Ты слал в чужие сны то сумасшедшее видение страны,
Где дни светлы от света звезд.
©
Леннарт Хеммингсен открыл свои голубые глаза и осмотрелся.
Он стоял в лесу. Погода была пасмурной, и серые тучи висели над деревьями так низко, что те, казалось, вот-вот прикоснутся кронами к этой свинцовой гуще и утонут в ней. Под ногами стелилась сырая земля, покрытая листьями и мхом. Воздух был влажным и тяжелым для дыхания, он как будто оседал в легких и давил на грудь.
Леннарт поморщился. Он уже видел это место ранее много-много раз и прекрасно его помнил. Мужчина сделал шаг вперед и прислушался. Недалеко в кроне деревьев раздался звук хлопающих птичьих крыльев, и вскоре стая белых пернатых взмыла в небо, почти сливаясь с ним. Леннарт не знал, что это за птицы, данный вопрос в принципе интересовал его меньше всего. После того, как всполошившаяся стайка улетела, в лесу настала пугающая тишина. Ничего не было слышно: ни шуршания древесных листьев, ни легкого дуновения ветра. Все, что могли уловить уши мужчины – это его сердцебиение, которое словно отсчитывало секунды до чего-то, до какого-то события.
Неожиданно из-за кустов выпрыгнула раненая белая лань и, увидев Леннарта, пришла в ужас. Она резко отпрыгнула в сторону и принялась бежать прочь, несмотря на красную кровоточащую рану в ее боку. Вот оно! Тишина рассеялась словно по волшебству. Леннарт бросился следом за животным, будто эта лань и все происходящее сейчас – самое важное, переломное событие в его жизни. Он и сам не знал, зачем преследует это существо, у него ведь даже оружия с собой не было. Но ноги сами его несли, а в мышцах странно и неприятно тянуло. Мужчина слышал свое тяжелое равномерное дыхание. Прохладный воздух настырно касался его лица, сколько он уже пробежал? Лес вокруг странным образом искажался и темнел. Тропа, по которой он бежал, удлинялась, относя от него все дальше это проклятое животное. В легких начало неприятно жечь, в горле першило, хотелось кашлять. Лань убегала быстро и отчаянно, до тех пор, пока не скрылась в толще тумана. Тогда же лес и тропа неожиданно пришли в норму.
Мужчина резко остановился. Это место он тоже почему-то отлично помнил. Туманная Стена Белопламии – непреодолимый барьер для мира людей, резко и беспощадно отделивший их от мира тиикари.
Туман молча стелился перед Леннартом удивительно ровной полосой, через которую ничего нельзя было разглядеть. Ему хотелось войти в эту белую мглу, очень хотелось. Его как будто что-то манило, но в то же время он прекрасно понимал, что там – смерть. Мужчина отошел на шаг назад, как вдруг звуки леса стали слышаться ему более явно, буквально до букашки, ползущей по коре дерева. Хеммингсен тяжело выдохнул из легких теплый белесый пар. Из гаммы разнообразных звуков начал слышаться шепот. Сначала он был один – женский. Но с каждой секундой их становилось все больше, и голоса были разнообразнее. Они шептали наперебой, но Леннарт не мог разобрать, что они пытаются сказать, даже когда шепот перешел в гул. Мужчина схватился руками за голову, наклонился и зажмурился. Он хотел закричать, но оказалось, что у него нет голоса. Это пугало до неприятного чувства в желудке. Он попробовал снова, но смог издать только тихий хрип. Решив, что надо все же успокоиться, он отдышался, выпрямился и снова взглянул на туманную стену. Она вновь манила его, и все голоса, что он слышал, словно бы шли оттуда, из этой непостижимой глубины, разрубившей два мира на части. Леннарт настороженно подошел к непроглядной мгле, неподвижно повисшей в воздухе. Он потянулся рукой к туманной стене, но не успел прикоснуться, как по всему периметру оной в его сторону тоже вытянулось множество туманных рук. Все они появились резко и одновременно, словно бы вынырнув из этой стены. Стоило им показаться, как голоса и вообще все звуки леса стихли до звенящей в ушах тишины. Леннарт дрогнул от увиденного и побледнел. Его кровь похолодела, но мужчина не отступил. Туманные руки были неподвижны, их ладони и скрюченные пальцы застыли в самых разных положениях. Видение продержалось всего минуту, после чего руки так же одновременно спрятались в тумане, вернув лесу звуки, но не голоса. Осталась только одна рука, что вытянулась прямо перед Леннартом. Ее указательный палец был направлен на него.
