Снегами освещается пасмурный день декабря.
Крохотная лесная речёнка Мулига, что в деревне Черкасово всё ещё
не замёрзла и медленно струится, петли вьёт по лесу. Шуршат тростниковые и камышовые заросли. Они с поздней осени порыжели,
засохли, но стоят, держатся друг за друга, словно не веря в свою скорую
гибель.
За речкой Пекшей, лес безмолвный, густо припудренный вчерашним
снегопадом. По лесной распахнутой опушке ещё никто не ездил и не
ходил. Снег, как белый лист бумаги. Высокие сосны по обоим сторонам
лыжни, резко выделяются рыжеватыми стволами. На кусте можжевельника сидят красногрудые снегири, лакомятся превосходными
ягодами, с нежным и приятным вкусом. Я обьехал куст, чтобы не потревожить их.
Какой прекрасный воздух в лесу!- свеж, с отрадной горчинкой.
Ошеломлённый необыкновенной лесной красотой, нехотя тяну лыжи.
Остановлюсь, постаю, полюбуюсь зимними видами и дальше. Никто
не торопит, не отвлекает: двигай потихоньку лыжи, запоминай, вслушивайся в лесную тишину.
Левую сторону опушки стерегут рослые плакучие берёзы. На эти
берёзы. На эти берёзы и любят прилетать головешки- тетерева.
Лениво пасутся, срывают берёзовые почки, перелетая с берёзы на
берёзу. Справа к оврагу- чернеет, как ворон ельник. Непригляден,
неуютен, хмур. И тут- всё белым- бело. И огромные ели, и маленькие
ёлочки- малолетки, каждой своей веточкой уловили свежий снег.
Ели как показалось мне были в бело-голубых песцовых мехах. А две
статные ёлочки, как по уговору, зажали комок снега и не выпускают.
В пушистом снегу лыжи проваливаются, не разбежишься. Тихо в лесу,
уютно. Пуховые снежные шали наброшены поверх ветвей у сосен. А наискось от них на другой стороне, ель. Ель- модница в горностаевых мехах, а вместо кистей-шишки. Куда как приметна среди белоногих
соседей: берёзы стоят тихо-тихо. Дремлют.
Вдруг резкий стрекот лесного дозорного- сороки нарушил мои размышления о красоте зимнего леса. Снова громкий крик, но уже
ближе, ближе.. В шумном сорочьем базаре принимают участие и
крошечные корольки. В густой хвое двух елей, со смыкающимися
ветками попискивают синицы. Звонко раздаётся постукиванье
плотника-дятла.
Когда я перевёл взгляд на побеленный снегами ольховник в речной
излучине, а за ней закроек берёзового залога, то увидел заячьи следы.
Зайчишкам есть здесь чем поживиться – речные лозняки, что потоньше,
они с большим аппетитом очищают от коры, лакомятся. Выскакивают
на речной берег, дурачатся, дерутся. Одна только забота- следы на снегу.
Каждому ясно: были здесь зайцы- беляки. Кормились, забавлялись,
отсыпались в кустах, но всё время были как бы в дозоре- не прозевать
бы лисицу-огнёвку. Вот и приходится зайцем-белякам быть начеку,
спать с открытыми глазами.
Еду дальше, до берёзовых залогов. Интересно знать: будут зайцы
назад возращаться, наткнуться на мою свежую лыжню, как на этот
раз поступят? Позавчера, когда я ехал речным берегом речки Пекши,
куда беляки дружно ходили обедать, вокруг одни их следы,потоптались,
потоптались у лыжни и запросто перемахнули через неё.
Зайчишки-трусишки ведут активную жизнь только по ночам, а днём
они отлёживаются, притаившись где-нибудь а укромном месте.
Если погонятся за ними враги, то им приходится «хитрить»: бежит,
Бежит заяц, а затем- прыгает в сторону, да ещё несколько таких
прыжков сделает, а затем пройдёт своим же следом в обратном
направлении да и запутает свой след.
Спугнул в ольховнике я всё же залегшего на днёвку зайца-беляка.
Косой вскочил, махнул длинными ушами и прыжками убежал в подлесок.
Незаметно стало вечереть. Снежный разлив чуть- чуть заголубел. И сразу
на лес, на речку Пекшу, на опушку, на поле легли мягкие, раздумчивые
сумерки. Я возращался в деревню Черкасово уже при большой луне.