IV. Возвращение
4.1.
На другое утро он почувствовал странное беспокойство, и его причина оставалась неясной. День выглядел таким же сырым и тусклым, также подъехал поезд и отвёз на работу. Ян взял на проходной ключ и поднялся в свой кабинет.
Но что-то было не так.
Ян проверил почту, но писем не нашёл. Выключил и снова включил лампу. Вышел в коридор и побродил в сумраке несколько минут. Тревога не покидала, и он решил ещё раз зайти к Адаму.
4.2.
Открыв дверь, он увидел всё тех же сотрудников, занятых привычной работой, однако за столом Адама сидел мужчина, которого Ян никогда раньше не встречал. Высокий, худой, черноволосый, по меньшей мере, лет на десять моложе Адама, с настороженными чертами лица и необычной вертлявостью в движениях, он что-то быстро и деловито выстукивал на печатной машинке. Другие чиновники не обращали на него никакого внимания.
Ян подошёл к одному из них. С ним он уже разговаривал, пытаясь узнать судьбу Адама.
– Простите, – осторожно сказал Ян, – а кто сидит там? – он кивнул на стол. – Я не помню его в вашем отделе.
Клерк недоумённо взмахнул руками.
– Ну как же, – ответил он. – Это Адам. Я полагал, вы знакомы.
– Кто? – Ян подумал, что ослышался.
– Адам. Его зовут Адам.
– У него такое же имя, как у человека, который раньше был здесь?
Собеседник удивился ещё сильнее.
– Адам у нас очень давно. Даже и не знаю, сколько лет. Он наш старый сотрудник, и мне неизвестно, кто был до него… Ах да, вспомнил, однажды он рассказывал, что когда-то работал за другим столом, в паре метров отсюда.
Ян стиснул зубы.
– Значит, это Адам?
– Да, Адам. А почему вы сомневаетесь? Извините, но вы странно себя ведёте, – взволнованно заметил чиновник.
Он обернулся к проходившим мимо людям.
– Скажите, – произнёс он, – кто сидит на том стуле?
Те пожали плечами.
– Адам. Кто же ещё? Сколько лет он здесь!
– А другого Адама у вас случайно не было, – тихо спросил Ян, чувствуя, как кровь застучала в висках.
– Другого? Нет. А чем вас этот не устраивает? – ответил один из клерков и засмеялся. – Мы его очень ценим! Отдел регистрации нельзя представить без Адама, он работает тут дольше всех, ни у кого нет такого опыта и знаний. Однажды он ненадолго задержался, ушёл в архив и исчез – потом выяснилось, что его завалило бумагами – и пока он не отыскался, мы места себе не могли найти, так переживали, боялись чего-то ужасного. Но кто-то его спас, то есть вы, и мы за это чрезвычайно благодарны!
– А не вы ли несколько дней назад говорили, что он пропал? А затем утверждали, будто никакого Адама никогда и не существовало?!
– Боюсь, я уже и не помню, – сообщил чиновник и оглянулся в поисках поддержки на остальных. Те согласно закивали, подтверждая, что он действительно не может вспомнить столь далёкие события.
– Если я такое и говорил, то, выходит, был неправ. Надо уметь признавать свои промахи. Не делает ошибок лишь тот, кто ничего не делает, если конечно не считать бездействие формой деятельности. А после тщательного изучения проблемы станет ясно, что и ошибки-то нет. Вчера человека никогда не было, а сегодня всегда был. С кем не бывает! И вообще непонятно, почему вы тратите на это время, когда в мире есть ещё столько прекрасного.
При этих словах клерк неестественно, но очень весело улыбнулся и шагнул к Яну. Другие последовали его примеру, и скоро Ян очутился в пугающем окружении натянутых на лицо радостных улыбок.
Он с ненавистью махнул рукой, и люди отпрыгнули, не сводя с него осторожных глаз и не переставая счастливо улыбаться неподвижными лицами.
– Отойдите от меня, – прошипел Ян.
Чиновники ещё какое-то время молча постояли, потом избавились от улыбок и разошлись.
Адам (точнее, тот, кто сидел на его месте) в разговоре с Яном участия не принимал и, судя по всему, совершенно не замечал происходящего. Нахмурив брови, он сосредоточенно печатал на машинке.
Ян подошёл ближе и остановился рядом со столом. Не увидеть его было сложно, но мужчине некоторое время это удавалось.
И вдруг он поднял голову, заметил Яна, и его лицо тоже озарила улыбка, но в отличие от улыбок других она выглядела яркой и искренней. Кабинет сразу будто посветлел.
– Ян, – воскликнул он, – друг мой, как я рад! Только подумал, не зайти ли, не проведать, как вы там. Решил, что сейчас закончу работу и непременно приду в гости! Но вы меня опередили! – человек задорно рассмеялся.
– Кто вы, – произнёс Ян.
Мужчина ошеломлённо застыл. Счастье на его лице начало соединяться с растерянностью, подобно тому, как в пробирке медленно смешиваются две разноцветные жидкости.
– Как кто? Мой друг, что с вами? Неужели вы меня не узнаёте? Я Адам, помните, ну, тот, кого вы спасли из бумажной лавины? Потом мы вместе пили пиво здесь неподалёку! Что случилось, на вас просто лица нет!
– Встаньте, пожалуйста, – угрюмо попросил Ян.
Человек вытаращил глаза, отодвинул стул и выпрямился. Он оказался ненамного, но выше Яна. Постояв какое-то время, он всплеснул руками и вопросительно посмотрел на него, не понимая, чего тот хочет.
– Вы даже выше меня ростом, – сказал Ян.
Незнакомец изумлённо открыл рот.
– И что с того?!
– Адам едва доставал мне до плеча, – со злостью проговорил Ян.
Мужчина с облегчением выдохнул.
– Как вы меня напугали! Я не знал, что и думать! Столько внимания мелочам!
– Это не мелочь, – сказал Ян. – Вы другой человек, выдающий себя за Адама. Не понимаю, зачем. И предположить не могу. Скажите, где настоящий Адам? И кто вы на самом деле?
– К чему эта категоричность, – воздев руки, жалобно ответил мужчина. – По-вашему либо белое, либо чёрное, и никаких полутонов. Бессмысленный максимализм! Реальный мир куда сложнее! Если у вас есть смутные подозрения, то давайте откровенно поговорим и вместе придём если не к истине, то к разумному компромиссу, который должен всех устроить. Мы же образованные люди! Лучше вспомните, как мы сидели в кафе и разговаривали о Министерстве! Там ещё музыкальный автомат играл. Монотонно, грустно, безнадёжно, но очень трогательно и оптимистично! Разве бывает что-то выше дружбы?!
Последнюю фразу он сказал довольно громко, словно обращаясь к залу. Чиновники её услышали, на секунду подняли глаза и закивали, соглашаясь с тем, что выше нет ничего, и потом также одновременно вернулись к работе.