Мужчина застыл в непонимании, как вдруг ладонь изменилась и теперь была протянута словно для рукопожатия. Леннарт хотел схватить ее, все так же не понимая, зачем, как будто многими его действиями все это время управлял какой-то неведомый инстинкт. Но как только мужчина приподнял свою руку, он ощутил ужасную резкую боль в левой половине головы, словно кто-то невидимый ударил его. Хеммингсен даже не смог устоять на ногах и, зажмурившись, упал.
Когда миг спустя он открыл глаза, то обнаружил, что уже не день, а сумерки раннего утра. Боль все еще пронизывала его голову, некоторое время он ничего не мог понять. Единственное, в чем он был уверен, так это то, что однажды с ним такое уже произошло – когда он проснулся не в своей кровати, а на улице. Тогда он едва не сошел с ума, но в тот раз его голова не раскалывалась от боли, а один и тот же сон начал словно преследовать его. Из раза в раз он пугал его, будто впервые.
Когда мужчина более-менее пришел в себя и присмотрелся, он увидел перед собой напуганного Руни, который стоял с какой-то палкой в руках. Хеммингсен потрогал пальцами больное место и, ощутив что-то влажное, понял, что это кровь. Кажется, Олафсен огрел его этой палкой.
- Руни, какого Локи ты творишь! – воскликнул, почти прорычал, Леннарт, с трудом поднимаясь на ноги и пошатываясь. Он все еще держался рукой за больное место. Юноша попал прямо в висок.
Олафсен, увидев это, отпрыгнул назад, выставив перед собой эту проклятую палку, и выпучил на Леннарта серо-голубые глаза.
- Это ты? Ты пришел в себя? – дрожащим голосом пролепетал норвежец. - Я увидел, что ты снова ходишь во сне, и пошёл за тобой...
Первые лучи рассвета показались из-за горизонта.
- Это я, и я очень зол! – пророкотал Леннарт и двинулся на Руни. Последний начал отступать назад. У мужчины так и чесались руки надавать юноше затрещин.
- У тебя есть минута, чтобы объясниться, - фыркнул мужчина и встал в позу «руки в боки».
Олафсен выкинул палку, и Леннарт заметил, что Руни замялся, переступая с ноги на ногу. Видимо, мужчине не стоило так горячиться, но его только что ударили палкой по голове, как он должен был отреагировать?
- Я… Я это сделал, чтобы освободить тебя от злых духов, которые заставляли бродить тебя во сне, - заикаясь, промямлил норвежец.
Леннарт нахмурился, и Руни сразу же бросился в более подробные объяснения. Пока Олафсен что-то там нудел фоном, мужчина осмотрелся и попробовал восстановить в голове цепь событий, которая привела их к этому моменту.
Все началось очень хорошо.
Они пробыли у Иврана всего три дня. Леннарт думал, что они задержатся там намного дольше, но Ивран быстро справился с созданием боевого копья, а самый простой меч для Руни он нашел в своей кузнице-кладовой, также, как и щит. Леннарт узнал этот меч. Кажется, это было первое оружие, которое Ивран ему выковал. В этот же раз Хеммингсен не расстался со своим старым оружием и оставил секиру висеть на поясе на всякий случай.
Также у Кузнеца завалялись и метательные ножи для Оскара. Он почему-то решил, что они ему идеально подойдут, всего их было пять штук. Почему Ивран так подумал, Леннарт понять не смог, но кузнец не ошибся. Оскар, как оказалось, правда ловко и метко обращался с ножами.
Но что действительно неимоверно тешило гордость Леннарта, так это тот факт, что ему все же удалось уговорить Иврана пойти вместе с ними в Белопламию. Он взял свой двуручный меч, о котором Леннарт даже не знал, оставил хозяйство на соседей и отправился в путь. И хотя Руни, кажется, был не очень рад такому раскладу, потому что до сих пор не доверял Кузнецу, ничто не могло испортить настроение Хеммингсена в такой чудесный день.
