Кадичу мы иногда называли Катей. Её уже нет, а я никак не могу смириться с этим, тоскую. Мне её не хватает. Может потому, что это была первая потеря, из тех людей с кем вместе работала. И не сказать, что были близки – работали долго вместе.
В нашем селе казахи живут между собой очень дружно, да и с русскими, татарами хорошо ладят. Свадьбы, праздники, дни рождения, похороны всё справляют одной семьёй. Молодцы! Она как-то выделялась среди всех. Симпатичная, стройная, походка какая-то плывущая, и, как-то всё бочком, бочком, а в светло-карих глазах улыбка и какая-то чертовщинка. Но выделялась-то она своим характером. Ого-го, какой характер - твёрдый, непримиримый, а по отношению к мужикам – стервозный. Спорщица – не переспорить, забьёт словами. Мужики её боялись, бежали, как «черт от ладана». Скажи им: « Кадича учетчиком будет». И сразу услышишь в ответ: « Нет, не надо, кого хочешь, ставь, только не её. Мозги же высушит за каждую закорючку». А у неё порядок! И мозги высушит, если горючки перерасход, и соляры нальёт сколько надо. Умница!
Я была наслышана о Кадиче, о её якобы стервозности, но долго не сталкивалась с ней, пока работала в бухгалтерии. А когда перешла работать главным экономистом хозяйства, тут мы с ней и столкнулись.
Тогда Катя работала учетчиком на ферме, а мне ежемесячно сдавала отчет, начисляла зарплату работникам фермы. Пока начисление велось по-старому, была «тишь да блажь, да Божья благодать». Отчеты правильны, чисто, красиво оформлены, ни одной ошибочки, «любо-дорого» в руки взять и проверять не надо – всё правильно. Но как только мы с заведующей фермой Любовью Васильевной стали менять оплату труда, вводить что-то новое, начались проблемы.
Приходит ко мне заведующая фермой и говорит: « Помоги. Вот у этой свинарки показатели лучше и зарплата выше, но у другой, группу только формируем. Она работает больше, с душой, старается изо всех сил, а зарплаты у неё четыре месяца не будет. Придумай что-нибудь, чтобы у человека руки не опустились. Если уйдёт с фермы, где я такого работника найду, не город же, очередь на вакансию свинарки нет».
Я думаю, придумываю, ввожу новые показатели, новые расценки. Отдаю Кате для начисления. Сдаёт отчет. Всё по её глубокому чувству справедливости – у одной свинарки хорошая зарплата, у другой – ничего. « Не заработала! – Заявляет мне Катя. Как будто и нет моих новых расценок.
- Человек работал целый месяц ни за что?
В ответ - честное.
- Когда пойдут поросята, тогда и получит.
- Ждать четыре месяца!
- Подождёт!
Весь разговор на повышенных тонах, градус всё выше и выше, воздух вокруг нас накаляется, в кабинет заглядывают любопытные. Мы уже не сидим, а стоим по обе стороны стола и тяжело дышим. Все мои доводы разбиваются о Катину непоколебимость, как «Титаник» об айсберг. Но последнее слово за мной: «Всё! Отчет я не принимаю». Отдаю ей наряды. «Фыр-р-р!» - Слышится в ответ, резкий разворот и Катя вылетает в дверь. Достаётся кучке любопытных. Одному слово, другому – десять, третьему – непрекращающийся поток слов, и в коридоре наступает затишье. Тихо открывается дверь и бочком протискивается учетчик полеводческой бригады.
- Что это было? – Хитро задаёт вопрос.
- Поговорили! – Резко отвечаю я.
- А-а-а, - понимающе тянет он и решает, от греха подальше, уйти.
- Занесу отчет, потом и исчезает.
Он-то прекрасно знает, что тут было. Не раз и не два сталкивается он с Кадичой и всегда эти столкновения заканчивались его бегством, « что за баба, в зубы не въедешь». А тут интересно, как новый экономист поведёт себя. Воистину «жизнь – театр, а люди в нём актёры».
