Случай пять. Эта история испортила мне немало крови. Но обо всем по порядку. С моей женой мы, как потом выяснилось, в одни и те же годы учились в Московском архитектурно строительном техникуме. Но учились мы в разных группах и друг друга не знали. Познакомились мы уже потом, когда оба работали в Министерстве строительства предприятий тяжелой индустрии. Оля – будущая моя супруга, жила до того как мы поженились, в городе Пушкино. После работы я провожал ее до вокзала, а иногда провожание затягивалось и я ехал с нею до Пушкино. Случалось, что в московский поезд мы опять садились вместе, и теперь уже она провожала меня обратно до Москвы. Стал я заезжать к Оле и просто так – в качестве гостя.
Однажды, уезжая вместе из Пушкино в Москву, мы шли с ней по переходному мосту на платформу, у которой останавливались московские поезда. И внезапно оказались в толпе пассажиров, перебегавших с той самой платформы, куда мы шли, на другую, куда, как об этом объявили по радио, прибывал поезд на Загорск. Я сразу ощутил, как под ногами у меня заколебались балки, на которых переход был основан. Мне даже показалось, что я слышу, как стучат их концы на опорах. Частота ударов ног бегущего человека составляет примерно одну секунду. Это вполне могло соответствовать первой частоте собственных колебаний балок мостового перехода, имевших довольно большой пролет. Явление, когда частота действующей на конструкцию динамической нагрузки совпадает с частотой собственных ее колебаний, называют резонансом. Резонанс – явление очень опасное. Балка, выдерживающая довольно значительную статическую нагрузку, может быть разрушена гораздо меньшей по величине динамической нагрузкой, действующей на нее с создающей резонанс частотой. Недаром военным запрещают шагать в ногу при движении по мостам. Все, кто покупал в советские времена холодильники «Минск», в какой-то мере были знакомы с явлением резонанса. Роторы компрессоров этих холодильников были отбалансированы из рук вон плохо и при вращении создавали ощутимые биения. Когда, набирая обороты или, наоборот, останавливаясь, ротор вращался какое-то время с частой, близкой к частоте собственных колебаний холодильника, тот неожиданно начинал содрогаться, а иногда даже с грохотом чуть ли не подпрыгивал. Продолжалось это всего секунды, но было весьма ощутимо и на глаз, и на слух и потому противно.
Поскольку мне показалось, что балки на опорах стучат, главной угрозой для перехода я посчитал тогда возможность постепенного смещения их концов к краям опор с последующим обрушением балок. Я внимательно осмотрел узлы опирания балок. Концы балок на опорах и, правда, не были закреплены, но никаких признаков их смещения я не обнаружил, хотя мостовой переход находился в эксплуатации уже почти тридцать лет. Это меня успокоило, и я решил тревоги не устраивать. Прошло двадцать лет. В Пушкино я уже давно не ездил, жили мы тогда с женой в Перово под Москвой. И вдруг однажды до нас дошла страшная весть. В Пушкино произошла крупнейшая за всю историю существования в России железных дорог катастрофа. В 1977 году обрушился с большим количеством людей (пострадало тогда в разной степени сто пятьдесят человек) тот самый переходной мост, тот самый его пролет, о котором я говорил выше. Естественно, я сразу же подумал, что причиной аварии послужило именно то, что смутило меня когда-то: сползание концов вибрирующих балок с опор. И я крепко пожалел о том, что не сообщил тогда о своих опасениях в нужные инстанции. Никаких подробностей о происшедшей аварии тогда не публиковалось: в советские времена делать это было не принято. И только сейчас мне пришло в голову поискать информацию об этой аварии в Интернете. И я нашел то, что было надо: нашел судебный приговор по возбужденному тогда в связи с этой аварией уголовному делу. Для меня главным было то, что причина аварии была совсем не та, какой я ее предполагал, приписывая многие годы себе долю вины в том, что случилось. Авария произошла совсем по другой причине. Одна из балок перехода прогнулась и сломалась в результате ее перегрузки. Коррозия этой балки местами достигала семидесяти процентов площади ее сечения, что и послужило причиной обрушения моста. Коррозия была настолько сильной, что в стенке сломавшейся под нагрузкой балки местами образовались сквозные отверстия. Оценить степень коррозии балок, стоя на мосту, было практически невозможно. Даже мысли об этом у меня тогда не возникало. Работникам службы эксплуатации переходных мостов на дороге о глубокой коррозии балок было, оказывается, известно еще задолго до аварии. Дефектные балки надо было заменить или хотя бы усилить. Но по непонятным причинам этого сделано не было. Виновники аварии, их оказалось несколько, получили сроки от одного до трех лет.
Большое скопление народа, случившееся тогда на переходе, объяснялось тем, что на станцию прибыли сразу два поезда, следовавшие в разных направлениях, и на переходе сошлись два встречных потока пассажиров. Ни о каких пробежках в этой толкучке не могло быть и речи. По моим прикидкам общая нагрузка на балки перехода составила тогда более десяти тонн. Узнав о подробностях этой аварии, я вздохнул с облегчением. Мало радостного ощущать себя, пусть даже косвенно, причастным к такому печальному событию.
Случай шесть. Как-то слишком мрачно звучат рассказываемые мною истории. Расскажу о чем-нибудь более веселом. Эта история не имеет ничего общего с теми, о которых я говорил раньше. Произошла она в комнате нового пятиэтажного дома, где мы тогда с женой жили. Была у нас обоих слабость к птичкам. Купили мы клетку и поселили в ней чижика. Нет лучшей птички для комнатного содержания, чем чижик. Уже через неделю он начинает вести себя так, словно всегда тут и жил. Берет корм из рук и весело поет свою незатейливую и приятную для слуха песенку. Мы услышали где-то, что чижи могут размножаться в неволе и решили устроить своему питомцу праздник – купили ему для компании подружку – чижиху. Ужились они, казалось, совсем неплохо. Никогда не ссорились и вроде бы даже любезничали друг с другом, посиживая иногда рядышком на жердочке и, трогая друг у друга перышки. Так прошел месяц или два. Заводить птенцов было уже не время: приближалась осень. Поэтому гнезда мы им делать не стали.
И вот однажды произошла такая история. Дверца клетки оказалась по нашей оплошности не запертой, она открылась и самочка из клетки вылетела. Окно было тоже открыто, и она тут же выпорхнула из него на улицу. Я подошел к окну и увидел, что она не улетела, а села на перила балкона наших соседей. Быстренько схватив клетку с чижиком, я поставил ее на окошко и отошел в сторону. Чижик тут же увидел беглянку. И что с ним произошло! О Господи! Такого я еще не видывал. Чижик, уцепившись коготками за жердочку, весь вытянулся по направлению к своей подружке и запел. Запел не обычную свою банальную и короткую песенку. Это была совсем другая песня, песня мольба, песня призыв, песня импровизация, песня, не имеющая конца. В ней было столько чувства, что не ощутить этого было просто нельзя. «Вернись, любимая, без тебя я жить не смогу». В его страстном без перерывов щебетании было столько чувства, что самочка поддалась этому зову и действительно вернулась. Она не улетела и когда я, отодвигал клетку и закрывал открытую створку окна. Эта история произвела на нас такое сильное впечатление, что весной мы решили отпустить их обоих на волю и больше птичек в клетках не держали.