Вот давно обещанное продолжение Пятницы Тринадцатого http://www.proza.ru/2017/10/08/271
Я пупликую эти страницы в разделе Ужасов не потому, что живописую ужасы, а потому, что они написаны ужасТно. ;)
Ваше мнение важно для меня.
Суббота Четырнадцатое
Едва не проспав свою остановку, Анна выпрыгнула на пересыпанную снегом и солью платформу Правда. Рискуя каблуками не раз чиненных «итальянских» сапог, Анна спустилась по скользким ступенькам и двинулась по протоптанной тропинке домой. На углу Восьмой линии подпирал фонарный столб участковый Рашид, который при каждой встрече «занимал» у нее десять баксов. Сегодня был ее день, и Анна успела свернуть в переулок незамеченной.
Вот и дом родной, не слишком покосившаяся избушка, которую Анна снимала у пенсионерки Изольды Пантелеймоновны всего за 200 евро в месяц. Как ни торговалась Анна, как ни заклинала Святой Княгиней Ольгой, старая карга не сбросила ни цента. Но это было год назад.
Анна бросила в буржуйку пару осиновых поленьев, плеснула керосином и затопила свою печь. Через несколько минут уже было можно расстегнуть пару пуговиц и даже снять шапку. Она хранила как зеницу ока эту вязаную на толстых спицах и видавшую виды серо-буро-малиновую шапочку, то немногое что осталось ей от мамы. Где она сейчас? Семья опять разбежалась в разные стороны. Сергей (снова Снежана) отправился в очередную ходку. Антон Васильевич после бурного развода с Евгенией Петровной подписал контракт с Вагнером и, по слухам, сгорел наконец в танке. Да и Евгению Петровну снова откомандировали на Колыму. Но все это в прошлом.
Сегодня Анна была счастлива. Это был ее день. Она наконец добилась достойной работы, к которой стремилась давно. Сегодня она на полных правах села на паперть Стародевичьего Собора при Святом Невиннозачатьевском монастыре, то место, на котором она могла честно прослужить до старости, поднимаясь вверх по ступеням лестницы, и обеспечить себе достойную пенсию.
Не в силах устоять счастливому чувству, Анна поднялась из кучи соломы, служившей ей и креслом, и постелью, и шагнула к заледеневшему окну. Удар топора, и несколько кусков льда в ее граненом стакане. Добавив по вкусу полюбившейся с недавних пор безымянной водки из Чечни, Анна снова опустилась в свое кресло и даже замурлыкала памятную с детства песенку.
В Стародевичьем соборе
Крест рисуют на заборе.
У монашек скорбный вид,
Крест стоит, Христос висит.
Удача, когда пришла, не уходит внезапно, и сегодня Анна была под ее крылом. Именно сегодня Отец Пантелеймон служил обедню в этой святой обители и на выходе из собора коснулся непокрытой главы Анны, благословляя нищую духом. Рука Анны скользнула под рясу святого отца и сразу напомнила его прежние благодеяния. После краткого совещания со своим диаконом Отец Пантелеймон пригласил Анну разделить с ним скромную и постную трапезу.
За трапезным столом возносились молитвы и песнопения.
Животворному кресту
Шлем молитву за версту,
Чтобы выросло богато,
Как у Понтия Пилата.
Искусно обратив порося в карася и откушав снесенных белугой рыбой яиц, Отец Пантелеймон пригласил Анну в импровизированную келью для покаяния, обогатив ее внутренний мир на триста баксов.
Затем для проникновенной беседы ее пригласили диакон, пономарь, двое певчих и даже неизвестно как здесь оказавшийся звонарь. Каждый из них пожертвовал Анне по сотне баксов. Звонарь пытался ограничиться десяткой, но ссылка на Святую Княжну Ольгу сработала.
Обедня постепенно переходила во всенощную, Анна еще раз-другой проникновенно пообщалась с диаконом и звонарем и нашла подходящий момент, чтобы покинуть Святое Собрание. Перескочив несколько раз от одного бомбилы к другому и улучшив их материальное положение на пять сотен баксов, она вылетела на Каланчевку и смещалась с уже поредевшей толпой.
Даже холодная водка действует согревающе. Анна наполнила свой граненый бокал еще пару раз, пока бутылка не показала дно. Все еще объятая неизъяснимым чувством счастья, Анна погрузилась в сладкий девичий сон.
Продолжение, возможно, последует...