Ель стояла посреди поляны, точно ее метко скинули сверху. Тугая изумрудная копнища. С такими широченными ветками, что можно под ними жить. Анна подивилась, как удалось лесной бабушке, возрастом лет в двести, вымахать в одиночестве. Ни деревца рядом. Хрустящие заросли леса теснились вкруг поляны, словно охраняли ромашковый простор.
Анна легла на слежавшуюся хвою. Ровный гудеж шмелей навевал дремоту. По лицу бегали солнечные зайчики. Чащоба звенела и пела на все голоса.
- Фьти-фють, каменку разорили! – пробилось сквозь общий гвалт
- Что вы, что вы! – чвыкнула какая-то птаха.
- Кра-ах! – сокрушенно каркнула ворона, и понеслось:
- Обдериха гнев копит!
- Баню спалит, чай?
- Белку пожалеет. Они, ить, дружатся.
- Удумает поучение, не без того!
- Крах! Крах!
- Кланяться разучились. Выю не пригнут, быдта дерева, быдта сломятся.
- Йи-х! Скучный народец!
- Будет от обдерихи представление.
- Страсть смотреть, когда кожу дерут!..
Гвалт становился все громче и Анна, наконец, очнулась.
- Приснится же, - подумала она.
День клонился к закату. Давно пора вернуться в деревню.
Каждый год, по пути на юг, она заезжала в глухую карельскую деревеньку Корза, где жила закадычная подруга мамы, 80-летняя Валентина Ивановна со странным прозвищем Белка. За живость ли натуры так ее прозывали, по другому ли поводу, но та впрямь походила на маленького юркого зверька, с рыжей шерсткой на кудрявой, не покрытой платком, голове.
Традиция навещать Белку в день маминой смерти сложилась нечаянно и так давно, что Анна, почти незнакомая с Валентиной Ивановной, не задумывалась о смысле ее и не собиралась отменять. Знала, что будет ездить сюда до самой белкиной кончины. Как в журнале каком-то отмечалась. Они выпивали со старушкой по рюмке морошковой самогонки, и Анна уезжала, до следующего года.
На этот раз Белка упросила хотя бы переночевать.
- Никак не наговоримся. А погоды вон какие стоят, да и Корза повеселела. Веришь ли, писатели в Корзе! Им уж и песни карельские пели, и калитки пекли. Погости и ты.
В деревушке проходил фестиваль писателей-фантастов. Анна заинтересовалась. И весь вчерашний день исправно слушала лекции, презентации, мало понимая мудреные термины. А ближе к ночи отхлестала себя в бане березовым веничком на горячем полке.
- Представляете, заснула в лесу! – сообщила она сейчас Юлии, прозаику из Питера.
- Вот здорово! – восхитилась та.
- Вы знаете, кто такая обдериха?
- Впервые слышу. Это имя?
-Хотела у фантастов дознаться.
- Этнографы, наверное, в курсе. Наше дело придумывать несуществующие миры и пространства, а обдериха, как я догадываюсь, из области фольклора.
2
Изба Белки стояла в конце деревни, там, где тянулся вдоль болотного ручья банный околоток. Глухой стеной повернувшись к баням, фасадом изба смотрела на дорогу, ведущую к морошковым местам.
Гостья устроилась на постой в горнице огромной русской печью, сервантом да старым диваном. Печь давно не топилась, никто не грелся на полатях, но в приоткрытом зеве серела кучка неубранной золы. Тишина в доме стояла такая, точно мир давно кончился. Лежи, гляди в потолок на треснутую матицу, думай о жизни – все дела.
… Откинув одеяло, Анна плыла в прохладной невесомости ночи. Вдруг сон ее дрогнул. Кто-то тяжело примостился на ноги.
- Ого, - подумала Анна, и не успела открыть глаз, как тяжесть исчезла, а по бедрам, животу, груди и лицу прошествовали мягкие кошачьи лапки. Добравшись до изголовья, кошка спрыгнула, скрипнула отворяемая дверь и всё затихло.
В доме нет кошек, - мелькнула мысль. А двери такие, что выйти из горницы, едва скрипнув, невозможно. Сбитые из плах, на кованых петлях, тяжелые, тугие, неповоротливые, двери дома рычали и кряхтели, едва брались за ручку. Что же это было?