– О чём вы говорите? – закричал Ян. – Дружба с кем? Если это шутка, то неудачная! Я требую объяснить, где Адам и кто вы такой!
Мужчина насупился от обиды.
– Мы, конечно, старые друзья, но я не позволю разговаривать со мной таким тоном. Я всегда к вам хорошо относился, и не понимаю, чем заслужил подобное обращение. Ваши упрёки крайне неприятны, и у меня нет никакого желания оправдываться за то, в чём я не виноват. Если я не соответствую вашим представлениям обо мне, то ничего с этим не могу поделать. Вы предъявляете к окружающим слишком высокие требования! А сейчас, с вашего позволения, я продолжу работать.
Он отвернулся, демонстративно пододвинул печатную машинку, и с оскорблённым видом застучал по клавишам. Ян постоял ещё и вышел в коридор.
4.3.
– Нет, это я так не оставлю, – сказал Ян. Разъярённый, он почти час ходил по кабинету вперёд – назад. На столе лежало несколько документов, но к ним он и не собирался притрагиваться.
– Немыслимо. Даже не знаю, что сказать.
– Может, я забыл внешность Адама? Тогда как объяснить слова чиновников? Куда-то пропал, потом выяснилось, что его никогда не существовало, а затем, когда он всё же объявился, им стал другой? Я ничего не упустил?
– И главное – зачем? Неужели кто-то всерьёз предполагает, что я с этим соглашусь? Однако если предполагает не кто-то, а «что-то»… нет, это слишком простое объяснение.
– А может, я неправ? Адам помолодел лет на десять и вырос на полметра, какие пустяки! Люди меняются со временем! Странно, что ещё никто это не сказал.
– Интересно, они действительно верят в то, что говорят, или участвуют в розыгрыше? А вдруг просто боятся? Или сразу и первое, и второе, и третье? Тогда в какой пропорции? А если одно включает в себя другое?
Через несколько минут он решил зайти к начальнику отдела Адама, точнее, заместителю начальника. Тот работал неподалёку, проходя мимо Ян несколько раз наблюдал, как от него выходили люди с документами в руках.
– Если он не захочет со мной разговаривать, – вслух подумал Ян, вспомнив поведение начальника с переменчивым лицом, – я всё равно заставлю его отвечать на вопросы.
4.4.
Дверь, как и подобает двери влиятельного чиновника, выглядела огромной и тяжёлой. Медная табличка блестела далеко над полом и свысока указывала должность.
Ян постучал, и не услышав ответа, потянул за ручку.
Кабинет был очень тёмный, лампа не горела, лишь приоткрытые шторы немного пропускали свет с улицы.
За столом неподвижно сидел крупный лысый мужчина. Откинув голову, он надменно смотрел на Яна и молчал, наверное, ожидая объяснений причины его внезапного прихода.
Ян смутился, и от волнения мысли потекли сбивчиво.
– Здравствуйте, меня зовут Ян. Я хочу спросить, известно ли вам о событиях в отделе. Понимаю, какая у вас высокая должность, но вам следует знать, что один из ваших подчинённых исчез, а вместо него возник кто-то другой. Думаю, это важно. Надо как-то отреагировать, например, провести служебную проверку по факту подмены сотрудника.
Человек молчал. В его силуэте проглядывало нечто зловещее.
– Вы молчите, поскольку чувствуете мою правоту. Конечно, вы не хотите ничего исправлять, боясь привлечь внимание. Вам выгодно замалчивать проблему, надеясь, что всё разрешится само собой. Не разрешится! Мне кажется, что происходят пропажи людей в Министерстве, и причём недопустимо часто. С этим нужно бороться, ведь замена их другими, пусть даже под прошлыми именами, в лучшем случае полумера. Вы можете заявить, мол, Министерство даст новых чиновников взамен утраченных, но я уверен, что необходимо обойтись без этого. Кто знает, как далеко зайдёт процесс, и не затронет ли он и руководство! А вдруг однажды, увидев себя в зеркале, убедитесь, что вы это не вы? Или полагаете, что отыскали оригинальный способ уйти от угрозы? Нашли подземный ход, ведущий с шахматной доски?
Чиновник по-прежнему молчал и не двигался. Ян совсем растерялся. Он был готов к любому ответу, к словам, что он не должен лезть не в своё дело, что никто никуда не пропадал, что мы разберёмся и нельзя так разговаривать с начальством, к другим обычным в таких случаях фразам, но не к тишине.
И почему он не шевелится?
Ян шагнул ближе, вплотную к столу. Ничего не произошло. Всё тот же неподвижный взгляд и тишина. Даже с улицы не слышалось ни звука. Ян почувствовал, как его охватывает дрожь.
В сумраке он увидел выключатель настольной лампы. Выбора не оставалось, и Ян, ещё раз посмотрев на мрачный силуэт, нажал кнопку. Судя по толстому слою пыли, её не включали очень давно, но прозвучал щелчок и кабинет озарился пронзительным и полным теней светом.
4.5.
За столом находился манекен. Похожий на человека, с тяжёлым властным взглядом, в дорогом костюме, но всё же – манекен.
Ян в ужасе отскочил, потом справился с нервами и подошёл ближе, не веря своим глазам. Он ясно видел, как сюда только что заходили сотрудники с бумагами на подпись, и тут же, как ни в чём не бывало, шли назад!
Неужели с ним поступили как с Адамом? Но тому повезло больше, его заменили кем-то живым.
Яну вдруг захотелось дотронуться до манекена. Он протянул руку и ощутил, с каким усилием она движется. Перед ним был хоть и манекен, но манекен начальника! Однако он прикоснулся к безволосому целлулоидному черепу и почувствовал сокрытый внутри холод.
Яну стало неловко за то, что стоял здесь и робея объяснял цель визита. Раздосадованный, он шлёпнул куклу ладонью по макушке, отчего голова слетела и как бильярдный шар со стуком запрыгала по полу. Ян перепугался, спешно её поймал и приладил на место. Получилось хорошо, догадаться о том, что она валялась под столом не смог бы никто, к чиновнику вернулся прежний подобающий должности солидный облик.
Ян подумал о том, что делать дальше. Осмотревшись, он ничего любопытного не заметил. Обычный кабинет, с чёрной лакированной мебелью и аккуратно разложенными стопками документов.
Неожиданно он увидел на одном листе какое-то расплывчатое пятно и понял, что оно напоминает высохшую кровь. И на других документах те же пятна. Очень похоже на кровь, просочившуюся сквозь несколько слоёв бумаги.
Здесь произошло убийство? Чиновнику размозжили череп тупым предметом и, пытаясь замести следы, подменили манекеном? Тогда надо что-то срочно предпринимать. Но не обвинят ли в преступлении его? Может, оставить всё как есть и уйти? Нет, так нельзя.
Ян выскочил в коридор и добежал до отдела регистрации.
– С вашим руководителем случилась беда!
Все мгновенно притихли. Ян заметил, что человека, выдававшего себя за Адама, в кабинете сейчас нет.
