Нина налила себе кофе и подошла к окну. Это всего лишь осень, - пыталась успокоить себя женщина. Облетевшие с деревьев листья желтовато-серым ковром застилали сквер, на клумбах падающими звездами рдели астры. Женщина перевела взгляд на остывающий в руках кофе – сливки над чашечкой парили пенным облаком, она поднесла к губам напиток и с таким наслаждением сделала малюсенький глоточек. Как хорошо на душе, когда знаешь, что живешь и работаешь по совести.
Из прихожей послышался шум открывающейся двери. Старший сын пришел из школы. Нина улыбнулась и сделала еще глоток.
-Ма, - раздался с порога юношеский, с подростковой хрипотцой, голос. – Ма, я голодный как волк. Что у нас на обед?
- Картошка с мясом! Раздевайся и иди вымой хорошо руки. Сейчас столько инфекций ходит.
В дверях показался подросток лет 16, худощавый с красивыми и тонкими, немного мелкими чертами лица. Нина поставила кофе на подоконник, подошла к мальчугану и попыталась чмокнуть в щечку, но тот мгновенно отстранился, стесняясь проявлению излишней нежности.
- Ма, мы второй день едим твою картошку с мясом, - недовольно сморщил нос юноша. Вон у Федьки Мнимина мама вчера нас икрой угощала и трюфелями. Ты хоть раз в жизни ела трюфели?
- Конечно, очень вкусные конфеты. Хочешь с получки тоже куплю.
- Ну ты даешь, ма, трюфели – это самые дорогие грибы в мире. Ты, блин, словно из прошлого века.
-Так оно и есть, - постаралась свести все на шутку женщина.
-Ма, - не унимался сын, - ну почему ты, как все нормальные врачи, не можешь сходить на эту, как там ее называют, сходку. Ну, помнишь, у Федьки маман рассказывала – фармацевтические компании приглашают в крутые рестораны врачей и там рассказывают о своих новинках. Тебя что совсем не интересуют достижения в медицине? Ну, пропишешь какие-нибудь новые витаминчики старушенции и ей польза и мы не будем на всем экономить? Ну, мам, ради меня, ради Аньки? Да и себе новую шубу купишь.
Нина молча накрывала на стол, а мысли унесли ее в далекие 80-е. Точно, это был 88, она тогда проходила практику в женской консультации, в одном из небольших сел провинциального городка. Самым страшным днем для девчушки был вторник. В это день к главному врачу, Марии Федоровне, приходили женщины, чтобы избавиться от нежеланной беременности. От пытливого, пусть даже совсем неопытного взгляда Нины, нельзя было утаить, как опытный врач, ее наставница, старается причинить бедным женщинам еще большую боль. Да, да, как бы невзначай, но намеренно. Таких наркозов как сейчас, тогда и в помине не было. Однажды Нина не выдержала и, расплакавшись прямо на столе у дежурной акушерки, поведала ей свои страшные догадки. К огромному удивлению девушки, для акушерки ее слова не были новостью. Среди женщин уже давно ходили слухи о хладнокровии Марии Федоровны, но слухи-слухами, а доказательств –то не было, да и кто из врачей в такую глушь еще поедет. К счастью, практика Нины вскоре завершилась, и девушка вернулась домой.
Шли годы, Нину уже стали называть по имени отчеству. Но как не пыталась она вычеркнуть из памяти ненавистный ей образ Марии Федоровны, все усилия, увы, были тщетны. Женщины, бедные женщины, она не видела их лиц, но до нее через годы доносились их стоны.
И вот, пару лет назад, на улице, Нина встретила старую, худую, со впалыми скулами женщину. Сердце дрогнуло. Это была она - Мария Федоровна. Нине вдруг так захотелось посмотреть прямо в глаза этой женщине и сказать, что она все знает, знает страшную тайну ее души. Что Бог все-все видит!
Нина приблизилась к старухе и коснулась ее локтя.
-Вы меня, конечно, не помните? - сдавленным голосом, едва слышно произнесла Нина.
Мария Федоровна посмотрела на нее каким-то безжизненно-холодным взглядом.
-Вчера похоронила единственного ребенка - дочь, словно выдавила из себя женщина. Ей было всего 42, рак яичников, так и не подарила Марина мне внуков. Последние дни так кричала, так кричала, ей казалось, что ее едят изнутри крокодилы.
Затем, словно не замечая Нину, еле–еле переставляя свои ноги, побрела дальше.
-Ма, - раздался звонкий юношеский голос на кухне, который вмиг привел Нину в себя.- Ма, разогрей мне картошку с мясом, пожалуйста. Ты прости меня, не надо быть как Федькина мама. Не надо.