Анна обвела взглядом комнату и… увидела.
На верху печи, касаясь потолка, сидело существо. Размера крохотного, точно с обратной стороны бинокля. Кудель нечесаных волос. Цветастая юбка. Мохнатые лапки в кукольных ботиночках.
- Проснулась? Я уж замаялась, ждамши, - якобы произнесло существо, не нарушив тишины.
- Привидится же…
Косматое существо раскрыло черный рот и всё вокруг сотряслось от хохота: будем драть! Будем драть!
- Ма-а-мочки, спасите меня… - нырнула Анна во тьму одеяла. Но стало еще страшнее. Привиделись черти, поднимающие ее с постели. Ведьминские хороводы. Волосатые рожи, прилипнутые к оконным стеклам.
- Попалась, которая кусалась! Неверя-тетеря! Рот на огород, а туда же! Кашу неси! Пожалела копеечку?... – гремела в воздухе немыслимая белиберда.
Не выдержала Анна, вскочила, бросилась к выходу: хватит!.. Тень крыльев неведомой птицы отбросила ее назад. Ух-ух-ух-ха-ха!..
… Очнулась она поздно. Лежала на диване, как обычно. Ни малейшей тревожности, оскомины от пережитого кошмара не ощутила. Голова была ясной, а тело легким, точно из него, как из шкафа, выбросили залежи белья.
Но все же что-то неуловимо поменялось.
Анна встала и осторожно обследовала комнату. Никаких следов. А это? Печная заслонка оказалась открыта. Голову на отсечение, но ознакомившись с печью, Анна лично водворяла заслонку на место, даже приставила плотнее, чтобы не выпорхнула из жерла забытая зола. Нагнулась посмотреть ближе и – отпрянула: старая, давно остывшая зола рдела красными углями.
Стянув остатки воли, Анна оделась, нацепила солнечные очки и сквозь них посмотрела вокруг.
- Что я нарушила? Зачем вы приходили? – прошептала неведомо кому.
В ответ заслонка шевельнулась и, как шторкой, прикрыла печное жерло.
3
Схватив в охапку штаны со свитером, она сбежала по скрипучей лестнице и отправилась бродить по Корзе.
Деревенька была тиха, как озерко в глухом лесу, тревожимое только голенастыми плавунцами.
Три пустынных улицы в окаймлении опрокинувшихся заборов. Просели крыши, рассыпались рамы и некогда затейливые балкончики брошенных домов. Окна зияли пустотой. Редким избам повезло, в них еще жили люди. Старики или дачники. Это угадывалось по занавескам, по жидким цветочкам у крашенных крылец.
- Почему здесь не быть мистике? Кто докажет, что за сгнившими стенами не прячется какой-нибудь леший и не подглядывает сейчас за мной? Не тот шаг, резкий жест, репей сорвала – и, пожалуйста, округа оповещена. Чужачка топчет нашу землю! А ночью явится некая нечисть и заявит права на эту тишину…
Прогулка не помогала, нехорошие мысли не рассеивались. И тут, как специально, позади раздался громкий и медленный, точно рвали крышку гроба, скрип. Резко обернувшись, Анна увидела, как в рассохшейся бревенчатой стене разверзается дверной проем. Из темного нутра выскользнула кошка, а следом показалась корявая, изувеченная артритом, рука с клюкой. Потыкав порожек, клюка вытянула согбенную до земли старуху в темном, похожем на подрясник, платье, и туго подвязанном сереньком платочке.
- Здрасьте, - выдавила Анна.
Старуха кивнула. Приземлилась на завалинку. Кошка – рыжая, хвост торчком, - самозабвенно терлась о ее подол.
- Чья? – подняла старуха глаза, полные воды.
- В гостях. Здесь, неподалеку.
- Гуляешь, значитца.
- Можно вас спросить?
- Спрашивай, денег не возьму.
- В Корзе… Вы давно здесь живете? Может, знаете… Мне показалось, тут водится нечистая сила! – выпалила Анна и извиняющее добавила: Деревня древняя, вдруг…
Старуха мигнула. Вода скатилась на дряблые щеки, омыв неожиданно жгучие черные зрачки.
- Какая-такая сила, девка? Махаешь пустыми словами, чисто сорока… Али дива какого напужалась?