Два дня они шли почти не останавливаясь на обед, только на ночлег, после чего вставали рано и вновь отправлялись в путь. В Ньорд, который находился практически по пути в Белопламию, они больше не заходили за ненадобностью, посему просто обогнули его. Основательный вечерний привал путники устроили уже будучи чуть более чем в половине дня пути от морского города, в глубине леса, недалеко от небольшого лесного озера. Солнце только зашло за горизонт, и тьма еще не полностью окутала местность. Тогда-то Леннарт и побежал к озеру «освежиться» и прихватил с собой Руни. Ивран остался у разведенного костра, а Оскар вновь по собственному желанию озаботился ужином, чтобы заодно опробовать новое оружие. С улыбкой от уха до уха он ускакал в лес, подобно своему ослу Фердинанду, так они все и разошлись на некоторое время. Леннарт был вне себя от радости, когда оказался в воде. Тогда он узнал, что Руни боится глубины, потому что оный наотрез отказался заходить в озеро, поэтому стоял на берегу и возмущался. Это тоже не испортило настроение Леннарта. Вдоволь нанырявшись и поняв, что скоро станет уже совсем темно, он вышел из воды, обсох и оделся. После воды было ужасно холодно, но Хеммингсен являлся человеком, привыкшим к такого рода неудобствам, поэтому дискомфорта почти не ощутил. Когда он и Руни вернулись к костру, Ивран уже приготовил пойманную Оскаром птицу. Они поели и еще некоторое время сидели у костра и просто разговаривали. Леннарт начал задавать Руни всякие вопросы, чтобы узнать о нем еще больше разных вещей, но юноша почти ничего не рассказывал, тем более о своем прошлом и своей семье. Тогда Леннарт спросил, как Руни узнает того самого тиикари, когда они придут в Белопламию.
- Я запомнил глаза тиикари, - тихо ответил Руни. - А еще у него был наполовину отрублен хвост, - добавил он, и больше они к этой теме не возвращались.
Олафсен снова перевел разговор на Леннарта, задав довольно неожиданный для него вопрос.
- Оскар сказал, что тебе на самом деле заметно больше лет, чем кажется, это правда? – в голосе юноши читалось недоверие, он как обычно нахмурился.
Леннарт удивленно поднял брови, а после посмотрел на Оскара испепеляющим взглядом. Мальчишка ехидно улыбнулся.
- Да, это так, у меня была фляга Живой Воды, - Хеммингсен не очень любил об этом вспоминать.
Глаза Руни округлились. Кажется, мальчишка не соврал.
- Откуда? – почти дрожащим от волнения голосом спросил юноша.
- Когда мне исполнилось восемнадцать, мне ее оставила бабушка перед тем, как исчезнуть. Я не знаю, откуда у нее взялась эта вода. Я вообще почти ничего не знаю о моей семье, кроме того, что моя мать умерла при родах, а отец исчез еще задолго до моего рождения. Бабушка говорила, что она хотела спасти мою мать при помощи этой воды, но не успела. Она отдала мне флягу и сказала беречь ее как зеницу ока и использовать только в крайнем случае. Но я был молодым и тупым и истратил все довольно быстро и все на себя. Единственный раз, когда я дал эту воду кому-то – это когда на моём пороге появилась больная Брунгильда, она кашляла кровью и спасти ее могла только Вода. Предвосхищая ваши вопросы – да, Брунгильде больше лет, чем может показаться. Еще один момент, о котором я жалею, это то, что моя бабушка не отдала мне флягу раньше. Возможно, в таком случае та женщина была бы жива, - Леннарт кинул в костер какую-то палку.
- Удивительное рядом, я бы никогда не подумал! – прокомментировал Оскар момент с Брунгильдой, смотря на Руни, чей глаз нервно дернулся. – Однако я думал, что Живая Вода может и воскрешать из мертвых, - хмыкнул мальчишка, очевидно подметив момент с матерью Леннарта.
