Неделя выдалась весьма успешной для многих дел: Гермиона успела заработать несколько баллов для факультета, сдать все задания на лето и продежурить по школе. И теперь с чувством выполненного долга сидела на скамье, наблюдая за отборочными в команду по квиддичу.
Девушка пришла сюда в надежде, что сегодня сможет застать минуту славы Рона, для которого эти отборочные — долгожданное событие. В письмах, которые она получала от него, все время говорилось про то, что он тренируется, тренируется и снова тренируется. Так что… Гермиона не могла не прийти, чтобы поддержать друга. Вот только, не она одна решила поболеть за гриффиндорца.
Лаванда Браун. Грейнджер никогда в жизни не могла подумать, что будет ревновать Рона настолько сильно к какой-то Лаванде Браун. Это же просто немыслимо! Лучшая подруга. Ну и что с того, что Рон не видит в Гермионе кого-то помимо подруги? Настоящая любовь часто начинается с крепкой дружбы… Хотя, почему она думает о любви? У нее же есть более важные дела! Любовь. Ха, сколько жизней испорчено из-за какого-то чувства, которое никто, практически, не понимает.
Ветер приятно охлаждал лицо и раздувал каштановые волосы. Солнце уже безжалостно припекает, а ведь еще не полдень.
Кормак МакЛагген отбивает квоффл, под аплодисменты нескольких из его болельщиц. А ведь он довольно симпатичный молодой человек, подумала Гермиона. Но что-то в его поведении и манере говорить было отталкивающим, и Грейнджер даже не хотелось иметь с ним дело, хотя Кормак и поглядывал на нее несколько раз.
От подобных мыслей девушка отмахнулась, покачав головой. Не стоит думать об этом, ведь сейчас главное — Рон. Но, видимо, так считает не одна она. Лаванда Браун. Да сколько можно обращать на нее внимание?! С каких пор Гермионе стало важно, чтобы никто, кроме нее, Уизли не восхищался? Это же глупо. Ревниво…
И вот, квоффл вновь летит на вратаря, Гермиона, сама до конца не понимая, зачем, вмешивается, быстро прошептав заклинание:
— Конфундус, — сказала она, посмотрев при этом на Кормака.
Юноша слегка наклонился в сторону и пропустил мяч, а значит, не прошел испытание. А Гермиона… Гермиона немного виновато опустила взгляд, когда посмотрела на результат своих трудов. Мерлинова борода, зачем она это сделала? Неужели так принципиально, чтобы Рон выиграл? Да. Звучит, наверное, глупо, по девичьи, но это было важно. Так ей казалось.
Дождавшись окончания соревнования и оглашения результатов, Гермиона вскочила со скамьи и, как в былые времена, побежала своим друзьям. Рон с блеском прошел испытания и теперь является новым вратарем команды Гриффиндора!
— Поздравляю, Рон, надеюсь, Кормак не сильно надулся, — улыбаясь, сказала девушка, крепко обнимая друга. Как же все-таки приятно, когда кто-то обнимает тебя в ответ, так тепло и уютно. Гермиона сильно зажмурила глаза, боясь, что, если откроет, прекрасный миг будет упущен.
— Да, ты видела, как я его?.. Кормак, кстати говорил про тебя, ты ему приглянулась, Гермиона.
Вот сейчас она почувствовала это… как будто проткнули шприцем насквозь, пусть это и невозможно. Не так она представляла себе эти объятия. Совсем не так.
— Да? Он мерзкий, — тихо произнесла девушка, делая шаг назад и убирая свои руки.
— Ну не знаю, может, попробуешь? — ответил ничего не подозревающий Рон.
А теперь Гермионе казалось, что еще одно слово и она просто уйдет отсюда, развернувшись. Да что с ней не так? Почему она воспринимает все близко к сердцу? Ну, не замечает ее Уизли, и что с того? Как будто потеря великая.