– Неужели? – осторожно поинтересовался какой-то клерк. – Что произошло?
Ян решил не тратить время на объяснения и махнул рукой.
– Идите за мной.
Он вышел в коридор и оглянулся. Люди гурьбой высыпали за дверь и, стараясь держаться в отдалении, с молчаливой настороженностью следовали за ним.
4.6.
Ян прошёл за стол и остановился возле продолжавшего хмуро смотреть вперёд манекена. Спустя секунду десятка три сотрудников, нагнув головы, тихо проникли внутрь и почтительно выстроились перед начальником. Лампа мерцала и тени подрагивали, словно их отбрасывали не фигуры людей, а охваченные страхом души.
– Вот, – сказал Ян.
Впереди стоял полный мужчина в очках и с серьёзным лицом. Он, наверное, выразил общую точку зрения, ответив:
– А что, собственно, произошло?
– Перед вами манекен! – изумлённо воскликнул Ян.
– Но случилось-то что?– возразил клерк. – Вы оторвали всех от работы, чтобы нам показать нашего руководителя? Мы его и так видим каждый день. Носим, знаете ли, бумаги на подпись.
– Это шутка? – рассердился Ян. – Вы говорили, что любите своего начальника.
– Да. Любим. Со всеми достоинствами и недостатками, которых у него кстати нет.
– Нет недостатков, – уточнил Чиновник. – Мы от него не слышали ничего плохого, он никогда на нас не кричал, кому ещё так повезло!
– Вы не замечаете, что любимого начальника подменили?!
Все переглянулись.
– Это ещё надо доказать. Может, никто никого не подменял. Откуда вы знаете!
– Но вы-то как раз и знаете! Пусть я его сегодня увидел впервые в жизни, однако из отдела заходят сюда каждый день и могут понять, где человек, а где манекен!
– Мы, в отличие от некоторых, работаем, а не пялимся по сторонам! – воскликнул мужчина, – личная жизнь руководителя нас не интересует, кто он, это его дело. Он выполняет свою работу, а остальное неважно. Спрашивать, не манекен ли вы? В ответ он в лучшем случае промолчит. Он и сейчас молчит. Да и в чём вообще проблема? Люди и манекены достаточно похожи. Вы что, манекенов никогда не видели? Про людей мы и не говорим.
– Видел, – признался Ян. – Но они занимались другим, более лёгким трудом. Как они могут подписывать документы?
– Согласно инструкции, заместитель начальника может как поставить роспись, так и не делать этого. Суть не меняется, работа выполнена.
– Вы, – продолжил чиновник, – просто завидуете ему. Он многого достиг, занимает высокий пост и руководит большим коллективом уже столько лет. Вместо того, чтобы переосмыслить свою жизнь, задать себе неприятные вопросы, понять, что делаете не так, вы тратите силы на поиск недостатков других. Да, обвинение посторонних людей или ещё кого-то в собственных промахах позволяет чувствовать себя лучше, но жизнь в социуме накладывает ограничения.
– Многого достиг, говорите. Ну хорошо, тогда попробуем нечто совсем другое, – угрюмо произнёс Ян, снял с манекена голову и положил на стол.
– Что теперь скажете?
Толпа ахнула и зашепталась. Голова надменно смотрела вперёд. Мужчина нахмурился.
– Оставьте свои балаганные проделки. Это глупо. Вы разговариваете с образованными людьми, а не с клерками третьего класса, поэтому не сводите дискуссию к метафизике. Аргументация подобного рода говорит скорее о вас, чем о нашем руководителе. Вы – сомнительная личность, ничего не пытаетесь предложить, а лишь несёте хаос и разрушение.
– Зависть – причина вашей агрессии, – изрекал чиновник. – Вы эгоистичны и не умеете радоваться за других. Между тем, возможность гордиться начальником – одна из основных человеческих потребностей. Надо уметь подчиняться, это целая наука. Смирение и покорность движут цивилизацию вперёд! С точки зрения формальной логики униженность перед достаточно большим начальником не является таковой, а даже наоборот, возвышает, и это подтверждено практикой. Для подчинённого престиж начальника – его личный престиж! Кто мы в сравнении с ним? Неужели мы допускаем, что прочитав несколько книг о логике, станем способными распознавать истину своим непослушным умом? Как можно дерзать подчиняться Министерству, когда не научился подчиняться даже маленькому начальнику? Мы что, считаем себя лучше Министерства, рассуждая о недостатках заместителей начальников отделов? Если их назначили, они умнее других, ну или вроде того. Разве подчинённый может требовать ответа у руководителя? Мы, если на то пошло, обязаны отдавать ему всё, и благодарно довольствоваться тем, что он нам даст от своей милости. Хотите сказать, это несправедливо? Но если назвать несправедливость традицией, она сразу перестанет быть несправедливостью. Вся власть от начальника! Хороший начальник не тот, который должен народу, а тот, которому должен народ. Нам давно везёт с начальниками! Если ты не инфантилен, то непременно мечтаешь слушаться кого-то строгого и харизматичного, кто будет решать за тебя все твои проблемы, требуя в качестве платы сущие пустяки. Именно в беспрекословном служении руководству и кроется тайна величия Министерства. Покорность – часть нашей великой культуры, или даже не часть!
– А как же свобода, – спросил Ян. – Она не нужна?
– Вы неправильно понимаете её. Свобода – способ что-то получить. «Скажи, зачем ты свободен!» Но обычно она лишь отдаляет желаемое. Без неё можно приобрести гораздо больше, что легко доказать на примерах, поэтому логично заявить, что она есть её отсутствие. Зачем свобода, если начальник всё делает правильно? Почему бы не подчиниться хорошему человеку?
Ян на секунду закрыл глаза, собираясь с мыслями.
– Давайте вернёмся к вашему руководителю. По-вашему, голова на столе – мелочь?
– Начальник не идентичен своей голове! Основная часть его в кресле! – парировал толстый.
– Но он связан с ней! – возразил Ян.
Они посмотрели на стол и замолчали. Последние фразы немного запутали спор, а этого не хотелось никому. Ян и его собеседник обменялись понимающими взглядами и так договорились использовать более простые доводы, чтобы нечаянно не поддержать мнение оппонента.
– Вот, – указал Ян. – Листы бумаги. Видите пятна? Похоже на кровь. Я боюсь, что с вашим начальником случилась беда.
– Как вы такое говорите? Вот же он, – произнёс клерк и покосился на лежащую голову. – Предположение об убийстве заведомо противоречиво, поскольку кто-то находится в кресле, и с ним всё достаточно хорошо. С точки зрения логики «А» есть «А», невзирая на некоторые шероховатости. И почему манекен не может руководить? Он точно не навредит, просто не сумеет, это мало у кого получается, и выходит, что он очень успешен на своём посту. А кровь… ну, рассказывали, что кабинет раньше принадлежал отделу проверок. В белых перчатках такую работу не делают, отсюда и кровь. Если покопаться в шкафах, можно много чего найти, и не все находки лежат в банках с формалином. Из отдела проверок редко приходят не окровавленные документы, а если и приходят, то от удивления аж сердце сжимается, думаешь, наверняка что-то стряслось. Хорошо, что отрезанные головы по почте не пересылают, хотя пару раз всё-таки пересылали. Шутка, хахаха. Шутят они так.
