Во снах все чаще появляются вмерзшие в толщу льда корабли, сотни кораблей, весь горизонт усеян телами громадных посудин, чьи развороченные бока пропускают насквозь гранатовые лучи безумного солнца. И я хожу между поверженными стальными великанами, трогаю их руками, читаю стершиеся от воздействий ветра названия, пока не натыкаюсь на корабль, что назван моим собственным именем. Как крепко застрял он в холодных объятиях океана, как сильно стиснул лед осевшую палубу, как грустно смотрят в мрачное небо темные провалы иллюминаторов. Мотор выкорчеван невиданной мощью и выброшен рядом, повсюду следы бушевавшего пожара и спешного бегства пассажиров, пробоины кучно усеяли киль, а высокие трубы покрыты морозными узорами, на которых кроваво улыбается полярное солнце.
Я задумчиво хожу вокруг корабля, пока следы не вписывают его в непроизвольный овал. Мне прекрасно видно это с высоты, как бывает в сновидениях, когда сюжет наблюдается одновременно из нескольких точек. Закончив геометрическую фигуру, я ложусь на живот у основания попавшей в ледяной капкан посудины. Затем начинаю разгребать снег до матовой темноты, пересеченной глубокими трещинами, приближаю глаза вплотную к обжигающему холоду и смотрю, как в глубине кружится синее пламя, перемежающиеся зелеными вспышками. Меня успокаивает это зрелище, я рад, что там нет красного, в этот момент мне глубоко плевать на погибший корабль, и я засыпаю во сне.
Пробуждение знаменует собой целый калейдоскоп мыслей и фантазий о судьбе увиденного во сне судна. Десятки вопросов встают от животрепещущей яркости сна. Неужели нельзя было подкорректировать курс, найти толкового капитана, снабдить механизм необходимыми приспособлениями, позволяющими прокладывать путь в царстве вечной зимы? Куда делись пассажиры и команда? Что за пламя пляшет под ледяным панцирем, и каков смысл увиденного с высоты овала, в который вписан корабль?
Я надеюсь, что однажды найду ответы, и тогда судно избежит катастрофы в полярных широтах.