Трагедия двух калужских гениев.
— Да-с, Александр Леонидович, не очень-то меня жалуют в московских приемных по техническим делам! - рассказывал Циолковский, после поездки в Москву, Чижевскому.
— Именно?
— Вот сегодня со мной повторился самый заурядный случай — меня выгнал один из держиморд, самым настоящим образом выгнал вон, даже не пожелал ничего слушать о ракете, а я так надеялся.
— Как так? Расскажите, пожалуйста. Я встал и подошел к Константину Эдуардовичу.
- Я пришел с подробной бумажкой — написано было четко и разборчиво, просил о том, что надо бы начать кое-какие опыты с ракетным двигателем, но, увы, ничего не вышло. Самого «главного» не было, «они» пошли кушать, мне было приказано подождать в коридоре, прямо у входной двери к начальству. На меня покосилась машинистка, а секретарь, настоящая баба-яга, если только не хуже, указала мне пальцем: «Ждите там!» Я сел и ждал. Проходит минут сорок. Мимо меня быстро прошел этакий облезлый, лысый, с начальствующими движениями субъект. Я слышу, как эта баба-яга докладывает ему мое дело, и вдруг:
— Гони его в шею, некогда мне в бирюльки играть, — послышалось за дверью.
— Я онемел. Хотел быстро подняться, чтобы исчезнуть невидимкой, но не успел. Из дверей начальства выпорхнула красотка-секретарь и хотела было отказать в приеме, но, так как я был уже далеко, она все же не без удовольствия крикнула мне вслед:
— Не велено принимать. Он занят…
*
Проходят годы. 2 октября 1923 года. Газета «Известия» (№ 223). В разделе «Новости науки и техники» публикуется статья профессора Германа О б е р т а «Ракета к планетам». Чижевский жил в Москве. Он звонит по телефону в редакцию газеты «Известия». Взявший трубку назвал себя. Это был некто Капелюш.
— Вы помещали заметку о полете на Луну? — спросил я.
— Помещали, — был ответ.
— А знаете ли вы, что в нашей стране вот уже тридцать лет над тем же вопросом работает Циолковский?
— Простите, кто?
— Циолковский!
— Да ведь это же утопия. Редакция не верит в возможность осуществления этого проекта. Интересно, но маловероятно.
— Я могу вам принести обширную статью Циолковского по этому вопросу, опубликованную в 1903 году. Она у меня под руками.
— Как она называется? — последовал вопрос.
— Она озаглавлена «Исследование мировых пространств реактивными приборами».
— Странно, что редакции ничего не известно по этому вопросу. Кстати, Циолковский, кажется, умер?..
— Нет, жив, находится в Калуге и продолжает изучение этого вопроса.
— Хорошо. Спасибо за сообщение. Обратимся за консультацией к воздухоплавателям. Они дадут ответ. Позвоните через два-три дня.
Через три дня я снова позвонил в редакцию.
— Да, да, здравствуйте. Говорит Капелюш, — ответило мне то же лицо. — Редакция навела справки в авиационных кругах. Наиболее крупные специалисты считают, что вопрос о ракетах — вопрос нелепый и что предложение немецкого и американского ученых не имеет никакого практического интереса, т. е., как и писала наша газета, — утопия.
— Но, позвольте, — перебил я, — работы Циолковского уже много лет назад доказали... и потому приоритет его...
— Приоритет в области сочинения утопий, — перебил меня в свою очередь сотрудник редакции Капелюш, — не может занимать нашу науку, и потому вряд ли газета найдет нужным разбираться в этом деле. Нашу заметку следует скорее рассматривать как один из «научных курьезов», которыми развлекается буржуазная наука.
О том, чтобы в защиту К. Э. Циолковского поднялось высшее научное учреждение страны — Академия наук, тогда не могло быть и речи. Академия наук и Циолковский? Такое сопоставление привело бы в 1923 году в ужас.
— Позвольте, позвольте, что общего имеет Циолковский и Академия наук? Уверяю вас — абсолютно ничего! — говорит один академик Чижевскому. — Академия занимается наукой, а этот господин — пишет фантастические брошюрки.
«Ракета в руках талантливого инженера может превратиться в грозное оружие, в тысячи раз мощнее любого артиллерийского снаряда». (Циолковский). 1920 год.
В конце лета 1924 года Константин Эдуардович приезжал в Москву и несколько раз посещал Чижевского. Он выступал с докладом в Академии воздушного флота по вопросу о металлическом дирижабле его системы.
Он рассказывал мне, что на его предложение выступить с сообщением о к о с м и ч е с к о й р а к е т е получил категорический и даже насмешливо-гневный отказ под неуважительным предлогом, а именно: якобы эта тема не представляет никакого научного интереса. Тем не менее, от молодых слушателей академии он узнал, что разработкой ракетной техники занимаются некоторые преподаватели, но держат это в большом секрете.
К.Э.Циолковский не мог бы самостоятельно построить реактивного двигателя, ибо у него не было инженерной практики, но он мог произвести математические расчеты и, конечно, обладая даром высокой технической фантазии, с каждым днем все больше и больше усовершенствовал бы этот двигатель, взлетая мыслью до звезд. Он просил Главнауку (я вместе с К.Э.Циолковским 3 раза ездил в Главнауку к Ф.Н.Петрову по этому вопросу) и другие учреждения о создании маленькой лаборатории. Но, увы, этого сделано не было, и развитие ракетной техники шло на тормозах в течение ряда лет. Таково роковое значение необоснованного ареста К.Э. Циолковского Московским ЧК в 1919 году!..
ПРИМ. Публикация построена на основе воспоминаний А.Л. ЧИЖЕВСКОГО.