Гермиона молчала, медленно отходя, а после и вовсе пошла прочь, когда к Рону подбежала та самая… Лаванда Браун. Девушка не понимала, почему так пренебрежительно относится к сокурснице, будто бы Браун виновата в том, что Грейнджер — лучшая подруга, и только как сестра…
Грейнджер даже не стала слушать заигрывания Рона и Лаванды, а просто поплелась незаметно ото всех в замок, где могла спокойно побыть наедине с собой. Самый лучший собеседник — это ты сам; этого правила она и решила придерживаться.
Комната старост уже была готова для заселения, и, если честно, Гермиона надеялась найти там себе утешение. В последнее время она начала замечать, что ей необходимо чье-то общество, чтобы кто-то был рядом, пускай и не докучая. Возможно, это была одна из потребностей в общении? Даже читать книгу ей уже было уже непривычно в одиночестве, ведь всегда рядом были Гарри, Рон или Джинни, с которыми можно поболтать одновременно. И сейчас в голове всплывали ненужные картинки, где Гермиона непременно была вместе с Роном, что в обычной ситуации вызвало бы у нее усмешку… Но не сейчас. Сейчас на душе было горько. Почему, как только ее мальчики стали популярны, у них появились поклонницы? Почему людям так важна популярность?
В гостиной еще никого не было, что, как показалось Гермионе, являлось добрым знаком. Можно расслабиться и постараться не думать о том, что Рон сейчас… ну вот опять. Как будто каждая мысль пропитана тем, что ее… друг сейчас во всю заигрывает и шутит рядом с Браун и кучей других фанаток, которых теперь тьма тьмущая. Пожалуйста, кто-нибудь, выключите эти голоса внутри, которые так назойливо шепчут ей на ухо всякие гадости, портящие настроение!
Гермиона с удобством устроилась в кресле, открыв недочитанную книгу про троллей и гоблинов. Кто их вообще поставил в одну категорию? Вот, отвлеклась, уже хоть что-то.
— Я пикирую и отбиваю квоффл так, что он летит на противоположный конец поля, а Кормак просто открывает рот и стоит в такой вот позе несколько секунд!
Гермиона без труда смогла догадаться, что это Рональд. Да и кто еще будет хвастаться подобным, направляясь в гостиную старост? А с ним, видимо, и фанатки.
Однако в комнату Рон зашел один, устало зевнув, после чего посмотрел на подругу. Девушка, в свою очередь, даже не подняла на него взгляд. Вот это выдержка.
— Гермиона, а ты почему ушла с поля?
Грейнджер вздохнула, все же оторвав взгляд от толстой книжки.
— Не захотела путаться под ногами у некоторых девушек, которые жаждали твоего внимания, — сарказм, да, но в данный момент ей было все равно, поймет ли это Уизли или же пропустит мимо ушей, как всегда.
— Да? Ну ладно, — с этими словами Рональд поплелся в ванную, а Гермиона вновь начала всматриваться в желтые страницы.
Сейчас ей не хотелось думать о том, как она поступит со своим дежурством. Идти девушка совсем не хотела, пусть и должна заступить через несколько часов. Оставит этот момент напоследок, выкинет из головы, если так можно выразиться.
Пару секунд, а может быть и минут, пронеслись незаметно. Сколько бы времени ни прошло, но вскоре Гермиона ощутила на себе прожигающий взгляд холодных, жалких серых глаз. Нащупала в кармане волшебную палочку, покрепче сжала ее, словно это поможет защититься. Но затем подняла свой взгляд, замечая человека, что стоит у порога и с брезгливым выражением лица наблюдая за ней. Малфой…
После их стычки прошла неделя, за это время Гермиона уже немного успокоилась, не придавая никакого значения тому, что Драко Малфой блуждал по коридорам школы ночью. Да ей, в принципе, было все равно. Гермиона привыкла не лезть в эту дыру под названием чистокровный-гнусный-волшебник-Малфой.
