На снимке: Петрозаводск, площадь Кирова и Петрозаводская губа Онежского озера.
Мы - помятое жизнью поколение.
Мы - обломки поседелые годов давно минувших.
- Антоныч! – голос в телефонной трубке принадлежал моему старому товарищу и коллеге. - Привет, дорогой!
- Рад тебя слышать, Петрович! – отозвался я на бодрый голос друга. - Как живём-можем?
- Да живём-то нормально, а вот насчёт «можем», так это осталось в прошлом, – честно признался он. – Есть новость.
- Слушаю тебя внимательно, – заверил я.
- Так вот, в этом году День работников Морского и Речного флота отмечаем 1-го июля и в этот день наши энтузиасты будут открывать мемориальную Доску на здании Управления пароходства, - начал Петрович делиться новостью. - Я передаю тебе приглашение принять участие в церемонии. Как смотришь на это?
- А что за «мемориальная Доска»? - полюбопытствовал я.
- Ты же знаешь, что здание Управления долгое время пустовало, было бесхозным, но охранялось. Сейчас кто-то его купил. По нашей просьбе новый хозяин дал своё согласие на установку памятной Доски, мол, в этом здании было в своё время пароходство. Её установка и текст согласованы с городскими властями и Главным Архитектором, - пояснил Петрович.
- Всё понял. Обязательно буду, - отозвался я.
хххх
Чтобы было ясно, о какой мемориальной Доске шла речь в разговоре старых товарищей, требуется небольшое пояснение. После ввода в строй Беломорско-Балтийского канала участвовавший в его строительстве буксирный флот и часть береговых структур были переданы во вновь организованное Беломорско-Онежское пароходство. Рождённое в 1940 году, оно дало толчок к развитию бассейна южной части Белого моря, зоны Беломорско-Балтийского канала и Онежского озера.
В истории пароходства были и тяжелейшие годы Отечественной войны, и восстановление разрушенного, и выход флота за пределы своего бассейна. Ко времени 80-х годов оно превратилось в серьёзного судовладельца и заняло достойное место среди других пароходств СССР, приносящих стране валютный доход. На доходы от перевозок грузов появился свой жилой фонд, больница, поликлиника и другие общественные строения. Было возведено и специальное 4-х этажное здание, где разместилось Управление пароходства. Сюда тянулись невидимые нити управления огромным хозяйством, в котором нашли себе рабочие места тысячи людей.
Но пришли "святые", как их назвала всем известная вдова, 90-е годы и предали поруганию прошлое, обещая взамен новое счастье. Пароходство, подобно множеству предприятий исчезнувшей страны, начало быстро терять основной свой капитал – суда и их экипажи. Плавсостав, а это капитаны и штурмана, механики и радио специалисты, мотористы и матросы, оставшись без работы в своём пароходстве, уходили под иностранные флаги, навсегда теряя с ним связь. Зато в кабинетах главного руководства пароходства все стали именоваться «директорами» и это новое "руководство", забыв свою былую принадлежность к КПСС, потребовало от коммунистического парткома покинуть здание. На входе в Управление появились охранники в чёрной форме и стали требовать пропуск у работников пароходства. Это было так непривычно, поскольку раньше не требовалось никакого документа, чтобы зайти в любой кабинет знакомого здания.
Теряя суда, людей, судоремонтные заводы, закрывая пристани пароходство, в котором совсем недавно жизнь била ключом, хирело на глазах. Не было денег содержать детские сады, пионерские лагеря и базы отдыха, поликлинику и больницу, строить жилые дома. Новые хозяева освободились от этих забот, не задумываясь о судьбе оставшихся без работы людей. В стране стали жить по-новому - каждый сам за себя!!! И наступил момент, когда последние суда былого флота окончательно ушли к новым хозяевам, кабинеты здания Управления были закрыты на ключ и пароходства не стало. Шли годы, а здание бывшего Управления грустно смотрело окнами своих пустых кабинетов на жизнь, в которой для него не находилось места.
