И было утро. И было радостно и светло на душе у Пульхерии Семеновны. День обещал быть сладостным, как долька молочного шоколада, который она собиралась вкусить на воздухе за столиком в прохладе и объятиях плюща.
«Милый мой друг, – писала Пульхерия Семеновна остро отточенным карандашиком, – придите же, наконец. Сердце мое измучилось, истосковалась я вся, вас ожидаючи. Так и вижу я нас на балкончике: я – в белом пеньюаре распахнутом, вы – в спецовке синей, мерзкий вы мастер по ремонту! Когда пол на балконе почините? Сколько я могу жаловаться?!»