При входе на выставку основного проекта 6 Московской биеннале молодежного искусства – «Абракадабра» - посетителя встречает образ, который стал для меня символом этого важного события в культурной жизни нашей страны. На полотне картины, открывающей выставку (автор – Фритс Хендрик Бедндсен), изображена условная лестница, парящая в пространстве метафизической комнаты, не касаясь ни ее пола, ни стен; так она выступает знаком восхождения в чистом виде, - безотносительно того, куда и зачем. Это – метафора искусства, как его определила Сьюзен Сонтаг; оно не имеет никаких целей, кроме самого себя. На эту лестницу в недоумении взирает не метафизическая, а вполне конкретная собака: ей парящая лестница не понятна: зачем, мол, эта диковина? Но какой с Шарика спрос? Шарик - всего лишь собака.
За стенкой, на которой висит вышеописанная картина, находится затененное пространство, отведенное для магии в обычном смысле этого слова. Здесь экспонируют высушенные бычьи фаллосы, которым приписана магическая сила, но, так как продемонстрировать ее зрителю невозможно, их превратили в артефакты, позолотив (Намсал Сидлецки). Такой прием действует безотказно: как известно, золотой слиток может стать артефактом даже и без фаллоса. Здесь же представлен невнятный видеоарт на тему о египетских древностях.
Заскучав в пространстве магии, я его покинул, отправившись на второй этаж, где с наслажденьем погрузился в магию чистого искусства.
Я не буду перечислять представленные здесь произведения, но расскажу лишь о тех, которые наиболее выразительны. Начну с пластиковой бутылки из-под отбеливателя, которая периодически выбрасывает облачко тонко измельченной сверкающей мишуры. Эти извержения следуют довольно часто, - горлышко вышеупомянутой бутылки стремится стать кратером конического вулкана, сложенного не из пепла, а из толченой мишуры (Рони Вайсс).
Далее следует упомянуть осветительную люстру из трех длинных тонких газоразрядных ламп, по которым стекают потоки воды, с громким плеском падающие в установленный на полу бассейн (Мартино Дженки).
Рядом по залу расставлены с полудюжину артефактов, каждый из которых притворяется каким-то полезным предметом: светильником там, или столиком для бара, или предназначенным непонятно для чего (нечто лежит на полу, а на него надеты наручные часы), но все они созданы с единственной целью – явить собой объединяющий их эстетический паттерн, предполагающий выбор материала, техник изготовления, цвета, и внешних очертаний; - это как бы вариации на заданную тему (Василис Папагеоргиу).
В луче яркого света лежит на полу марионетка, находящаяся в стадии полного истощенная (как будто это кучка костей), но временами вздрагивающая под действием невидимых нитей, управляемых неизвестно откуда.
Стены зала тоже заняты артефактами: это разнообразные видеоинсталляции, но среди них затесалась прямоугольная матрица из слов, написанных светящимися газоразрядными трубками (Светлана Воронцова-Вельяминова). Со времен, когда явились «Мене, Такел, Фарес», горящие настенные надписи всегда привлекают внимание.
Через узкие дверные проемы зал сообщается с маленькими помещениями, в которых демонстрируется видеоарт, или содержащими отдельные инсталляции; мне показалось весьма интригующим зрелище одинаковых черных чемоданчиков, расставленных по углам маленького, ярко освещенного тупичка (Диего Тонус); оно у меня почему-то вызвало ассоциацию с термином «база данных».
Еще одна инсталляция породила эффект скольжения звучания термина: инсталляция – констелляция – костыляция, - ибо она составлена из разного рода протезов (Яара Цах).
Осмотр зала закончился подъёмом по лестнице на мансарду - в «Красный уголок», где бросилась в глаза инсталляция на тему внутренних органов – это ряд бесформенных полостей, соединенных тонкими трубками (Анна Павлова), и мне стало сразу понятно, почему в Древнем Риме гадали по внутренностям животных – в этом зрелище действительно есть что-то судьбоносное.
Столь же волнующи следы человеческих рук, как бы возникших от их погружения в мрамор (Елена Артеменко).
Кроме основного зала, которое я здесь попытался описать, «Абракадабра» имеет несколько дополнительных помещений (здесь удалось использовать преимущество бывшей промзоны, которой является комплекс «Рассвет», как выставочного пространства). В анклаве, размещенном на первом этаже того же здания, меня восхитила инсталляция из двух кресел-качалок, приводимых в размашистое колебательное движение двумя разными движителями, но связанных между собою узами из разноцветных тряпок, связанных цугом.
