Середина нулевых... август... Я – молодой выпускник военной академии, в звании лейтенанта, по специальности: инженер по системам управления летательных аппаратов; прибыл для прохождения службы на космодром Плесецк, расположенный в Архангельской области.
Что до этого нам говорили про космодром: суперсекретное место, космическая гавань России и т.д. Ведь после развала Советского Союза, большинство пусков космических ракет лёгкого и среднего класса пошло с Плесецка... Испытания ядерных ракетных комплексов проводились там же. Вот и представлялось что-то в духе “Звёздных войн”...
Эпизод 1: Бурлаки
На деле всё оказалось несколько иначе. Привезли нас (лейтенантов) в часть. Провели небольшую экскурсию и направили в штаб, пояснив, что идти по дороге долго, а если “срезать” через лесок – можно дойти гораздо быстрее (у нас вся часть в лесу находилась). Мы и пошли лесной тропинкой. Посередине маршрута тропинка вывела нас на большую поляну: на ней располагалось огромное здание, внутрь которого из леса шли обычные железнодорожные рельсы и возле постройки стоял, с виду, обычный железнодорожный вагон. А возле вагона суетились какие-то военные в камуфляже. Подойдя ближе, мы были удивлены, что солдат возле вагона нет: лишь офицеры, причём в звании от лейтенанта до полковника. Как нам сказали: в вагоне запчасти для ядерной ракеты.
“Наверное, вагон секретный и солдаты не должны его видеть!” – подумали мы.
Всё оказалось прозаичнее: солдат было катастрофически мало и для помощи на эти работы просто не хватило.
Мы, молодые лейтенанты, стоявшие в тот момент в парадной форме с золотыми погонами и в белых рубашках, просто остолбенели, увидев, как все эти военные впряглись в вагон как бурлаки и начали пытаться вручную закатить его по рельсам в сооружение. Но людей не хватало и вагон не поддавался. После чего, полковник, возглавлявший команду “толкателей”, рыкнул на нас и приказал присоединиться к ним, оказав посильную помощь в заталкивании вагона. Учитывая, что полковник для летёхи является начальником по воинскому званию, мы беспрекословно подчинились и пошли помогать. Более сообразительные разделись до пояса. У менее сообразительных парадная форма была безнадёжно испорчена вагонной копотью, которая не отстирывалась.
Как оказалось впоследствии, ввиду различных факторов (приход вагона ночью, отсутствие свободного места в сооружении на момент прихода вагона и т.д.) железнодорожники всегда подкатывали вагон на 40 метров к сооружению и уезжали. А люди всегда заталкивали вагоны дальше вручную. И зимой, в мороз – 40, это занятие было вдвойне суровым, т.к. тормозные колодки примерзали к колёсам почти моментально...
Так я начал узнавать изнанку космической гавани России...
Эпизод 2: Часы
Вторая половина нулевых. 23 февраля. Я – старший лейтенант. Лежу в офицерском общежитии, в своём номере. Болею. Температура: 38,9. У меня официальный больничный. Назойливо жужжит мобильник. Не беру трубку: нет сил. Телефон не унимается. Сдаюсь и отвечаю звонящему. На том конце мой начальник. В его голосе безапелляционные интонации: «привет! Быстро одевайся в парадку, бери такси и приезжай на торжественное собрание части! Начальник космодрома будет лично вручать тебе часы!»
Мысли словно ватные. Сил нет. Радости нет. Понимаю, что на космодроме частей очень много; такие поощрения бывают редко (а в отношении простых офицеров из обычных частей – ОЧЕНЬ РЕДКО), но сил всё равно нет…«Может без меня обойдётесь?» - вяло сопротивляюсь я напору начальника – «я вообще никакой!»
Но Саша непреклонен: «ты хочешь, чтобы генерал при всех отодрал нашего командира части, т.к. назначенный к поощрению не присутствует на торжественном собрании?! А потом командир нагнёт всю нашу группу! Виталик, я всё понимаю, но ты ДОЛЖЕН БЫТЬ в клубе через 40 минут!»
«Ясно…» - отвечаю я и вешаю трубку.
Встаю; шатаюсь словно пьяный. Чайник. Кипяток. Два пакета терафлю в кружку: залпом выпиваю. Крем, бритва, плохо слушающиеся руки. Порезался. Газетка к порезу. Достаю парадку (парадную форму одежды): на погонах лишь по две звезды. Это означает, что парадную форму последний раз я одевал будучи лейтенантом. Откровенно говоря, я уже начал забывать о наличии у меня парадной формы одежды. Всё это весьма некстати: времени мало. Кое-как, без соблюдения уставных расстояний, прикрепляю по третьей звёздочке на погоны. Прошиб пот, стало легче: терафлю начал действовать.
