Зимний день выдался с оттепелью, но на него нажал лёгкий
мороз и к вечеру- покорил.
Проснулся я утром, вышел на крыльцо: как всё ново в деревне
«Неугодово», как всё необычно, всё сияет, всё переливается, всё
светится, всё играет.
Солнечно. Тихо. Задумчиво. Красиво.
Под окнами избы ветки берёзы в бахроме изумительных кружев,
бело- синего инея. Скорее на лыжи- и в лес- как там?
С разгона нырнул в сумеречный овраг и тут же выскочил на широкую
лесную опушку. Какое ослепительное сиянье кругом, какая чистота
холодных красок, какой тихий и светлый праздник в природе.
Солнце цедится сквозь деревья, взблёскивает на сосновых вершинах,
рассеивается и вновь лучится.
Порхнувшего с ветки сосны рябчика я едва заметил, невольно
залюбовался великолепными пейзажами зимнего леса. Зимний
лес в бело-синем инее сразу околдовал меня: стою на лыжне и
чего-то жду….
Оголтелые, крикливые чёрные вороны метались над опушкой.
Нежданно я заметил, как из кольца птиц: выпорхнул ширококрылый
здоровый ворон и бесстрашно, плавно опустился на снег с разинутым
клювом, уставился на меня в упор. Казалось, что эта птица была
густо- лилова, с каким-то огненным отливом крыльев.
Ворон вскинулся в воздухе, царапнул соседнею сосну когтями по
стволу: трепеща скатился к комлю, распустил крылья, прилёг, густо
осыпанный бело-синим инеем. Истошно вздрогнула опушка от его
вопля, просыпая потоками иней.
Еду дальше, в глубь лесную. По краям лыжни в сыпучем инее осины,
кусты бузины, молодые дубки, кажется, что каждую ветку, каждый кустик
обмакнули в воде и обсыпали снегом. Ветви пышны, белые- белые.
Каждое дерево без пропусков обсахарены пушисто- мохнатыми
сверкающими блёстками. Какой дивный наряд!
Вот и знакомая берёза на развилке. Вся- вся в инее, насквозь пронизана
солнцем, нежная, певучая, томная, зовущая. Чем не невеста?
Мохнато-белые полушалки накинуты на лапы елей. Даже от лёгкого
скольжения лыж с кустиков сухих вереска осыпается снежная пыльца
инея.
Теперь особое внимание, никакой спешки, притормаживаю палками,
спускаясь с заросшего малиной пригорка. Со склона сорвался комок
и набирая скорость, покатился вниз, к подножью, обтачиваясь, пыля
снежной пыльцой- оставил за собой точёный след. Придёт рыжая
плутовка- лиса к норе и не сразу смекнёт: кто же оставил тут след….
В гулкой тиши звонко раздаётся деловитое постукивание дятла, как
молотком. Подолбил, подолбил сухой ствол сосны, крикнул: «Пик-пик-пик» и улетел в другое место.
А вот длиннохвостая синица с чёрной шапочкой на голове затянула
свою песенку:» Ти-ти-ти». Шустрая птаха перелетела с куста на куст,
мельтешит перед глазами.
А вот и просека, которая вся-вся охвачена мохнатым инеем, пронизана
солнцем. А по снегу- путаница синих теней, россыпь солнечных пятен.
Свежий след сохатого пересёк просеку и повёл в чащобу.
Вот и знакомый, петляющий след зайца: « Раз косой сделал скидку
в сторону, значит, где-то, не далеко залёг». Неподвижно лежит он,
вытянувшись и прижав уши в белой шубке.
И вдруг заяц вскакивает из- под моих ног, осыпая с кустов бело-
синей иней. Смотри лисе не попадись. Я недавно её встречал и даже
знаю, где её нора.
Я скатился с берега, пересёк русло речки «Пекши» и по берегу
противоположному поехал в деревню «Аббакумово». Вдруг в лесной тиши
почему-то подумалось: после такой красоты ослепительной, подаренной
тебе и всем, можно, ли не любить зиму-волшебницу!