Подводя итог своим впечатлениям от проекта «Абракадабра», я высоко оценил концепцию его куратора – Лукреции Калабро Висконти, сделавшей акцент на вопросах художественной формы; она организовала для зрителя изысканное пиршество, подобрав для него блюда лишь самого безупречного, необычного и тонкого вкуса. С выставки я уходил, будучи совершенно очарован свежестью и незамыленностью взгляда куратора.
Вслед за этим я направился в ГЦСИ, где экспонируется Стратегический проект Биеннале – «Спасибо, пожалуйста, извини!». Погрузившись в проект Жени Чайка, я понял, что куратор не ограничилась формальной игрой, а посредством совершенной художественной формы вводит зрителя в высокие и немного разреженные сферы метафизики.
Здесь программным является видео: «Я бы обнял тебя, но я просто текст» (Тима Радя). Лучшим к нему комментарием является инсталляция в виде комнаты, являющейся усовершенствованной пещерой Платона, по стенам которой непрерывно бегут тени; у смелого посетителя, решившегося в нее войти, возникает головокружение, порождаемое тотальной рефлексией.
В соседнем же зале сквозь случайную, неопределенную, и зыбкую картину размытых грязноватых пятен то, вроде бы, проступает, как Гегелевская Идея, рисунок карты мира, а то, вроде бы, это только кажется (Андрей Сяйлов).
Тут и там натыкаешься на архетипические образы: КРОВАТЬ, ВЕШАЛКА, ЧЕРДАК (Женя Гаврилов), ОКНО, ФАРФОР (Владимир Марин), ЕДА (Женя Мачнева), АРАХНА (Таня Ахметалиева), и это порождает эффект детерриторизации по Жилю Делезу, апофеозом которого служит скользящий хаос, непрерывно проецируемый на пол, от которого невозможно отвести взор!
Я покидал выставку с чувством торжества: это было не какое-то там непонятное РОСИЗО, - это был подлинный ГЦСИ!
Следующим пунктом моей программы было посещение Стратегического проекта Барбары Куэто – «Ведутся революционные работы». Я явился в ММСИ на Гоголевском, и прошелся по залам; в некоторых из них на офисной мебели стояли компьютеры, а на стенах были развешаны объявления; в других - стены были покрыты какими-то головоломными схемами; в одном, так вообще была насыпана куча песка; в представленных работах с первого взгляда ничего было не понятно, кроме того, что проект ориентирован на социальные сети, к которым у меня не лежит душа, и было вникать недосуг. Но все же, побуждаемый чувством зрительского долга, я взял описания представленных работ, и начал их читать, и тут же нашел способ ознакомления с выставкой. Стоило мне прочесть две-три первых фразы каждого из описаний, и посмотреть на объект, как я обнаруживал иронический зазор между текстом и тем, что видел, и на этом срывал свой кайф.
Завершая краткий обзор трех главных проектов Биеннале, следует предостеречь зрителя от слишком буквальной трактовки термина «молодое искусство», ибо все их участники – это сложившиеся зрелые художники; многие из них уже обрели мировую известность.
Тем интереснее было познакомиться с творчеством студенческой молодежи, кто молоды в прямом смысле этого слова. Прекрасную возможность для этого представляет Специальный проект, объединивший четыре самых престижных образовательные институции на выставочных пространствах Винзавода.
Выставки просто оглушают своим изобилием, разнообразием, избытком творческой энергии, молодым задором, нонконформизмом, здоровой самоуверенностью. Вместе с тем, все множество экспонатов воспринимаются в единстве, как некая насыщенная искусством среда, из которой только еще предстоит выкристаллизоваться индивидуализированным артефактам, которые просигнализируют о появлении нового поколения художников. А пока - это только захватывающий аттракцион, привлекающий зрителя живой и радостной атмосферой всеобщей раскованности.
Резюмируя, следует сказать: 6 Биеннале свидетельствует о том, что, несмотря на позицию вооруженного нейтралитета, занятую Министерством культуры, современное искусство в России живет и развивается, а Москва продолжает оставаться одной из его мировых столиц.
Июнь 2018 г.