Весь вечер Грейнджер не задумывалась, что в графике дежурств на сегодняшнюю ночь числилась и фамилия Малфоя. Вот ведь незадача… Несколько мгновений они оба молчали, сверля друг друга вовсе не добрыми взглядами. Но если когда-то Малфой казался Гермионе придурком, который не умеет вести себя, то теперь он выглядел очень даже уставшим, словно работал сверхурочно несколько суток подряд.
— Ты так и будешь сидеть, развалившись в кресле? — спросил он, выгибая бровь.
— У тебя какие-то проблемы, Малфой? — с легкой издевкой назвала Гермиона его фамилию.
— У меня все отлично, — устало произнес слизеринец, чем немного ошеломил ее. Где его презрение, где а-ля «я чистокровный волшебник, брысь отсюда грязнокровка»? — Мне не до этого, — словно прочитав ее мысли, продолжил Малфой.
Девушка недоверчиво всматривалась в его лицо — что? Она смотрела в лицо Малфоя? Но, да, ей сейчас действительно казалось, что волшебник явно претерпевал какие-то немыслимые изменения в себе.
Гермиона прошла к выходу, чувствуя себя даже немного неловко. Малфой не назвал ее грязнокровкой. Не то, чтобы это значило что-либо, просто… это непривычно и казалось неестественным. Ладонь сжалась в кулак, от понимания того, что он идет следом за ней. Подсознательно всегда готовая к неприятным сюрпризам, Гермиона вновь нащупала палочку в кармане и медленно достала ее.
— Люмос, — прошептала она, заходя в темный коридор, сзади Малфой произнес то же заклинание, и через секунду коридор уже освещается так, словно сейчас полдень. Молчание длилось не так долго, как хотелось бы, а от понимания того, что с разговором дежурство закончится быстрее, как и время пролетит, становилось еще больше не по себе. Вести натянутую светскую беседу с Малфоем… вы издеваетесь.
— И где же теперь Лаванда Браун? — медленно спросил парень, словно решил высосать из нее все соки. Гермиона, опешив, остановилась, обернувшись к сероглазому волшебнику.
— Извини?
— Уизел был в коридоре с Браун, почему не потащил ее за собой?
— Малфой, лучше заткнись и иди молча, — пробормотала Гермиона, услышав коверканье фамилии друга. Она упрямо продолжила шагать во тьму, но затем вновь остановилась, чем вызвала смешок Малфоя. — Он был с Лавандой? — скорее не для него, а для себя задала вопрос девушка, выпрямляясь.
— Я именно это и сказал. Не думал, что ты еще и глухая, Грейнджер.
— А я не думала, что ты настолько любопытный. Свинство! — Гермиона старалась, честное слово, старалась держать себя в руках и не позволять себе бесцеремонно ударить заклинаниями в грудь Малфоя.
— Ты не успеешь и двух произнести, — проговорил он, светя палочкой в портрет, от которого незамедлительно посыпались жалобы и проклятия.
Девушка часто заморгала, стараясь понять, что же именно произошло секунду назад. Она высказала свою идею вслух? Нет? Тогда какого черта происходит.
— Что ты сказал?
— Ты не ослышалась, Грейнджер, — холодно откликнулся Малфой, проводя взглядом по портретам, задерживаясь на спящей волшебнице из пятнадцатого века.
В какой-то момент Гермиону осенило, и ее щеки залились пурпурным румянцем. Она чувствовала, что ярость прибавляется, а злость закипает внутри нее.
— Ты посмел использовать легилименцию на мне? Петрификус Тоталус! — направив на Малфоя палочку, сказала она, приглушая голос до еле слышного шепота.
