Вот и проиграли наши, блин. Петрович от досады плюнул в экран телевизора. Слюна залила сочинский стадион и замерла на лбу Черчесова.
- Ноги в заборе выправьте сначала, а потом на поле выходите. Блин, ещё этот Боярский со своим вечным сомбреро - спасибо нашей команде за зрелищную игру.
Петрович зашёл на кухню и долго шарил в холодильнике - шурша пакетами и позвякивая банками. Вытащив запотевшую от холода бутылку зубровки с грустью взглянул на светло-янтарную жидкость... Тяжело вздохнул и поставил обратно, потом достал трёхлитровую банку кваса и жадно отпил несколько больших глотков, проливая на подбородок и белую майку.
Щёлкнув чайником, Петрович уселся на расшатанную временем табуретку. За окном розовел закат. С большой комнаты доносился расстроенный голос комментатора. Деревня стояла на месте, улицы от стыда не провалились и не пытались уйти в лес. Ничего особо непредсказуемого не произошло. Петрович понимал, что футбол это не наше. Не в футбольной стране мы живём. Вот если б хоккей, то мы бы им всем...
Заспанная жена Нюра появилась в дверях кухни:
- Что всё не ложишься? Ааа... сегодня же наши играют.
Постояв в дверях супруга незаметно ушла.
Петрович погрустил полчаса, и хлопнув на плече назойливого комара пошёл спать.
Под окном уже третью неделю ожидала окучки заросшая картошка...