– Значит, начальник – переменная? – догадался Ян. – Что же вы мне сразу не сказали. Он тот, кто сейчас сидит на этом месте, кем или чем бы он ни был. Его-то вы и обожаете изо всех сил. Появился откуда-то другой – о старом забыли, неважно, что произошло, и полюбили нового. Восхитительно.
– Вы начинаете понимать! – с гордостью подтвердил мужчина, шагнул впёред и погладил лежащий череп рукой. – Немного упрощённо, но суть уловили. Разве не здесь скрывается мудрость? Разве так не удобнее? Но мы, конечно, любим начальника, пока он нами управляет, очень искренне. А как же иначе? Покорность – серьёзное подспорье для карьеры. Если у вас есть какие-то амбиции и самоуважение, извольте вести себя подобающе. Умный и образованный начальник обожает преклонение перед ним, это подробно описывается даже в древних свитках. И без начальника нельзя! Если его нет, то получается, что можно всё. Посмотрите на нас и представьте, что бы мы тогда натворили! Не слышали, как в одном из отделов, узнав об отсутствии начальника, сразу предались в кабинете всем смертным грехам одновременно? Хотя если он есть, то тоже можно всё, если как-то связать свои поступки со служением ему. Вера в его существование неминуемо создаёт выбор между ним и людьми, и угадайте, кем мы пожертвуем. Мы за гуманизм, пока он не отличается от желаний начальника, а он постоянно отличается!
– Но, – сказал после паузы Ян, – полагаю, что с точки зрения логики достаточным основанием для…
Чиновник вдруг сердито и невежливо его перебил.
– С точки зрения формальной логики достаточным основанием может быть что угодно. До свидания, у нас полно работы.
И толпа стремительно и бесшумно просочилась в дверь, оставив Яна наедине с безголовым манекеном.
4.7.
Через минуту из коридора донёсся какой-то звук. Отчасти он напоминал заговорщицкий свист, но тот, кто свистел, не слишком умел это делать. Ян выглянул и заметил прячущийся от света силуэт. Человек взмахнул рукой, подзывая его ближе. Ян подошёл и увидел незнакомого испуганного чиновника. Он быстро оглянулся и приложил к губам палец.
– Чего вы боитесь? – негромко спросил Ян.
– Я? Ничего, – ответил клерк. – Это беспричинный экзистенциальный страх. Вы образованный человек и понимаете, о чём я говорю, тем более, насколько могу судить в темноте, вы чувствуете то же самое. Приятно встретить единомышленника. Но я здесь не за этим. Я знаю, что случилось, и хочу сказать, что нахожусь на вашей стороне. А от этих жалких приспособленцев не будет никакой пользы! – он презрительно посмотрел вслед ушедшей толпы, – хотя тут всё зашло недалеко, видели бы вы, что творится в других отделах. Они, конечно, холуи, но из умеренных, способных к диалогу. Я немногое могу рассказать, но знаю, кто осведомлён гораздо лучше. Анна, любовница начальника. Последнее время она часто заходит сюда.
– Как она может быть его любовницей, объясните? – воскликнул Ян, – или вы все издеваетесь надо мной? Что это за цирк?!
– Я поражён не меньше вашего, – сказал клерк. – Но она такая талантливая, со всеми начальниками находила общий язык. Не каждому это дано. Я пробовал, у меня ничего толком не получилось, и теперь я в оппозиции и очень недоволен. Кабинет пятый слева. Найдите её, никто не знает о начальнике больше. Но это и неудивительно.
Внезапно невдалеке послышались шаги. Лицо человека перекосилось, он взмахнул на прощание рукой и убежал.
Ян постоял в коридоре и направился к указанной двери. Постучав, он заглянул в комнату с парой столов. За одним из них сидела светловолосая девушка в очках, и медленно и неумело, даже медленнее человека в подвале, нажимала ухоженным пальцем на клавиши печатной машинки, зажмуриваясь от щелчков букв по бумаге.
– Извините, вы Анна? – спросил Ян.
– Нет, она куда-то ушла и до сих пор не вернулась. А я не смогу вам помочь? Говорят, мы похожи, – кокетливо произнесла девушка и сняла очки.
Ян молча вышел.
4.8.
В коридоре он заметил окно, выходившее на противоположную от улицы сторону. За стеклом виднелся двор, тёмные от дождя кирпичные стены, и Ян решил спуститься. Скоро он отыскал двери и очутился позади Министерства, там, куда ещё никогда не заходил.
Двор был вымощен камнем и кое-где занят различными пристройками. Поодаль стена здания несколько раз свернула, образовав маленький неприметный дворик в несколько метров шириной. Вода почти полностью залила его, лишь по краям вдоль стен оставались узкие, словно карнизы, участки мостовой. Далеко над ними выглядывали редкие окна.
У края воды на стульях неподвижно сидели три чиновника в пальто и шляпах; тот, кто был слева, читал газету. Наверное, у них выдалось немного свободного времени, и они решили провести его здесь, подальше от пыльных кабинетов.
Ян зажмурился и понял, что посреди дворика не обычная лужа. Это было просто невозможно, неправильно из-за уходящих на невероятную высоту стен и далёкого неба.
Под ними должна прятаться наполненная водой бездна.
Затем он открыл глаза и увидел, что два клерка держат тонкие рыболовные удочки с заброшенными в воду лесками.
Если это не видение, то рано иди поздно что-то попадётся на крючок и тогда он окажется прав. Здесь безмерно глубоко.
Некоторое время Ян молча стоял и смотрел на них, но ничего не происходило, и он разочарованно пошёл к двери.
И вдруг услышал всплеск и обернулся.
В руках у одного из клерков билась огромная серебристая рыба, однако человек по-прежнему оставался неподвижен и сидел со спокойным отрешённым лицом.
Остальные не обратили на рыбу никакого внимания. Один читал газету, второй замер, глядя на ровную поверхность воды.
Ян снова пошёл к выходу.
4.9.
На другой день, ближе к вечеру, когда Ян, всё ещё не приступив после ремонта к использованию арифмометра, пересчитывал цифры на бумаге, послышался осторожный стук в дверь. Затем она приоткрылась, и из-за неё выглянул гость – мужчина, который представлялся Адамом. Он с немного виноватой, но хитрой улыбкой посмотрел на Яна, шагнул в кабинет и аккуратно закрыл дверь.
– Я пришёл помириться, – сказал мужчина. – Надеюсь, вы меня сразу не выгоните.
– Мы и не ссорились, – мрачно ответил Ян и продолжил записывать числа.