хххх
Воскресный день 1-го июля выдался прохладным, ветреным и нам с женой пришлось немного утеплиться. Парковка перед зданием бывшего Управления была заставлена машинами, среди которых наша дочь, взявшаяся подвезти родителей на дорогое их сердцу мероприятие, всё же нашла местечко для своего автомобиля. Мы выбрались из уюта его салона и направились к строгому четырёхэтажному зданию, в котором ещё недавно располагалось Управление пароходства. На его углу, закреплённая на стене и прикрытая красной материей угадывалась та мемориальная Доска, ради открытия которой на пешеходных дорожках собралась довольно многочисленная группа оживлённо беседующих между собой пожилых людей, бывших работников исчезнувшего предприятия.
Опираясь на палку и жену, я бодро заковылял к своим коллегам. Пожимая протянутые руки и по-дружески обнимая своих старых товарищей невольно обратил внимание на изменение их внешнего вида, понимая, что и сам-то недалеко ушёл от них. Один уменьшился в росте, у второго глубокие морщины лица изменили внешность, кто-то приобрёл большой живот, а другой пытается ухватить мою руку и невнятные слова приветствия, которые он с трудом произносит, говорят о перенесённом инсульте.
Жена раскланивается направо и налево, здороваясь с общими знакомыми. Она многие годы работала в Управлении, знает большинство собравшихся и по-женски отмечает изменение их внешнего вида. Было приятно вернуться на короткий миг в прошлое, ощутить себя молодым, нужным и забыть на время свой возраст,
Стихали радостные возгласы приветствий. Собравшиеся ветераны придвинулись ближе к ведущему, который прокашлялся в микрофон громкоговорителя, проверяя его работу. Он оглядел присутствующих, выискивая человека, который откроет митинг.
- Олег Станиславович! Давай выходи и скажи-ка нам слово о том, ради чего мы здесь собрались, - обратился он к человеку, которому досталось нести звание «начальник пароходства» в период всеобщего развала страны.
Олег Станиславович, ещё крепкий седой мужчина, оглядел окруживших его сослуживцев, тех кто на палубах судов или в тиши кабинетов трудились когда-то на благо родного пароходства. Он помнил каждого из стоящих сейчас перед ним и они, ныне убелённые сединами, также не забывали своего начальника. Его слова о преодолении былых трудностей, фамилии ушедших товарищей ложились на сердца слушающих и вызывали грусть. Вспоминая 90-е годы он пытался объяснить, что развал пароходства был предрешён самим настроем руководства страны, когда главным стало создание класса собственников. Вера людей, что государство не бросит их в беде вышла большинству боком.
Ещё раз вспомнили добрым словом свою молодость и в заключение сдёрнули кусок красной материи, закрывавший мемориальную Доску. Скромный текст сообщал, что в этом здании с... и по... располагалось Управление исчезнувшего пароходства. Пусть живёт память о былом. Вот только знать бы размер той Доски, на которой хватило бы места рассказать о судьбах тысяч его бывших работников, ставших ненужными. По-прежнему светило солнце, жизнь продолжалась, но на рейде не стояли суда, пусты причалы порта с давно размонтированными портальными кранами, а гладь озера не резали форштевнем везущие грузы теплоходы. И уже другие люди несли по улицам Петрозаводска свои заботы и не было им дела до кучки о чём-то беседующих стариков, которым так не хотелось возвращаться из призрачного времени молодости в реальность нынешнего существования.
Белоголовые ветераны разлили принесённое с собой горькое вино в одноразовые пластиковые стаканчики и со словами "Ну, мужики, помянём добрым словом родное пароходство", не чокаясь, выпили. А над массивными деревянными дверями парадного входа, бронзовые ручки которого ещё помнили прикосновения рук тех, кто сейчас горечью вина поминал былое, на тёмной бетонной стене здания, ставшего чужим, крупные, выпуклые белые буквы оповещали всех, что отныне здесь находится "С Т О М А Т О Л О Г И Я".
- К этому зданию не зарастёт народная тропа, - подметил кто-то из ветеранов.
И то верно. Боль зубную здесь уберут, а вот боль фантомная останется.