Драко среагировал почти мгновенно, отразив Протего, заставив Гермиону еще больше впасть в ярость. Хотя злость была ей несвойственна: обычно все решалось благодаря ее хладнокровию. Но не в этот раз. Малфой посмел залезть ей в голову! Мало того, что он говорит гадости, так еще и читает ее мысли! наглость, невоспитанность! Хотя… чего ждать от такого, как он?
— Не думал, что тебя так легко можно вывести на эмоции, Грейнджер, — с четко выраженным сарказмом сказал парень, делая несколько шагов назад, как будто пятясь от Гермионы.
— Ты омерзителен, Малфой, — лишь ответила девушка, опуская руку с зажатой палочкой. А чего она ожидала от слизеринца? Доброты и понимания? Он же не котенок какой-нибудь, чтобы быть милым и пушистым. Он всего навсего трусливый хорек.
— Выдра.
Гермиона пропустила мимо ушей его ответ, понимая, что не стоит тратить силы на перепалку. Все и так слишком сложно — зачем делать хуже? Пустая трата времени на того, кто этого даже не стоит.
Девушка двинулась дальше по коридору, освещая себе дорогу. Сейчас ей вообще не хотелось думать о том, что сзади нее шел возможный, как считал Гарри, Пожиратель Смерти, который мог в любую секунду напасть. Ха! Не посмел бы…
Гермиона вглядывалась в темноту, и ей казалось, что там кто-то или что-то есть, что-то непонятное и неизведанное. В стенах Хогвартса? Чепуха! А из огромных окон можно было наблюдать полную луну, которая так и притягивала, манила, взывала к себе. Пару раз девушка даже оглядывалась назад, чтобы убедиться идет ли за ней Драко-Мерлин-его-побрал-Малфой. Но он неизменно шел следом, изредка направляя свою палочку в ответвления коридоров.
— Осмотри библиотеку, я пройдусь по нижним этажам, — предложила она, остановившись у лестницы.
— Лучше наоборот, — откликнулся Малфой, окинув взглядом лестничную площадку, — нижние этажи — моя стезя.
— Как хочешь. Только без твоих несмешных шуточек.
— Грейнджер, я не виноват, что тебя не обделили мозгами, но лишили чувства юмора, — Малфой зевнул, спускаясь вниз по лестнице. Да, подземелья — его стезя, в которой он чувствовал себя более чем комфортно.
Его путь занял по меньшей мере десять минут, но, спустившись до последнего пролета, Малфой всерьез почувствовал себя уставшим. Даже слишком. Его клонило в сон, и будь здесь поудобней, Драко бы точно развалился, заняв несколько ступенек. Но нет, он продолжал спускаться, понимая, что еще завтра сможет выспаться.
По мере приближения к последней лестнице, Драко уже начинал слышать этот шепот — такой приятный, притягивающий, зовущий его в темноту, еще ниже и ниже. И он покорно спускался. Пальцы почти любовно поглаживали рукоятку палочки, чуть-чуть сжимая ее. Драко провел языком по сухим губам, прикрыл глаза, опустив ногу на пол, спустившись с последней ступеньки.
— Драко! Иди к нам! Твой отец будет доволен тобой! Иди к нам!
Юноша заморгал, пытаясь отогнать от себя этот голос, потому что впервые он звучал так близко, практически рядом. Но никого здесь нет. Драко попытался не обращать на него внимания, двигаясь все дальше и дальше, но и голос звучал все громче. И ему уже хотелось идти навстречу, только непонятно куда. Откуда он исходит? Почему Малфой его слышит?
Слизеринец огляделся, выискивая, словно этот кто-то, обладатель голоса, находился здесь, совсем рядом. Но никого нет. Он один на нижних этажах, все спят, даже портреты. Никто не бродит ночью по коридорам, а уж тем более по подземелью ночью. И он успокоился. Голос стих, будто ничего и не было. Но было же!