– Мне показалось, что вы на меня злитесь. Вероятно, я что-то неправильно сделал?
– Я не мог злиться, потому что вчера увидел вас впервые в жизни.
– Прекрасно, – заметил мужчина и улыбнулся. – Скоро мы снова станем друзьями. Вы уже не держите зла. Это хороший знак.
Ян почувствовал, как в нём просыпается раздражение.
– Скажите, кто вы, или уходите.
– Пожалуйста, успокойтесь.
Мужчина подтащил ближе ещё один стул и сел. Он по-прежнему улыбался.
– Даже если вы считаете, что произошла какая-то ошибка или недоразумение, то необходимо разобраться, а не рубить с плеча. Надо делать навстречу друг другу маленькие шаги. Поверьте, я не меньше вашего заинтересован в благополучном разрешении ситуации. Я не буду вас ни в чём убеждать, но полагаю, стоит чаще думать о пользе того, чтобы я действительно оказался Адамом, а логика исполнит ваши желания, даже если ей для этого придётся себя отбросить. Рано или поздно так неизбежно случится. Закон природы! Для этого я с сегодняшнего дня постараюсь к вам заходить почаще. Будем пить чай и беседовать о всякой ерунде. Чтобы поверить в то, что я – Адам, вам надо привыкнуть ко мне. Я не хочу доказывать свою правоту; лучше заставить оппонента чувствовать неабсолютную надёжность его аргументов и создать некое смутное пространство, где может зародиться что угодно. Любой спор можно довести до точки неопределённости, за которой нет истин, а есть лишь предпочтения. Даже опровергнутое или просто нелепое утверждение живёт тайной жизнью в памяти и неспешно источает невидимые сомнения, делая призрачным всё, к чему прикасается. Психология – точнейшая из наук!
Он откинулся на спинку стула и заложил руки за голову.
– Для начала называйте меня Адамом хотя бы мысленно. Вам будет удобнее, а я не смогу это проверить и посчитать вашим поражением.
– И не собираюсь, – угрюмо проворчал Ян, на что Адам лишь усмехнулся.
– У вас уютный кабинет, – сказал он. – Я ведь к вам раньше, помню, не заходил. И потолки высокие, отсюда и не разглядеть. Престижно! Никогда не лазали наверх? По полкам, как по лестнице? Я бы залез непременно. Интересно всё-таки, что там. А вдруг потолка не существует? Звучит нелепо, но всё же! Представьте, карабкаетесь ввысь, и получается очень легко, как во сне. Кабинет где-то далеко внизу, а потолка всё нет и нет. Удивительно!
Адам захохотал, увидев растерянное лицо Яна.
– И лампа у вас потрясающая, – продолжил он. – А вы, похоже, никогда не уделяли ей внимания! Светит и пусть светит. Но хотите, я покажу фокус?
Он вытянул руку, и у неё появились на столе две резкие извивающиеся тени.
– Это нетрудно. Надо только верить в себя. Вы же верите в себя?
Адам наклонил голову ближе.
– Кстати, я узнал о том, что вы ходили на приём к начальнику. Вы смелый человек! И наблюдательный. Замечаете то, что не видят или не хотят видеть другие. Но зачем?
Ян взглянул на его тень. Она подняла руку, держащую за хвост неподвижный силуэт мыши, откинулась назад, и уронила мышь в широко открытый рот. Адам в это время, не шевелясь, пристально и смотрел вперёд и улыбался. Ян ничего не ответил, и Адам встал со стула.
– Ах да, я совсем забыл. Мне нужно сказать, кто я такой, или проваливать. Так вот. Я – Адам. А теперь позвольте вас покинуть. Много работы. Мы на сегодня поговорили достаточно.
Адам шутливо поклонился и вышел.
4.10.
В середине следующего дня вновь прозвучал тихий стук.
– Не помешаю? – с улыбкой спросил Адам. – Я просто так заскочил, безо всякого дела. Общение с вами очень приятно.
– Проходите, если пришли, – стараясь придать голосу безразличие, ответил Ян. Адам снова уселся перед столом и завертел головой.
– Погода ужасная, – сказал Адам. – Дождь, сырость. Навевает тоску.
И засмеялся.
Ян с тревогой понял, что никак не может вспомнить смех того, прошлого Адама.
– Если вы действительно Адам, тогда напомните, о чём мы с вами беседовали, – с нарочитой иронией попросил он.
Адам ухмыльнулся.
– Естественно, напомню. Правду говорить легко и приятно. Я готов представить любые доказательства того, что я – это я! Я расскажу вам даже то, о чём не успел! О суде, например. Пообещал, и не выполнил. Целиком моя вина.
Он на секунду удручённо опустил голову.
– А хотите, я объясню, почему возникает бюрократия?
Не дожидаясь ответа он выпрямился, и словно лектор забубнил:
– Одной из главных причин является ограниченность сотрудников. Они видят лишь кусочек реальности, то, с чем лично сталкиваются на работе, не желают понимать его настоящего смысла, и оно вытесняет остальное, становится самоцелью, бездумным и разрушительным бумажным механизмом. Разве вы этого не знали? Не говорили так, но ведь знали!
– В Министерстве всё несложно, – сказал Адам. – Вы слишком рациональны, так и норовите давать имена и названия. Доверьтесь ощущениям, и вопросы исчезнут. Вспомните отдел проверок. Зачем рассматривать их? Что искать? Лучше закройте глаза и почувствуйте главное. Суть. Но я не хочу сказать, что мне не нравятся их лица! Они восхитительны, не находите? Они отличаются друг от друга, и пусть различия жутковаты, именно в этом заключается индивидуальность. Все порядочные граждане похожи, порой идёшь по коридору и кажется, что за каждым поворотом видишь одного и того же человека, а одинаковые лица пугают больше, чем самые страшные.
Он расхохотался.
– И мы очень ценим их труд. Кто, кроме них, поддержит дисциплину и не даст нам сползти в хаос? На себя надежды нет, да и просто приятно, когда тобой кто-то управляет. Можно успокоиться, ни о чём не думать и почувствовать себя гораздо свободней. Кстати, вы не желаете поработать в отделе проверок? Они, хоть и тоже клерки второго класса, но считаются элитой. Элитой второго класса!
– Вы с ума сошли. Нет, конечно. Ни за что! Как вы себе это представляете?
– Смешно, но все поначалу так говорят. Мол, так низко не опустимся. Хаха! У вас хорошо получится. Вы же презираете этих жалких обывателей? Пожалуйста, не обманывайте себя! И вы не откажетесь подшутить над кем-нибудь из них, верно? Неожиданно выйти из темноты и напугать до полусмерти? Он пишет бумаги и не знает, что позади него. У каждого кто-то или что-то незаметно стоит за спиной, и некоторые об этом догадывается.
Ян отложил ручку и пристально взглянул на Адама.
– А вы, значит, не обыватель.
