"Теперь всё в прошлом! Как глупо получилось... Мгновение, и ничего уже не поправить. - Валерка вспомнил о матери, - что ей скажут и чем утешат?" Себя жалко не было. Наверное, пока не было.
Валерка, курсант последнего курса мореходки, а ныне пациент хирургического отделения городской больницы Архангельска, глядя в потолок палаты и нервно потирая чёрное родимое пятно на левой щеке, тонул в потоке окутавшей его печали.
Ещё сутки назад, он, жизнерадостный юноша, получив увольнительную в училище, трясся с приятелем в еле тащившемся пригородном поезде. Они ехали на встречу с девушками. Выпускные экзамены завершались, и перед их взором замаячила приоткрытая калитка в новую жизнь, за которой манили к себе картинки дальних морских просторов с бороздящими их белоснежными судами, порты иностранных государств с весёлой музыкой в кабаках и с грудами заграничных шмоток в матросском чемоданчике. От приятных предчувствий грудь моряка наполнилась счастьем грядущих перемен.
На переезде показались силуэты ожидавших матросов подруг. В голове зазвучали слова песни: "… Идут они туда, где можно без труда достать себе и женщин, и вина". Валерка помахал девушкам букетом цветов и решительно спрыгнул с нижней ступеньки допотопного вагона на пыльную грунтовку переезда. Подобный трюк он проделывал много-много раз, сокращая свой путь метров на триста-четыреста.
На этот раз что-то пошло не так. Пола шинели за что-то зацепилась. Очаровательная картинка разухабистого будущего померкла. Музыка сменилась тревожным перестуком колёс. Тело, неведомой силой вышвырнутое из курсантской шинели, гулко забилось о шпалы. Букет цветов, растеряв лепестки, упокоился на насыпи. Калитка в светлую жизнь Валерки со скрежетом захлопнулась перед самым его носом. Начищенный до блеска форменный ботинок с остатками стопы несколько раз перевернулся в дорожной пыли, добрался до девушек и застыл у ног ожидавшей Валерку подружки. Та молча уткнулась в него взглядом, постояла ещё несколько секунд и грохнулась наземь.
"Как дальше жить безногому? - мысль стучала в голове, готовая с каждым новым ударом, подобно каплям воды во время пытки, вдребезги разнести мозг. - Как жить?" Ответа на немой вопрос не было.
Где-то на первом этаже больницы толпились друзья и среди них любимая девушка. К больному их не пускали, да и он предупредил врачей: "Не хочу, чтобы меня видели таким". Таким и он сам себя не хотел видеть.
Тем временем друзья обсуждали с лечащим врачом возможности помочь их другу. Удивительно, но помощь Валерке в виде добротного протеза из Норвегии пришла своевременно. Личные связи, подкреплённые собранными по сусекам деньгами, часто бывают весьма полезными.
Через год Валерка, освоившись с протезом, работал в родном колхозе механизатором. Собирался жениться на девушке, той, что в прошлой жизни ожидала его на переезде и с тех пор не покидала Валерку ни на минуту. Жизнь понемногу налаживалась.
В ту ночь, как обычно, Валерка с женой спал на сене под крышей дома. В слуховое окно крадучись, изменяя в щелях между рейками сферическую форму на ту, что выходит из-под пресса машинки при изготовлении домашних колбасок, просочилась жёлтая светящаяся плазма шаровой молнии. Шар будто в нерешительности застыл, разглядывая чердак и лица спящих. Женщина открыла глаза и, зачарованная, протянула к нему руку. Шар отстранился от неё, зашипел, как уж на сковородке, и взорвался, выбросив женщину в образовавшийся в крыше проём. Будь в ночи возле дома сторонний наблюдатель, он мог бы смело утверждать, что после взрыва над печной трубой он видел взлетающую в небо душу.
В доме засуетились. Мужской голос прокричал: "Пожар! Все вон из дома!" Позже подоспели соседи. Выносили документы, одежду, валенки... Отсутствия молодых никто не заметил.
Валеркину жену нашли позже в саду. Говорить она не могла - только мычала, таращила глаза и настойчиво показывала рукой окружающим на тлеющие остатки стропил.
Обгоревшее тело Валерки, висящее на приставной лестнице в сенях, обнаружили пожарные. В руке он сжимал свой протез.