И только сейчас он понял, взглянув на руки, они трясутся. Малфой дрожит, как осиновый лист. Разве он боится? Нет. Он видел нечто похуже, слышал ужасные вещи, которые могли бы испугать любого другого. Темный Лорд. Отец. Пожиратели. Общество. Ему иногда казалось, что он прошел через девять кругов ада, а теперь, разве может он испугаться каких-то непонятных голосов, которые уже начали казаться ненастоящими, будто слышал их во сне. Есть вещи пострашнее странных голосов.
Осмотрев проулки, коридоры подземелья, Драко медленно двинулся в сторону лестницы, когда вновь услышал голос.
— Мы знаем, каково тебе, иди к нам…
В какой-то момент Драко уже решил списать все на Пивза, решившего вновь пошалить. Скучал же он без учеников все лето. Но голос произнес то, что заинтересовало Малфоя. Пивз не мог так шутить — он не интересовался такими вещами.
— А каково мне? — решил все же ответить слизеринец, оглянувшись.
Но ответом ему была тишина. Тишина, которую Малфой не мог понять, которая действовала ему на нервы.
— Никто не знает, каково мне, — усмехнулся он, в последний раз заглянув во тьму, и начал подниматься вверх, чувствуя себя при этом немного лучше и уверенней. Никто не знает, что у него нет выбора.
Поправив воротник мантии, Драко быстро преодолел пролеты, словно это было пустяковым делом. Грейнджер уже ждала его. «Ждала его» — как это для него противно звучит, аж уши кровоточат.
Грязнокровка Грейнджер. Но Драко повзрослел, за это лето произошло то, что в корне поменяло все. Он устал от ранее привычных вещей, от старых поступков, словно мальчик вырос. Слизеринец устал, всерьез устал от того, что ранее поднимало ему настроение, как и самооценку.
— Никого, — произнес Драко, отвечая на ее мысленный вопрос, который девушка уже хотела задать.
— Хватит так делать.
— Не переживай, мне не интересно, как именно ты там себе представляешь признание в любви от Визела, — намеренно обзываясь, произнес Малфой. — Он вряд ли тебя когда-либо заметит, лучше переключись на святого Поттера.
Малфой в какой-то момент почувствовал, что хочет причинить ей боль. А старыми способами это не выйдет.Но, Мерлин, как же ему хотелось сделать кому-нибудь хуже, чем было самому. И Грейнджер прекрасно подойдет на эту роль.
— Это тебя не касается, хорек, — нет, этого Малфою недостаточно. Где вся ее злость, гнев, которые были еще час назад, когда грязнокровка поняла, что он залез ей в голову?
— Да ты сама это знаешь. Ты его не интересуешь, и все твои мечты о нем — всего лишь пустая трата времени.
— Это не твое дело, Малфой!
— Хм, просто видеть тошно, как ты изнываешь от неразделенной любви, — скрестив руки на груди, Драко посмотрел на Гермиону с легкой издевкой. Ну же, давай, злись. Хватит ломаться, от тебя всего лишь требуются эмоции.
И вот, в ее глазах что-то сверкнуло, или ему показалось?
— Вали к черту, — лишь произнесла она.
Какого Мерлина Грейнджер не выходит из себя? Ей что, так сложно? Драко уже готов был взять свои слова назад о том, что ее легко вывести на эмоции. Оказывается, нужен индивидуальный подход.
А Гермиона просто напросто не собиралась тратить на него свое время. Ежу понятно, что у нее был слишком тяжелый день, который вновь и вновь возвращал ее в мыслях к Рону. К Лаванде. А она-то думала, что патрулирование выбьет из ее головы эту чушь. Все не так просто, как кажется. И Малфой прав, ей не видать Рональда, держащего ее, Гермиону, не Лаванду, за руку. Возможно, это и к лучшему. Грейнджер читала однажды, что лучше так пораниться об неразделенную влюбленность, чем потом мучиться, надеясь, что все может стать лучше.
— Безнадежный романтик, — вывел ее из мыслей голос Малфоя. Холодный, саркастический голос, который решил вновь ударить кнутом.