- Нет, я помню, даже моя мать говорила мне, что Вода может спасти тебя до последнего вдоха, но если ты умер, то она уже не поможет, - неожиданно вставил Руни. - Она очень интересовалась тем, что было связано с Белопламией. Я был маленьким и помню далеко не все, но некоторые вещи хорошо запомнил.
- Руни наконец разговорился, - улыбнулся Леннарт.
Юноша сразу же как будто опомнился, нахмурился и вновь перевел разговор на другую тему. Хеммингсен, кажется, почти привык к этой его особенности.
- Что за женщина, которую ты только что упомянул? Это та, которую ты пытался спасти еще до того, как спас дочь Нелюмбо? – Руни выглядел довольно заинтересованным. Кажется, Белопламия интересовала его не меньше его матери.
- Да, Ленни, расскажи нам! Историю про ту женщину не слышал даже я! – поддержал юношу Оскар.
Хеммингсен недовольно бросил еще одну палку в костер. Эта история была одной из самых неприятных, что с ним приключались. Он согласился, но довольно неохотно.
- Что ж, ладно. Как я уже говорил, пару лет назад на той проклятой дороге в Белопламию я нашел дочь Нелюмбо и спас ее. Тогда у меня наоборот уже не было Воды, и я боялся, что история повторится, но все прошло хорошо. В общем, я отвлекся. За много лет до этого, когда мне было всего лет семнадцать, я снова находился в тех местах. История, кстати, очень похожа на ту, что приключилась с дочерью Нелюмбо. В один из зимних дней среди снегов я нашел очень сильно замерзшую девушку. Она едва говорила и сказала, что ей срочно нужно в Белопламию, что ей нужна Живая Вода для исцеления одного очень дорогого ей человека. Я решил, что сначала ей все же нужно согреться, укутал, взял на руки и понес в мою хижину. Но она слишком сильно замёрзла и, уснув у меня на руках, больше не проснулась. Перед тем, как уснуть, она своим дрожащим голосом попросила меня отправиться в Священную Римскую Империю, в маленький городок, имя которого я уже не вспомню. И найти там ее любимого, его имя я тоже забыл, у меня плохая память на имена. Она попросила, чтобы я извинился перед ним за все и сказал, что она его очень любила.
- И ты отправился в Империю? - Руни и правда разговорился.
- Вы можете считать меня глупым, но да, я правда отправился в Империю, нашел этого человека и все рассказал. Он был разбит, хотя и старался этого не показывать. Несмотря на свою бедность, он приютил меня до тех пор, пока я не смог уехать, и не взял с меня ни монеты. Потом я вернулся и, если честно, я не знаю, что случилось с тем человеком после моего визита.
Руни, услышав эту историю, вздохнул, но ничего не сказал.
- Это очень грустно, - только Оскар решился все прокомментировать.
Между ними воцарилась минутная тишина, которую неожиданно прервал храп Иврана. Леннарт хохотнул, окончательно развеяв гнетущее послевкусие от его рассказа.
- Думаю, нам следует последовать его примеру, - заключил Хеммингсен, и с ним сложно было не согласиться.
В итоге, все уставшие и наговорившиеся легли спать.
Леннарт, несмотря на свои рассказы, уснул в хорошем расположении духа, не заметив, как с озера к ним подобрался туман. Оный был для него плохим вестником, потому что словно бы из-за него ему снились странные тяжелые сны, от которых он страдал лунатизмом. Его бабушка, когда он был маленьким, объясняла ему, что от тумана становится тяжело дышать, поэтому он так реагирует. Но тогда подобные приступы появлялись очень редко, и только в последнее время их становилось все больше.
И в итоге Леннарт снова проснулся не там, где заснул. Руни, кажется, закончил свои объяснения, которые Хеммингсен благополучно прослушал.
- Ладно-ладно, ты оправдан, - практически отмахнулся Леннарт. В который раз повторившийся сон интересовал его сейчас гораздо больше, чем что-либо другое. Мужчина дружественно похлопал перепуганного юношу по макушке и улыбнулся, хотя ранка еще неприятно саднила. Только бы Руни не начал еще и заикаться. Кажется, помимо глубины, медведей и лосей, его пугали еще вещи, которые выходили за границы его понимания. Впору начать составлять список вещей, которые его пугают.