– Я? Да как вы могли такое сказать! Самый настоящий! И этим горжусь! На таких, как я, всё и держится!
– И как вам удаётся презирать и гордиться одновременно?
Адам с серьёзным видом поводил плечами.
– Как и другим! При желании это легко. Как известно, человек получает деньги скорее не за работу, а за исполняемую в обществе роль. Тот, кто убедил себя в её необходимости, смог вжиться и потому играет хорошо, с удовольствием, и нелепость происходящего – неотделимая частью спектакля. Пусть наши роли фальшивы, но как естественна игра! И за неё платят! И порой неплохо! У статистов собственная гордость!
Ян поморщился.
– Если вы настолько высокомерны к своим коллегам, про то, как вы относитесь к так называемым клеркам третьего класса, не стоит и спрашивать.
– Ха! По-вашему, они сильно различаются? Хотя кое-кому, естественно, нравится так считать, и для этого изобретают сложные логические конструкции, по сравнению с которыми доказательство того, что два плюс два равно пяти, выглядит детской шалостью. Но, как говорит пословица, поскреби клерка второго класса, и под ним найдёшь клерка третьего класса. Они, кстати, в свою очередь, смотрят свысока на тех, кто обитает в Министерстве наверху. Почему нет? Высокомерие просто и общедоступно, и здесь это общепринятая норма. Каждый презирает каждого, причём настолько сильно, что почти не нуждается в обосновании своего мнения. Ему так нравится, какая логика? А теперь признайте, что со мной интересно беседовать.
От последней фразы Ян вздрогнул и нахмурился. Самым неприятным было то, что Адам оказался прав. Соглашаться с ним не следовало, но его слова выглядели любопытно, хотя и цинично, и реальность в них отражалась, пусть как в очень кривом зеркале, но всё-таки отражалась. Однако Ян смог собраться с силами.
– И, тем не менее, кто вы? И зачем это говорите? Неужели не боитесь?
Адам грустно покачал головой.
– Думаю, мне пора.
Он встал со стула.
– Завтра увидимся. У нас ещё уйма времени. Я никуда не пропаду!
А потом улыбнулся. Его рот, будто сделанный из резины, растянулся настолько, что Ян спросил себя, действительно ли человек может так улыбаться.
4.11.
Ян лежал на кровати и смотрел телевизор. Испуганная девушка стояла в комнате около двери в квартиру. С другой стороны двери был мужчина в чёрном костюме. Он что-то медленно и властно говорил, наверное, требуя впустить. Его усмешка не предвещала ничего хорошего.
Скоро девушка от страха откроет замок, и что тогда случится, неизвестно.
4.12.
Адам заявился и на следующий день, и постучался он куда менее осторожно, как к старому приятелю, который точно будет рад его видеть. Войдя, он сразу упал на стул и закинул ногу за ногу.
– Вы не курите? – спросил он. – Почему-то я никогда не спрашивал.
– Нет, – ответил Ян, – не курю. Странно, что вы с вашей проницательностью не догадались.
Адам неопределённо хмыкнул.
– Я обдумываю серьёзное решение. Хочу поменять место. Недавно за кружкой пива познакомился кое с кем из людей, во власти которых помочь мне с переводом, и он вряд ли вызовет затруднения. Отдел регистрации – натуральное болото. Как я проработал там столько лет, не понимаю.
– И куда вы хотите перейти? – удивился Ян.
– Отдел заявлений! – Адам щёлкнул пальцами. – Работа мечты любого сотрудника. Она намного интересней. Вы же сталкивались в Министерстве с просителями? Принимать от них через окошко документы, находить ошибки и отправлять обратно, согласитесь, лучше, чем целый день ставить дурацкие штампы. Приятно наблюдать за теми, кто ниже тебя статусом. А поскольку различные унижения и оскорбления со стороны руководства будут неизбежны, их всегда можно выместить на просителях. С точки зрения формальной логики унизивший другого сам униженным быть перестаёт! Для человека с чувством собственного достоинства это очень важно!
– Вы произносите безумные слова, – воскликнул Ян, – Вам самим не отвратительно?
Адам скорчил разочарованную гримасу.
– Полагаете, мне приятно так говорить? Конечно, нет! Но я отдаю себе отчёт о том, что прячется в подсознании. У любого из нас! Пытаться изменить себя – просто загнать проблему глубже и притвориться, будто её нет, поэтому даже пробовать не стоит. Признать, смириться и жить в согласии с собой – вот что необходимо. Психология – точнейшая из наук! И это общепринятая норма, так делают все. Традиция! А если нечто безумное является традицией, то оно вроде как уже и не безумное.
Он довольно засмеялся.
– Я, по крайней мере, честен, и в отличие от других не пытаюсь одеть маску. Не надо рассказывать об идеализме, он свойственен лишь юности, а мы взрослые люди, познавшие жизнь, пусть и не выходя из кабинета. Точнее, идеализм присущ и нам, но он со временем изменился, учёл жизненные реалии и стал трезво смотреть на вещи.
Адам улыбнулся и погрозил пальцем.
– Не льстите себе, – проговорил он. – Не поднимайте чрезмерно самооценку. Клерк с высокой самооценкой страшен.
– Интересно, что я слышал это как раз про низкую. Какая же, по-вашему, она должна быть, средняя?
Адам замахал руками.
– Что вы! Увидев в тёмном коридоре согласного с тем, что он серость, нужно немедленно убегать! Логика вас опять подводит. В Министерстве она работает своеобразно, поэтому не бойтесь шагнуть в сторону. Самооценка обязана быть больной. Спросите, почему? Да потому что другой нет. Ей надлежит подскакивать и падать, как при лихорадке, только тогда она реалистична и не выдумана. Высокомерие чередуется с униженностью, превосходство с подобострастием, гордость от того, что на таких как ты и держится Министерство, с презрением к себе как к части безликой и бессмысленной серой массы. Практика свидетельствует о моей правоте.
Потом он отвернулся и почти минуту о чём-то размышлял.
– У вас, насколько мне известно, начальник – Борис? Забавный парень. Любитель иносказаний. Считает, так безопаснее. Хаха! Когда же его, наконец, утвердят, может тогда он угомонится и начнёт вести себя как подобает.
Адам вдруг ойкнул и как бы с испугом посмотрел на Яна, но через пару секунд засмеялся.
– Ничего, что я так отзываюсь о столь большом руководителе? Но вы ведь ему не скажете! Вам можно доверять!
Затем он в очередной раз улыбнулся.
– Не правда ли, мы с ним похожи?
Он застегнул воротник, поправил несуществующие очки и нарочито посерьёзнел. Черты лица разгладились, и он стал действительно немного похож на Бориса. Во всяком случае, куда сильнее, чем на когда-то встреченного в архиве Адама.
Отличались только руки. Пальцы, длинные и тонкие, под стать своему владельцу, жили независимо от него – шевелились и двигались, будто вели друг с другом какой-то неведомый диалог.
