Халабуда и Петриченко
Витьке и Женьке было в это воскресенье не весело. Неужели опять на второй год?! В седьмом-то классе. Значит, закончить надоевшую школу и поступить в ФЗУ в этом году не удастся. Прощай, слесарь-ремонтник шахтного оборудования. А в училище форма, питание, стипендия, и можно потом поступить в Кизеловский горный техникум. Из ФЗУ принимают без вступительных экзаменов. Снова немецкий и математика. По немецкому у обоих во второй и третьей четверти тройки, в третьей двойки, и в четвёртой, видно, тоже двойки будут. И по математике годовые двойки могут выйти. Да ещё с русским неизвестно, что. В пятом классе уже сидели два года. Математичка Нина Петровна вздыхала:
— Хоть бы немножко старались...
А стараться им было некогда. Зимой даже на уроках бывали не каждый день, надо было матерям помогать и деду Витьки Халабуды.
Жили Витька Халабуда и Женька Петриченко в одном бараке, ещё военной постройки. В самом начале войны несколько шахтёрских семей эвакуировали на Урал строить новый город Гремячинск. Очень быстро ввели в строй несколько шахт. Павел Халабуда и Елисей Петренко сразу спустились в забой. Думали, что в бараке проживут недолго, участки получили, выкорчевали пни, заборы поставили. А в январе оба погибли в шахте — грунтовые воды хлынули в забой, все восемнадцать человек смены погибли. Мальчишки были в третьем классе. Назначили семьям погибших пенсии. Но денег на жизнь не хватало — матери пошли на работу, Галина Халабуда на почту, Лидия Петриченко — уборщицей в поликлинику. Пока мужья были живы, они обе были просто домохозяйками. Обеим хотелось построить дом, корову купить, свинью завести, кур...
Корова, свинья и куры были только у Степана Халабуды, Витькиного деда. Он был сторожем на кладбище. После фронтового ранения в шахту его не брали, вот и поселился на кладбище. Жена умерла в дороге на Урал, даже, где похоронена, не знает.
— Дед, не страшно тебе тут ночью?
— А чего здесь бояться? Бояться надо живых, а живые ночью сюда не ходят. Да и Павел с Елисеем теперь со мной вместе.
Мальчишки шли к деду помочь перебрать картошку. Поздновато, правда, четвёртый час, ну, да успеют. Вдруг послышался странный звук, будто волк воет. Зимой волки подходили близко к посёлку шестьдесят пятой шахты и выли вот так же. Но сейчас май, через три недели экзамены... На душе от этого муторно у обоих.
— Что тут волк весной делает?
Звук повторился, странный, глухой.
— Как-то он неправильно воет, в могилу, что ли, свалился? Айда, поглядим.
Справа были заранее приготовлены четыре могилы. Подойдя к первой, мальчишки остолбенели — в ней сидел шестилетний Антон, сын Нины Петровны, и выл.
— Его же весь учительский дом с утра ищет... — Витка сбегал к деду, взял лестницу и одеяло, Антошка был весь синий от холода.
Достали его, в одеяло завернули, понесли к учительскому дому. По дороге Антон уснул, прижавшись к Витьке.
Нина Петровна сидела на крыльце, обхватив голову руками. Не сразу поняла, что за свёрток держит Витька, а потом бессильно сползла на землю. Вера, старшая дочь математички увидела картину в окно, выскочила:
— Мальчики, родненькие, где вы его нашли?
— В могиле. Скатился, видно, вечером вчера дождь был, скользко там после дождя. Сто лет теперь жить будет.
Антон проснулся и, наконец, беззвучно заплакал. Нина Петровна пришла в себя, схватила Антона:
— Вера, он простыл, наверное, врача надо.
А мальчишки отправились к Витькиному деду картошку перебирать.
Четвертные и годовые оценки ещё не выставили, и в журнале появились «лишние», дававшие возможность сдавать экзамены наравне со всеми. Нина Петровна на экзамене по математике помогла обоим «героям», и можно было поступать в ФЗУ. Ура!