В клуб зашёл через 38 минут после разговора с начальником. Собрание. Речи, аплодисменты. Всё как в тумане. Думаю лишь о том, чтобы не затупить при вручении. Начинаются поощрения. Напрягся. Зачитали тех, кому объявлены благодарности, далее вручение грамот… на этом всё… Завершающая речь. Собрание окончено.
«М.дак ты, Саша, и шутки у тебя х.ровые!» - говорю я начальнику, не взирая на субординацию и окружающих. Разворачиваюсь и выхожу из клуба, несмотря на окрики руководства (знаю, что поступил неверно, нагрубив начальнику при всех, но считаю, что его шутка про лжепоощрение часами в отношении болеющего человека – за гранью фола). Приезжаю домой. Температура вновь поползла вверх. Трубку больше не беру, на стуки в дверь моей комнаты не реагирую.
Как потом оказалось, ещё 23 февраля, сразу после собрания, мой начальник, обиженный на меня, но ещё более переживающий за подчинённого, поднял все свои связи в управлении космодрома и докопался до истины: меня действительно должны были поощрить часами, но они «ушли» (были вручены) племяннику начальника штаба космодрома, который служил лейтенантом в другой части. Т.е. в приказе по космодрому фигурировала моя фамилия, в моей служебной карточке была сделана запись о вручении часов, но вручения по факту не было.
Неделю спустя, по возвращении на службу, мне изложили полную картину и сказали, что я имею право обратиться в военную прокуратуру, т.к., формально, вручение произошло, а фактически - нет. Но я счёл ниже своего достоинства идти и клянчить то, что, теоретически, я уже получил. Да и обращение в прокуратуру означало бы заострение внимания контролирующих органов на подразделении, где я служил, что не сулило ничего хорошего моим непосредственным начальникам, которых я искренне уважал и никак не хотел подставлять.
«Хрен с ними – с этими часами!» - сказал я начальнику, при распитии «мировой» - «пусть племянничек начальника штаба ими подавится!»
«Или пусть носит их там, где хранил свои часы отец Брюса Уиллиса в «Криминальном чтиве»» - отзывается Саня после опрокидывания в себя стопки с водкой. Мы дружно смеёмся. Инцидент исчерпан.
Эпизод 3: Грибники
Конец нулевых. Сентябрь. Я – прожжённый старший лейтенант. Сижу после обеда в курилке возле своего сооружения, пью кофе под сигарету и наслаждаюсь осенью. Ракету собрали, основные работы закончены, аврал прошёл. Подчинённые приводят документацию и территорию в порядок, всё налажено как часы, все работают.
Из-за угла появляется мой начальник – капитан М. Типа проверять меня пришёл. С начальником у нас давно дружеские отношения. Проще говоря – мы собутыльники (как в рабочее, так и в нерабочее время). Формализмом из фильмов про армию тут и не пахнет. Саня (начальник) проходит в курилку, достаёт сигарету и присаживается рядом. Я зычным голосом зову сержанта – уроженца горной Кабарды и глазами показываю на начальника. Через три минуты у Саши в руках дымится кружка кофе.
“У тебя всё з... (хорошо)?” – спрашивает Саня.
“Ага. Сходи – посмотри, если хочешь!” – отвечаю я.
“Неохота сегодня!” – говорит начальник.
Молчим... Курим... Скучно...
“Виталь, пойдём грибы пособираем?!” – говорит Саша (уроженец Ставрополья) – “я грибы есть люблю, но не особо в них понимаю, а ты – северянин и разбираешься”.
“Пойдём...” – отвечаю я, приказываю позвать лейтенанта, даю ему указания по порядку действий в моё отсутствие и контролю за работой подчинённых. Берём пакет по грибы и нож из солдатской столовой, которым, по умолчанию, ничего разрезать нельзя)))
Отходим в лес километра на 1,5. Грибов много. Мы увлеклись и отошли ещё где-то на километр. В один прекрасный момент кусты зашатались и раздался рык. Мы остолбенели и переглянулись.
“Корова с подсобного хозяйства части?” – предположил Саня.
“Какая нафиг корова?! Мы уже ограждения из колючей проволоки прошли!” – ответил я.
Рык повторился.
“Лось?” – с дрожью в голосе выразил надежду Саня.