- В следующий раз используй более гуманные методы, ладно? – хохотнул Леннарт. - Чувствую себя сейчас тем парнем, которого ты огрел в первый день нашего знакомства, - Хеммингсен хлопнул Руни теперь уже по плечу и громко рассмеялся. Олафсен что-то проворчал.
Лес начал светлеть, ночь неохотно уступала место дню, кое-где все еще оставляя густые тени.
Отсмеявшись, Леннарт демонстративно смахнул с уголка глаза скупую мужскую слезу и направился в сторону привала.
- Идем, вояка, а то вдруг те двое уже проснулись и успели нас потерять.
Однако шагов за собой Леннарт не услышал, что заставило его обернуться в сторону Руни.
- В чем дело, юная дева, обиделась, что ли? – иронично поддел юношу датчанин.
Но потом заметил, что Руни застыл на месте словно вкопанный, смотря куда-то вбок. Хеммингсен проследил его взгляд и увидел, как всего в нескольких метрах от них из тени зарослей поднялся на двух лапах не очень большой, но не менее опасный медведь.
Леннарт побледнел, он потянулся за спину, чтобы взять свое копье, но оного там не оказалось. Секиры на поясе тоже не было, и Хеммингсен пожалел о том, что его лунатизм не вынуждал его брать с собой еще и оружие.
Медведь снова опустился на четыре лапы и принюхался.
- Руни, не двигайся, - прошептал Леннарт, смотря на юнца.
Но стоило медведю сделать шаг навстречу, как Олафсен возопил от ужаса, отпрыгнул и юркнул в ближайшие кусты.
Медведь зарычал и снова встал на задние лапы. Он начал двигаться в сторону Руни, когда Леннарт поднял с земли булыжник и швырнул его в голову животного, чтобы отвлечь от юноши. Разъяренный медведь переключил свое внимание на него и снова издал оглушительный рев. Теперь он начал надвигаться на Хеммингсена.
- Это была плохая идея, - проговорил себе под нос мужчина, отступая назад. - Руни, живо беги за Ивраном и за оружием, я дам тебе время и продолжу его отвлекать! – воскликнул мужчина и едва увернулся от атаковавшей его когтистой лапы. - Да, это была очень-очень плохая идея, - добавил датчанин.
- Я не могу двигаться, мне страшно, - послышался почти истеричный голос юноши.
- Руни! – заорал Леннарт и снова, к своему счастью, успел увернуться. - Если ты этого сейчас же не сделаешь, поверь, я присоединюсь к этому медведю, когда он будет тебя разделывать!
Тем временем зверь неожиданно опустился на четыре лапы и начал принюхиваться к Леннарту. Мужчина удивился бы, если бы пульсирующий в крови адреналин не сократил диапазон его эмоциональных реакций до «бей или беги».
Со стороны Руни несколько коротких мгновений ничего не слышалось. Но потом Леннарт увидел, как юноша выбежал из своего укрытия и, выпучив от ужаса глаза, побежал в сторону привала. Медведь его, кажется, вообще не заметил. Все его внимание было направлено на Леннарта, и, впервые за долгое время, внимание не льстило самолюбию мужчины. Тем не менее, зверь не атаковал и это не могло не радовать. Он пытался обойти Хеммингсена по кругу, но оный не давал зайти к себе за спину, все время поворачиваясь вслед за шагами животного.
Когда они медленно описали круг, Леннарт услышал позади себя шаги.
- Их нет, ни Иврана, ни Оскара, - до хрипа надрывая голос возопил Руни, на что медведь снова яростно зарычал и встал на задние лапы.
Леннарт повернул голову вполоборота и увидел, как Олафсен от ужаса споткнулся о собственную ногу и упал лицом в землю, выронив из рук копье Хеммингсена и свой щит. К счастью, щит проскользнул по влажной земле внутренней стороной и оказался на расстоянии вытянутой руки. Леннарт присел, быстро взял его и закрылся как раз вовремя, чтобы спасти свою голову от удара сверху. Медведь напоролся лапой на острый шпиль в центре щита и взревел от боли, так и не вложив в удар свою полную силу. Только это, пожалуй, помогло мужчине удержать щит под напором зверя. Медведь отступил от боли и снова опустился на четыре лапы. Руни тем временем приподнялся на локти и толкнул копье в сторону Леннарта. Оный поднял его и встал на ноги, направив оружие на зверя, который отступал все дальше, несмотря на то, что очевидно был очень зол от боли.
