Я знал одну муху. Мы были друзьями.
Жила между стёклами,в оконной раме.
На лапках из грязи и лицемерия
Носила ворсистые украшения.
Была глумлива,любила свалки.
Часто лгала и съедала остатки.
Скулила на жизнь,обвиняла всех,
Очищая на лапках богатый мех.
Я звал "Евдокси" свою смуглу подругу,
Манерно скрипящую о недуге:
Паутиновый шарф стиснул на шее зубы,
Но не тот,что скроили паучьи руки.
"Скажи,кто твой друг,и я скажу,кто ты..."'-
Потупила муха погасшие очи.
"Неужто приятель всё говорит
О тебе,ни слова не произнёсши?"
Диск загорался в догорающих сетях,
В кои не вплывёт, ожививши,весна.
Мухина шея утянута нитью,
Незнавшей руки кутюрье-паука.
Последнее утро жадно вдыхала.
"Милый,мой ласковый,"-хрипло шептала,-
Утешь в мой последний рассвет..."
"О,душенька,ДРУГ МОЙ,Вы-человек!"
И Евдоксии не стало.
Я знал одну муху. Мы были друзьями.
Жила между стеклами, в оконной раме.
А я жил от стен до окон красот...
Может быть,всё-таки, наоборот?