- Вроде как…
Старуха оттерла концами платка сморщенные губы, но Анне показалась, что она смеялась и просто скрыла так насмешку над городской пугливой дурой.
Поймав свою тощую кошку, старуха усадила её в прогнувшийся подол и прижав, чтобы не вырывалась, прошамкала:
- Бывает. В глуши живем… Не знаю, что ты наделала, но ежели приключилось что, вот чего присоветую. Место это вековечное. Много разного было, и делов, и народу. Отдыхает Корзушка. Зачем её тревожить? Потому, лишнего не броди, где не надо – не зыркай, а где надо – кланяйся. Авось ничего и не привидится.
- Кланяться? Зачем?
- Затем, - с явным неудовольствием сказала старуха.
- А кому?
- Всему! Куда явишься, там и гнись. Видишь, валун на дороге? Думаешь, почему его на сторону не сдвинут? Потому что он сам туда пришел, и не ваше человеческое дело чужого трогать. Вот ему и поклонись. Для начала… И минёт оно, диво-то! Мы жа… - старуха задумчиво посмотрела куда-то за спину Анны. – Мы жа гостей не забижаем. Любить не любим, но зазря чего не делаем… Ну, шагай, куда хотела, - и сбросила кошку, точно прогоняла обеих.
Анна покорно побрела прочь. Через минуту обернулась – спросить, кто такая обдериха, есть ли она вообще, - но старухи след простыл. Только мелькнул в закрывающемся проеме кошачий хвост.
4
Ноги сами повели ее к белкинской бане.
Анна вдруг вспомнила, про что тогда, в лесу, говорилось. Про каменку. Которую разорили. Вспомнила, как парилась веничком да углядела сколыш под раскалённым чугунным котлом, и утром забрала в качестве корзинского сувенира.
Догадка осенила её: камешек надо вернуть! Срочно.
Воздух посерел. Белесое, точно тёртое щелоком, небо опустело. Тревога била Анну в спину, и она уже неслась по деревне, не разбирая дороги. Влетела в горницу, схватила сколыш. Быстрее, быстрее!..
Возле бани остановилась. Как войти? Что сказать, сделать? Просто положить на место и уйти?.. Прислушалась: будто возня внутри. Так ворочается с боку на бок человек, запутавшийся в одеяле. Неужели… там кто-то живет?! Дура ты, Анна, и не лечишься - та самая обдериха и живёт!
Бормотала же Белка: не положено ночью париться, банницу какую-то упоминала. Но Анна уговорила топить баню в неурочный час. Тысчонку, стыдно сказать, совала.
- Откупись железной монеткой, - усмехнулась Валентина Ивановна.
- Я мелочь не держу.
- Не виновать никого тогда…
Анна постучала в стену бани:
- Бабушка? Э-э… Матушка!..
Никакого ответа. Обмирая от страха, вошла в предбанник, постояла в темноте и растворила дверь.
Закопченные бревна странно подсвечивались. Блестел пустой полок, перевернутые тазы, оставшаяся вода в котле. Прижав к груди руки, Анна поклонилась. Потом еще раз, ниже. И еще раз, еще ниже.
- Матушка-обдериха, прости меня. Покой твой нарушила. Камешек забрала. Я нечаянно, по неведению. Прости неразумную. Вот он, драгоценный, вот!..
Сунула сколыш в теплую золу и – потеряла сознание.
- Ты что ж, ночь тута проспала? – растолкала ее Белка. – Выхожу, баня распахнута. Ты у чугуна. Хе-хе-хех!.. Эк тебя уморило. Ну, пойдем в дом, пойдем... Уезжают писатели-от! Бают, не с руки им здесь про драконов рассуждать. Не складывается. Ты с ими или как?
- Да, с ними. Пора.
- Нашла ль железную монетку? – хитро посмотрела хозяйка, собирая гостье на дорогу свежих шанег.
- Отыскалась! Я там, на полочку положила.
- Дело.
- Елка у вас там, на поляне… Давно растёт?
- У! Кто ж её года считал! На моём веку такая уже была.. Мы думаем, она Корзы хранительница. Пока она стоит, и мы живы.
- Можно, я вернусь подольше пожить?
- Обязательно возвращайся!..
- Спробуй! Не укусим, - заблестела зубками Белка и потом долго махала вслед.