Хеммингсен хотел пойти в наступление, как вдруг услышал голоса, похожие на те, что постоянно слышал в своих снах. Сначала ему показалось, что он снова спит. Потом он подумал, что может ему что-то сказал Руни, поэтому он быстро обернулся в его сторону. Олафсена колотило от страха и он, очевидно, ничего не говорил. Тогда мужчина заметил приближающегося из-за спины Руни Иврана.
- Где тебя носило! – свирепо рявкнул Леннарт, но услышав рокот медведя, вновь обернулся в его сторону.
- Отойдите от нее, и она вас не тронет, - пробасил Ивран, поравнявшись с Хеммингсеном.
-Ты шутишь?! Она, или он, или оно, да Локи с ним! Медведь только что чуть не убил нас! – Леннарт был зол, невероятно зол.
Но Ивран ничего не ответил и, взяв мужчину за шиворот, начал оттаскивать его назад. Для Леннарта это было возмутительно.
- Я понял, сам справлюсь! - буквально прорычал Хеммингсен и грубо скинул с себя руку Иврана, после чего пошел назад, забрав щит, копье и оттащив за шиворот все еще восседавшего на земле оцепеневшего Руни.
Ивран «посмотрел» на животное, вернее, повернул в его сторону голову и замер в таком положении.
- И что это должно значить? – все еще злился Леннарт.
- Сейчас поймёшь, - тихо ответил ему Ивран. - Все хорошо, милая, - обратился он к медведице, протянув в ее сторону руку в успокаивающем жесте. Животное навострило уши и наклонило голову к земле, издав тихий рокот.
Стоило ей сделать это, как из тех же кустов, из которых ранее появился зверь, буквально выкатились двое неуклюжих медвежат. Медведица издала нежный полурык, похожий на скулеж, и медвежата ей ответили. Она заботливо потерлась головой о своих детей и обнюхала их.
- Так это правда медведица? – брови Леннарта поползли вверх.
- Да, и она расценила вас как угрозу своим медвежатам. Скорее всего, изначально она и не собиралась атаковать, достаточно было просто уйти, когда она предупредила.
Как жаль, что Ивран был слеп и не мог видеть весь скептицизм, который глубоко отпечатался на лице Леннарта.
- Ах, так это было предупреждение, а мы и не поняли! – Хеммингсен вложил в эту фразу столько сарказма, сколько только мог.
Ивран ничего не ответил, и когда медведица начала уходить, он обернулся в сторону датчанина и норвежца и подошел к ним.
Леннарт опустил взгляд на Руни, которого все еще трясло. Зубы его стучали.
- Ты там как, жить будешь? – более спокойно спросил Леннарт, на что Олафсен смог только поднять на мужчину свои выпучившиеся от страха глаза.
- Ясно, не отвечай, - вздохнул датчанин.
Примерно в тот же момент к ним подъехал Оскар на своем осле.
- О! Вот вы где! Доброе утро, как спалось? – бодро воскликнул мальчишка.
- Ты серьезно? – пророкотал Хеммингсен, намекая на извалявшегося в грязи и трясущегося от ужаса Руни. И, конечно же, на себя, почти такого же грязного, только помимо этого с подбитой головой. На лице Оскара прочиталось недоумение.
- Я что-то пропустил? – в этот момент больше всего на свете Леннарту хотелось ударить Оскара или скормить его медведице.
- Ничего, мы просто гуляли, дышали свежим воздухом, понимаешь, - проскрежетал сквозь зубы мужчина.
- Ах, так вот почему, когда я проснулся, никого не было рядом! В следующий раз зовите и меня, я тоже люблю прогулки, - мальчишка улыбнулся, и тут Леннарта прорвало.