— Тебе заняться нечем, я права? — догадалась Гермиона, зашагав в сторону комнат старост. Этот бесполезный разговор утомил даже ее, что она не скрывала своей мимикой лица, явно выражая равнодушие ко всему, что там говорил слизеринец.
— Знаешь, мы можем помочь друг другу, — задумчиво, медленно, но уверенно произнес он, понимая, что получит долгожданные эмоции от грязнокровки Грейнджер. Он чувствовал, что это она не оставит без внимания. — Услуга за услугу, если правильно высказаться.
— Меня не интересует, Малфой, — девушка подняла руку в знак того, что не собирается даже слушать и просит остановиться.
Но он не мог остановиться. Грейнджер действительно была одной из тех, кто может ему помочь в еще одном деле. В важном деле. Исчезательный шкаф, который он нашел в Выручай-комнате был безнадежно сломан, но с ее знаниями…
— Рыжий идиот перестанет к тебе относиться как к другу, — пустил он в ход свой козырь, сверля взглядом ее спину, облаченную в темную мантию, в которую она явно мечтала сейчас спрятаться, будто это спасет ее.
Гермиона резко, наконец-то, развернулась, посмотрела на Малфоя взглядом полного отвращения, презрения и кучи еще всяких знакомых ему чувств, которые испытывал и он сам к большинству окружающих.
— Ты омерзителен.
— А твой словарный запас ругательств заканчивается этим словом? Ты повторяешься, грязнокровка.
Малфой усмехнулся, наслаждаясь плодами своего труда, глядя, как Грейнджер кипятится, словно чайник.
— Кто бы говорил, — ответила она, направив свою палочку на него.
Драко уже предвкушал, надеялся, что она это сделает — от кого же еще он мог получить столько злости? Золотое Трио, гриффиндорцы… они настолько легко поддаются своим эмоциям, что еле сдерживаются, когда кто-то, например Малфой, растаптывает их хваленую честь.
Слизеринец направил свою палочку на Грейдере, уже открыто ухмыляясь. Вот оно, наконец. Эмоции. Злость. Гнев. Все, что нужно, чтобы питаться подобно вампиру, но вместо крови — эмоции.
— Экспеллиармус! — раздался, кажется, на весь коридор голос волшебницы.
— Протего! — отражающее заклинание подействовало, палочка осталась в руках Малфоя, а он с издевкой посмотрел на Грейнджер.
— Конфундус, — вновь попытала счастье гриффиндорка, направляя палочку прямо в грудь оппоненту.
— Петрификус Тоталус, — одновременно с Грейнджер произнес Малфой, и в данной ситуации, оба не смогли отразить заклинания друг друга. Сам Драко пошатнулся, спускаясь по стенке на пол, а вот Гермионе досталось… ее парализовало, и в данной ситуации даже Малфою было не смешно.
Его координация просто к чертям сошла на нет. Малфой и подумать не мог, что Грейнджер попадет, но, видимо, недооценил своего противника, что, в принципе, оказалось взаимным.
— Грейнджер, идиотка, — произнес он, направляя палочку на девушку, понимая, что может промазать.
Но все же снял с нее чары, после чего, опираясь о стенку, поднялся на ноги, недовольно смотря на нее.
— Сам не лучше, — ответила она, гордо вскинув подбородок.
— Так как насчет сделки? Не интересует? — спросил он, остановив ее.
Гермиона на несколько секунд задержала на нем взгляд, но, так и не ответив, отправилась дальше.
— Значит, интересует, — с кривой ухмылкой прошептал себе под нос Малфой, медленно, осторожно двинувшись следом, чувствуя, что ноги не хотят слушаться.
Он все равно получит, что хочет — это лишь вопрос времени. Вот только грязнокровка сама приползет к нему на коленях с просьбой помочь. Его демоны будут ликовать при этом событии.