Ещё три или четыре дня приходит сдавать отчёты Катя. Стою на своём. Бухгалтерия грозится «закрыть» ведомости без начисления по ферме. Катя знает, приходит ко мне с готовой речью минут на десять. Высказывает всё что думает обо мне, расценках, справедливости, о ферме, заведующей, директоре, местной власти, правительстве, коммунизме, капитализме. Я молча слушаю её. Я в восторге! Наконец она выдыхается и молча кладёт отчёт на стол. Проверяю. Всё по-моему, всё правильно, чисто, красиво оформлено, приятно взять в руки. Подписываю документы.
- Спасибо. Занесите, пожалуйста, в бухгалтерию.
- Пажалста, чуть людей без зарплаты не оставила. Экономистка называется…
Да-а-а! « Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»!
Но с тех пор у нас с Катей отношения просто чудо. С отчётами никаких проблем, никаких столкновений и несогласий. С людьми на ферме ладит. По большому счёту Катя – человек с огромным чувством справедливости и большой любовью к людям. И всё бы хорошо, но в животноводстве сменилась власть. Пришёл новый дипломированный специалист, мужчина. Очень уж они не поладили, и главный зоотехник поставил вопрос ребром: « Или я, или она!» Директор принял позицию главного специалиста: «Его отрасль, ему работать и отвечать за всё, ему и набирать коллектив». Несколько раз я ходила к директору и отстаивала Катю. Доказывала, что она на своём месте, что без неё будет плохо с отчётностью, что с ней можно поладить и комфортно работать. Не отстояла. Прости меня, Катя.
Но я не забыла про неё, и, как только освободилось место учётчика, тут же предложила её кандидатуру. Лучшего человека было не найти. С мужиками ей работалось хуже, но потом попривыкли и все успокоились.
А в жизни более весёлого и открытого человека, в нашем конторском коллективе, не было. Дни рождения обычно отмечали в бухгалтерии, в обеденный перерыв. Сбрасывались на подарок, а именинник проставлялся. Помню первое Катино день рождения. Стол ломился от яств, наготовлено было много и очень вкусно, конфеты и печенье были очень вкусными и дорогими. Было понятно, что готовилась она давно и тщательно. Ну и, конечно, бутылочка вина, и водочка, всё как положено. Была пятница, да и в работе не было аврала, короче, посидели на славу. Пели песни, шутили, смеялись.
- Девчонки! Я же думала, вы как небожители неприступные, кочевряжиться будете, нос воротить, а вы простые, как с вами хорошо. Как я вас люблю. Я же хочу, чтобы с людьми ладить, чтобы угодить. – Призналась наша Кадича.
Действительно, посидели на славу, даже после работы задержались немного. Подождут и мужья, и коровы.
В понедельник пришла нас проведать Катя, принесла к чаю конфет. За чаем вспомнили, как хорошо посидели, как дома встретили подгулявших жен.
- А я,- смеётся Катя, - пришла, встала у порога и кричу мужу: «Рахимка! Иди сапоги снимай! Жена с гулянки вернулась!»
Хохот со всех сторон.
- Что правда так сказала?
- И что сапоги снимал?
- Снимал! Смеялся очень.
- Вот тебе и восточная женщина!
- Обрусевшая восточная жена!
Вот такая она, наша Катя. Кадича Мусагалиевна. Добрая, открытая, смешливая. Прожили с мужем, более сорока счастливых лет, «душа в душу». Вырастили двоих замечательных детей, внуков дождались. Уйдя на пенсию, посвятила себя мужу, семье, дому и художественной самодеятельности. Пела замечательно казахские песни. Ремонт в доме сделали, чтобы в чистоте да в уюте старость встречать. Да вот не суждено было. В одночасье – инсульт. Больно было смотреть на Рахима.
- Я же без неё, как птица без крыльев. Как же я без неё?
Не была я на похоронах. Для меня, Кадича такая-же весёлая, с озорной искрой в глазах. Кажется, выйдет сейчас из ворот своего дома, да пройдёт по улице своей летящей походкой, всё бочком, бочком.