Пловец.
В преддверии зимы ремонтировал штакетный забор у палисадника. Октябрь у нас месяц непредсказуемый. Может долго стоять ясная солнечная погода с относительно тёплыми днями и ночными заморозками. Могут идти бесконечные моросящие дожди, превращающие землю в грязное месиво. Или в середине месяца выпадет снег, который может и не растаять. Поэтому стараешься использовать каждый погожий день для подготовки к зиме. День клонился к вечеру, когда я увидел бредущего по середине улицы Саньку, с ружьём на плече, висящим вниз стволами. Со спины свисал пустой рюкзак. Позади понуро плёлся его гончак, уткнув нос в землю и опустив хвост. Казалось, что они не замечали ничего вокруг.
Окликнул его. Он поднял голову, подошёл, поздоровался и даже не сел, а плюхнулся на пенёк, стоявший у забора. Собака тут же легла рядом, положив голову на вытянутые вперёд лапы.
-- Как это ты один, да без друга, на охоту ходил? – спросил я, несколько ехидно.
-- А Лёха в проулок к дому свернул, -- устало ответил он, -- с сегодняшнего дня открыли охоту на зайца по чернотропу. Это только для тех, кто имеет гончих собак. Мы, значитца, с Лёхой подумали и решили никуда не ездить, а сходить пешком за железнодорожный мост. Мы, когда там под осень грузди собирали, часа за два подняли трёх беляков. Молодых, правда, да нам какая разница. Заодним и собаку проверить, а то засиделась дома-то. Да и стареньким Варнак становится.
Пёс, услышав своё имя, глухо заворчал и лениво махнул тощим хвостом. Санька наклонился и почесал его за ушами.
-- Так вот, -- продолжил рассказчик, -- зайцу там деваться некуда, он и будет бегать в треугольнике между речкой, трактом и посёлком. В лес пришли пораньше, чтобы след не выветрился, и только я Варнака с поводка отпустил, как он стал нюхаться, а буквально через несколько минут зайца и поднял. Азартно, с визгом погнал, соскучился видать… Мы с Лёхой разбежались. Первый круг до нас не дошёл, и мы сместились вперёд метров на сто. Я встал на квартальную просеку, да ты знаешь, одна она там, а Лёха в старом ельнике, ближе к Сибирскому тракту. Движение там интенсивное и косой через дорогу уж никак не пойдёт. И просеку ему никак не миновать.
А в середине круга есть большая куртина густёхонького елового подроста. Как голос собачий в него зашёл, так и пропал.
Ждали минут двадцать. Молчит! Ну, думаю, скололся и след потерял. Идти надо, вытаскивать пса из чащи. Только подумал, а заяц-то вот он! Выскочил на просеку, встал столбиком, послушал, и спокойно почапал по просеке в мою сторону. Стрелять далеко. Я наметил ориентир, до которого если заяц добежит, то можно вполне прицельно сделать выстрел. Но хитрый беляк, как почувствовал это и повернул в сторону речки. Пойма густо заросла черёмушником вперемешку с ольхой и ивой. Но вдоль берега проходила тропинка, протоптанная рыбаками, и я поспешил к ней, надеясь, что заяц не избежит её.
Послышался отрывистый лай. Варнак разобрался в следах и продолжил гон. Я встал прямо на тропинке и взял ружьё на изготовку. Впереди на речке послышался шлепок. Подумал, что заяц спугнул бобра и тот нырнул, хлопнув как всегда хвостом о воду. Поднял ружьё и замер в ожидании. Никто не появлялся. Тогда сделал три шага к берегу и выглянул на речку. Картинка, которую я увидел, повергла меня в столбняк: заяц подплывал к противоположному берегу. Я и про ружьё забыл. А он выбрался из воды, в два прыжка поднялся на невысокий обрыв и исчез в зарослях шиповника. Даже не отряхнулся.
Пёс показался на тропинке, увидел меня и повернул обратно. Оцепенение прошло. Я принялся звать Лёху, и кода тот подошёл, прошли к месту, где был слышен шлепок. Варнак бестолково метался по берегу. Нашли заячий след. Оказывается, косой что-то заподозрил и с метрового обрыва сиганул в воду! Что делать? Глубина здесь метра полтора. Раздеваться и переходить? Так ведь не молоденькие, а на дворе октябрь, утром вдоль речки иней был. И тут Лёха вспомнил, что выше по течению есть перекат, где в обыкновенных сапогах можно запросто перейти. И правда перешли, а Варнака пришлось на руках перетаскивать. Ни в какую не захотел в воду лезть, зато след сразу взял. Не надоел я ещё тебе?
-- Нет, продолжай, даже интересно…
-- Опять мы оказались в треугольнике. Вершина упирается в посёлок, основание – в поле. Справа – речка, слева – железная дорога с высокой насыпью. Варнак прошёл с лаем круг, но его-то мы оба видели, а зайца – нет. Мы опять перестроились. А собака прошла полкруга, упёрлась в речку и завизжала, а потом выть начала.
Подошли. Сидит на берегу, выше переката, на нас не смотрит и жалобно так подвывает. Ну, не перетаскивать же его снова. Плюнули и двинули к дому. А этот дурень лёг на берегу и ни в какую идти не желает. Пришлось брать на поводок и чуть ли не волоком тащить. Уж в посёлке только снял.
Вот такие пироги. -- сказал Санька, вставая. Пёс тоже встал. – Пошли мы, однако. А знаешь, Кузьмич, видывал я плавающих зайцев, но то весной, в половодье. Тогда сама нужда заставила, но чтобы след в воде прятать… а ещё утверждают учёные люди, что у зверей ума нет. У самих нет… приходи как-нибудь, расскажу про энтих пловцов.
-- Непременно зайду…