– Вы любите играть в странные шахматы на бесконечной доске без чёрно-белых квадратиков, где очертания фигур непонятны, а правила неустойчивы? – спросил Адам.
– Не знаю, – ответил Ян.
– Тогда я скажу иначе. Вам по-прежнему необходимо знать, кто я, или это потихоньку уходит на второй план?
– Никуда не уходит, – спохватился Ян. – Кто вы?
Адам всплеснул руками.
– Вы просто не хотите, чтобы я оказался Адамом. И что мне делать?
Он грустно вздохнул.
– Я пошёл работать. Если появится время, сегодня зайду к вам ещё.
4.13.
– Как вы считаете, почему сотрудники Министерства столь добропорядочны и благочестивы? – вдруг спросил Адам.
Ян от удивления даже рассмеялся.
– Наверное, им нравится быть такими.
– Вы правы, – воскликнул Адам, – клерки очень стараются выглядеть приличными людьми! Но одного желания здесь мало, надо учитывать законы психологии. Как известно, единственный способ справиться с тёмной стороной души заключается в том, чтобы спрятать её как можно глубже, где-нибудь в далёких комнатах, куда никто не заходит, и дать ей там свободно проявить себя. Разрушить её сложно, а осколки ещё опаснее. В Министерстве есть забытые двери, и за ними скрывается много любопытного! Некоторым кабинетам при инвентаризации почему-то не дали учётные номера (те, что написаны на табличках, не совсем учётные номера), они остались безымянными и значит ирреальными, несуществующими. Логично предположить и нереальность того, что в них внутри. Там можно делать всё что угодно, это не считается, тебя никто не осудит. Юридически это тоже прописано. Чиновники постоянно возвращаются к ним. Почему нет? То, что немыслимо наяву, легко допустить в кабинетах без номеров. Там оно невинно как сновидение, как случайная фантазия. Полёт бабочки, узор на крыльях которой сложился в непристойный рисунок. Это не грех, за него не накажут, ибо как наказать за желания, от которых избавился? И чем больше они позволят себе, тем станут высоконравственнее в жизни. Зайдут на пару часов, и потом долго ничего не мешает работать. Дело того стоит. Несколько дней невинен как дитя, а когда завод заканчивается, можно и повторить. Часто там происходят игры. Самые разные, в Министерстве умеют придумывать. Например, расставляют стулья по кругу, посередине на пол сажают кого-то, обычно самого слабого и низшего по должности, и…
– Я не хочу этого слышать, – перебил его Ян.
– Успокойтесь, со временем вы начнёте относиться по-другому! Брезгливость характерна только для новичков. Или вот ещё. Чиновники заранее собираются в кабинете, и кто-то как бы рассеянно заходит с бумагами, дескать, ошибся этажом, извините, но дверь-то захлопнулась, он пробует её открыть, но ничего не получается. Клерки с улыбкой смотрят на него, они рады нежданному гостю, а потом встают со своих мест, медленно и молча, растягивая удовольствие, подходят всё ближе и ближе, дверь, словно в мышеловке, никак не открывается, незадачливый посетитель в ужасе пытается что-то объяснить, договориться, но его не слушают, мягко улыбаясь, подходят, и вот они рядом, трогают его сначала за одежду, а затем…
– Адам, прекратите! – Ян чуть не закричал.
Тот покачал головой и засмеялся.
– Почему вы так разволновались? Это происходит в какой-то мере добровольно, и всё быстро заживает, хотя игры, конечно, основаны на реальных событиях. Путь к нравственности сложен и извилист, нужно искать способы обхода. Нередко игры используют для карьерного роста. Очень удобно! Глупость – серьёзный плюс, но конкуренция велика, а при равенстве интеллектов начальник повысит того, кто доставит ему большее удовольствие. Разумный выбор! Вот и приходится изыскивать внутренние резервы. Думаете, это отвратительно? Нет, так как случается постоянно. Происходит и куда более жуткое, однако и оно в порядке вещей! Лучший способ борьбы с чудовищным – сделать его привычным, ведь привычное не может быть чудовищным. И вы не видели действительно ужасного! Например, конкурса художественной самодеятельности. Это нечто вроде соревнования в том, кто более странно прочитает стихотворение, станцует или споёт. Если вам снится кошмар, не спешите просыпаться, наяву может оказаться ещё страшнее.
Адам вздрогнул от воспоминаний.
– Один из крупных начальников, однако, это очень любит, ну и мы вслед с ним. Деваться-то некуда. Сердцу не прикажешь! Представление напоминает песню сирены, с отличием в том, что её верхняя часть туловища и песня были всё-таки прекрасными, а здесь очень целостный образ.
– Занявшего последнее место по традиции съедают, – добавил он.
– Что делают?! – переспросил Ян.
Адам расхохотался.
– Вы надеетесь, что есть какие-то границы? Отбросьте наивные мечты! Интересный вопрос, кстати. Ну, хорошо, для вашего спокойствия скажу, что пошутил. Немного преувеличил. Хотя, если задуматься, кому он нужен, этот неудачник!
Адам закинул руки за голову и с удовольствием потянулся на стуле.
– Зачем вы не верите? Вы признаёте возможность жуткого, но лишь до некой черты. Давайте быть последовательными! Почему эта линия именно здесь? Кто её провёл? Нереальность существующего за ней основана только на стечении обстоятельств, и когда события захотят передвинуть её дальше, сопротивляться никто не будет. Если что-то произойдёт, то лучше с ним согласиться и жить по новым правилам. Иных желаний, кроме комфорта и безопасности у большинства нет, а значит, устойчивых границ тоже нет. Почему не спуститься по эволюционной лестнице, когда польза от этого очевидна? И не нужны никакие гипнозы, наркотики или сапоги на лицо! Зачем ещё что-то, если всё уже есть? Худший из людей – такой же, как все. Он пока не совершил в жизни ничего плохого, сидит, тихо пишет бумажки и ждёт. Расстояние между большим и незначительным очень мало. Допуская одно, допустишь и другое. Теория разбитых окон верна, даже если окна с виду целы. Для появления не очень чудовищного не требуется ничего особенного, а не очень чудовищное не очень отличается от по-настоящему чудовищного. Цивилизованные люди способны на многое! Чем они хуже туземцев с диких островов? Если съесть мозг коллеги, к тебе перейдёт его умение работать с документами. Хахаха! Шучу, конечно. Не перейдёт, ну или совсем чуть-чуть.
Он в очередной раз усмехнулся.