“Лось не так кричит” – ответил я. Диспут был оборван появлением медведя...............
Так быстро я не бегал больше никогда в жизни. Даже носки были мокрые...
Следующее эссе - из курсантских лет.
Эпизод 4: Милостыня от бомжа
Первая половина нулевых. Осенний воскресный вечер. Московское метро. Мы с моим командиром отделения – Славой М. – едем в казарму: увольнительная заканчивается. В этот раз увольнение было коротким: всего на четыре часа. Накануне перехода на зимнюю форму одежды - командование курса отпустило курсантов за бушлатами: чтобы привезли из дома. Как получилось, что бушлаты массово оказались вне академии? Да очень просто: в конце предыдущего курса мы переезжали в другую казарму. Царил хаос и бардак, свойственный любому переезду (даже – уставному). А любой, кто служил в армии – знает, что в армии нет слова: «спи…ли» (украли); в армии есть слово: «про..ал» (потерял). Выражаясь общедоступным языком, ответственность за утрату как личного, так и казённого имущества несёт исключительно его обладатель (или тот, за кем оно закреплено). Естественно: те курсанты, у кого была возможность не рисковать потерей бушлата при переезде в другую казарму летом – отвезли свои бушлаты домой или к родственникам. И вот: осень - и «время собирать камни».
На самом деле, наши со Славиком бушлаты – были в академии. Но командование курса не вникало: у кого бушлат был точно в казарме, а у кого – нет. В таких раскладах, грех не воспользоваться лишним увольнением, ощутив «глоток свободы». Конечно, ни за какими бушлатами мы не поехали. А направились в общежитие МГУ на проспекте Вернадского – к знакомым барышням. Так как времени было «в обрез» – то в гражданку переодеваться не стали, а поехали в камуфляжной форме.
И вот, возвращаемся мы в казарму в весьма благодушном состоянии. Народу в вагоне, по московским меркам, немного: лишь половина сидячих мест – заняты. Мы со Славиком тоже решили присесть (в более заполненных вагонах себе такого не позволяли: нас хорошо учили в академии, что если ты в форме – веди себя достойно, ибо по тебе судят обо всей армии; и негоже, когда старики, женщины и дети стоят, а здоровые лбы-курсанты – сидят). Где-то на середине пути – в вагон заходит бомж. Он подходит к нам, подсаживается со стороны Славы – и начинает пристально на него смотреть. Слава – спортивный парень, ростом под 190, атлетического телосложения; в расцвете сил. Подраться для него – не проблема.
- Я сейчас ему всеку – говорит Слава, полуоборачиваясь ко мне.
- Дружище, нельзя: держи себя в руках – отвечаю я – иначе со стороны мы будем выглядеть как беспредельщики, накидавшие бомжу за пристальный взгляд.
- Ну а если мы встанем и уйдём – получится, будто мы испугались бомжа – продолжает мысль Слава.
- Давай поменяемся местами – предлагаю я решение Славе – и пусть он хоть обсмотрится: мне без разницы.
Сказано-сделано: поменялись местами. Теперь бомж пристально смотрел на меня. Я просчитывал разные варианты дальнейшего развития событий, но явно не то, что случилось. Бомж запустил свою грязную руку за пазуху – и извлёк оттуда десятирублёвую купюру, после чего протянул её мне. Я не знаю, чем он руководствовался, но со стороны это выглядело так: бомж подаёт милостыню военным. Это был фурор: немногочисленные пассажиры вагона, наблюдавшие сию картину – просто покатывались со смеху. Я понимаю, что в Москве к военным никогда не относились с тем пиететом, что в провинции. Но милостыня от бомжа – военным – это было «дно». Надо было как-то реагировать. В итоге, в считанные мгновения, принял решение о симметричном ответе (как модно сейчас говорить). Достаю кошелёк, извлекаю оттуда аналогичную десятирублёвую купюру – и также протягиваю её бомжу. Около пятнадцати секунд он смотрел на купюры, переводя взгляд со своей руки – на мою – и обратно. Потом взял червонец из моей руки, убрал обе купюры к себе за пазуху – и направился к выходу из вагона (мы как раз подъехали к очередной станции). Честь ВС РФ не была посрамлена! Но пассажиры смеялись ещё пару перегонов. Справедливости ради, мы со Славиком тоже не удержались от смеха. Хорошо, что в то время мобильники были без камер (тогда вообще они были ещё не у каждого). А то попали бы мы со Славой и бомжом – на Ютуб…