Последующие несколько минут Хеммингсен бранился и отчаянно пытался добраться до Оскара, потому что Ивран держал его, не давая стать детоубийцей. Сам Оскар до последнего ничего не понимал и только позже, уже возле нового костра совсем рядом с озером, Ивран ему все рассказал.
Пока Оскар и Ивран завтракали вяленым мясом, Леннарт снова пошел к озеру и умылся. После встречи с медведем и валяния в грязи хотелось освежить лицо. Вместе с ним к озеру снова подошел и Руни, все еще бледный и стучащий зубами. Дрожащими руками он начал смывать с себя грязь, промывая царапины на руках. Особенно сильно пострадало его лицо, и, кажется, он немного ушиб нос, так как под ним виднелось несколько уже подсохших капель крови.
- Ну что, отошел, боец? – Леннарт улыбнулся. - Первая встреча с медведем - это всегда незабываемо, знаешь.
- В самом деле, - тихо проговорил юноша. Его голос все еще дрожал. Он начал умывать запачканное лицо.
- Однако, ты был очень храбр, знаешь, - Хеммингсен тряхнул руками, чтобы смахнуть с них воду. - Когда я отослал тебя за Ивраном, я, честно говоря, не ожидал, что ты вернешься. Я отослал тебя, просто чтобы ты смог убежать, - хмыкнул Леннарт. Его это действительно удивило. В такой момент он даже в Оскаре был бы больше уверен, чем в Руни.
Леннарт проследил за тем, как Олафсен закончил свои водные процедуры. Юноша сначала ничего не говорил в ответ. Он потрогал свой немного ушибленный нос, после чего отряхнулся, как мог.
- Я на самом деле сначала и не собирался возвращаться, - наконец заговорил Руни, его дрожавший ранее голос, кажется, наконец-то начал приходить в норму, а цвет лица из болезненно-белого перешел в обычный здоровый цвет. Хеммингсен хмыкнул. Честность Олафсена поразила его еще в первый день знакомства, когда он возопил на всю таверну о том, что тиикари - не чудовища. Хотя он и был пьян, в обществе датчан вряд ли кто-то решился бы на такое даже в подобном состоянии.
- Что же изменило твое мнение? – Леннарт улыбнулся, ему правда было любопытно.
Руни скрестил руки на груди и посмотрел на спокойную водную гладь, как будто призадумавшись. Он тяжело вздохнул.
- Не знаю, - как-то небрежно бросил юноша. - Мне было очень страшно, логичнее было убежать и, возможно, в итоге вернуться домой. Но в то же время что-то меня толкнуло обратно, потому что я понял, что не могу тебя там бросить.
Леннарт не знал, что сказать на это маленькое откровение юноши. Его улыбка стала еще шире, приятно было слышать это от такого закрытого человека, как Руни. Наверное, для Олафсена это был настоящий подвиг.
- Я понял, - только и промолвил датчанин.
Руни, кажется, снова не собирался отвечать. Посему Леннарт уже собрался возвращаться к костру и укладывать вещи, как юноша вдруг снова обратился к нему.
- Ты ходишь во сне не из-за злых духов, да? Что ты видишь во сне? - Руни повернулся к Хеммингсену вполоборота, но все так же не смотрел на него.
- Я и сам не знаю, может, как раз из-за них? - усмехнулся датчанин. - Я уже долгое время вижу один и тот же сон, и мне бы самому хотелось узнать, почему, Руни, - пожал плечами Леннарт.
Юноша снова посмотрел на Хеммингсена с недоверием, после чего молча направился обратно к костру. Мужчина заметил этот взгляд и непонимающе хмыкнул, после чего последовал за ним. Он определенно не мог до конца понять, что было на уме норвежца.
Солнце уже немного разогрело воздух, когда четыре скандинава и осел снова собрались в путь и уложили вещи на Фердинанда. Впереди их ждала еще долгая дорога, но Леннарта она не пугала, напротив, он чувствовал воодушевление. В приподнятом настроении и под разнообразные, иногда бессмысленные разговоры, они прошли ещё полдня.
Леннарт хотел объявить, что самое время остановиться на обед, когда почувствовал едва ощутимый укол в шею. Не успел он среагировать, как перед глазами у него все поплыло, его тело потяжелело, а после он погрузился во тьму, потеряв сознание.