– Принципы, даже когда о них много говорят, легко изменить. Сегодня выгодно то, завтра – иное. Такие действия научно называют проституцией, а чтобы они не казались отвратительными, психологическая защита скрывает понимание в глубине, и большую часть времени ты не чувствуешь, кем, собственно, являешься. А если и чувствуешь, что с того? Прикажете опустить руки? Серия научных опытов доказала, что проституция убеждений менее опасна для общества по сравнению с традиционной, и потому не так отвратительна. А если учесть, что позволяет заработать деньги, и вовсе не отвратительна! Хотя различия этих двух видов общественной деятельности условны, зыбки и субъективны, как грань между физическим и психологическим, изучаемая наукой психофизикой. Одно незаметно переходит в другое, не специалист и вообще может не отличить. Достижения в перемене взглядов зависят от прочих талантов, и успешные люди весьма разносторонни! Чтобы хорошо рисовать, надо пробовать держать кисть ещё и левой рукой, развивая и иные части тела; поэтому для улучшения навыков в основной деятельности стоит уметь произносить то, за что платят. Однако заговорились мы с вами. Приятно, когда тебя называют по имени. Огромное спасибо! А теперь прощайте. Пойду регистрировать документы.
4.14.
– Я не понимаю вас, – отложив карандаш, сказал Борис. – Вы говорите, пропал человек, но кто тогда к вам приходит?
– Неизвестно. Самозванец. Зачем он это делает, не знаю, и боюсь даже подумать. Самое страшное, что он в своих ошеломительно наглых заявлениях потихоньку оказывается прав, с ним любопытно общаться, его убеждения ужасны, но заманчивы, а ко многому у нас, стыдно признать, похожее отношение. К происходящему быстро привыкаешь. В чём-то он превосходит прошлого Адама, более откровенен, хотя и очень циничен. Даже если он неправ, то, что он говорит, связано с реальностью. Временами я почти готов согласиться с некоторым разрушением логики – пусть он и Адам, и не Адам, но дело в том, что он не похож и на них двоих, а это совсем никуда не годится. Частица «не», разделяющая понятия, обрела странную форму, кривляется и подмигивает. Надо предпринимать какие-то шаги, я чувствую, что приближаюсь к краю пропасти.
Борис снял очки.
– Не знаю, что вам посоветовать. Логика не говорит о том, как узнать, действительно ли перед нами противоположности, поэтому решайте сами. Мне лично кажется, что второй Адам в достаточной степени первый Адам, чтобы считать его Адамом в целом. Всякая мысль должна быть тождественна себе. Схожее не противоположно. Не важно, что это, важно, как оно называется. Мы, как-никак, образованные люди!
Затем оглянулся, будто проверял, нет ли кого сзади.
– Исчезновение людей в Министерстве – серьёзная проблема, но вслух говорить о ней в наше время банально и неприлично. Всё уже давно обсудили, и вас просто поднимут на смех! А большинство подобными вещами и вовсе не интересуются. Это как пропажа бумаг, естественный феномен. Часть традиций, если хотите. Когда много документов, они могут теряться, и не стоит искать, проще написать новые. Критика существующих порядков привычна юности, а мы с вами взрослые люди. Сегодня вы недовольны тем, что исчезают ваши знакомые, а завтра отправитесь на баррикады! Так, получается?! По моему мнению, вы придираетесь к мелочам. Хотели вернуть человека, и Министерство пошло вам навстречу. У него другая логика, и получилось то, что мы видим. Но это лучше окончательной пропажи! Что-то же осталось! Люди меняются со временем! И почему вы боитесь, что привыкните? Именно это и необходимо! Ничего страшного здесь нет. В достаточно глубокую пропасть можно падать бесконечно.
Он взмахнул руками.
– Мне бы ваши проблемы. У меня скопилась гора отчётов, и что с ними делать, неизвестно, – сказал он и с ненавистью ударил кулаком по стопке бумаг, – соединённое с чем-то – его часть, и я связан с ними настолько, что меня тоже можно считать отчётом. Шутка. Не вмешивайте меня в истории с исчезновениями, то есть с появлениями. Если что-то произошло, так на то воля организации. Вы слишком сочувственно относитесь к людям, а между тем куда проще и выгоднее любить Министерство. Так поступают все! Экономия огромна. Продажа индульгенций никуда не уходила, она лишь немного изменилась по форме. Добродетельным сотрудником быть нетрудно, для этого даже не обязательно хорошо работать, любовь к Министерству делает тебя им, невзирая на преступления. Доброта не есть то, что есть доброта, а то, что называют добротой. Министерство важнее человека, хотя эта фраза и неотличима от ритуального жертвоприношения, абсолютно недопустимого в современном мире в прошедших инвентаризацию кабинетах. Не Министерство ради людей, а люди ради Министерства! Великое целое состоит из жалких ненужных частей! Поменьше внимания тому, чему не следует! Обзаведитесь семьёй, наконец.
– А вы-то сами женаты? – огрызнулся Ян.
– Да, несомненно, – сказал Борис и отвёл глаза.
4.15.
– А не сделать ли мне несколько запросов, – вслух думал Ян, мрачно щелкая выключателем лампы. – В детективах часто пишут запросы, пусть и далеко за кадром, чтобы не отвлекать зрителя от перестрелок.
– Например, в архив. «Прошу сообщить, сколько у вас пропало людей под бумажными лавинами за последнее время, и какие у них были имена, если они вообще были». Увы, что мне ответят, я примерно знаю. Что-то вроде «норма не превышена, все хорошо». Или в подвал отправлю. «Не заходил ли к вам какой-нибудь Адам, и что случилось после того, как он совершил эту глупость?» Но в ответе будет напечатано «К сожалению, ввиду неграмотности не можем прочитать ваше письмо. С уважением, счастливые обитатели подвала. Пишите еще». Или в отдел проверок. «Не задерживался ли чиновник по имени Адам за какое-нибудь преступление, неважно, совершенное или несовершенное, и не случилось ли с ним в соответствии с законом что-то нехорошее?». А они в ответ пришлют посылку. Средней тяжести, небольшую, квадратную. Как раз, чтоб голова помещалась. Мы тоже умеем шутить, дескать. Открой, друг, этот черный ящик, не пожалеешь. И куда я потом дену содержимое, даже если оно не связано с Адамом?
Посидев так с полчаса, Ян все-таки решил сходить в архив.
Расписался в журнале, прошел в зал и начал спрашивать у чиновников, не встречали ли они здесь Адама, но те лишь недоуменно смотрели на него. Постепенно Ян заходил в архив все дальше, пока за очередным поворотом не увидел большую группу клерков, скорбно замерших с непокрытыми головами около выкопанной в бумагах пустой прямоугольной ямы. Ян, преодолев неловкость, подошел и к ним, однако и они в ответ на вопрос об Адаме молча пожали плечами. Тогда Ян поинтересовался, неужели здесь кого-то хоронят, на что они грустно заулыбались, закивали и начали мягко и доброжелательно сталкивать его в яму, словно объясняя, для кого предназначена эта могила, однако Ян сумел пробиться сквозь вязкую толпу и убежать.
Преследовать его никто не стал, клерки печально смотрели ему вслед, разочарованные его поведением.
– Я обращусь в полицию, – решил Ян, открыв дверь своего кабинета, – кому еще искать Адама, если не ей.
Продолжение
http://proza.ru/2018/07/20/1045