Последний Сентябрь Империи.
Всем нам страшно поверить в то, что все, что мы считаем нашим миром всего лишь причудливый завиток эволюции бактерий на сгустке космической пыли, вращающейся в бескрайнем ничего, на которое мы не можем ни как повлиять. Поэтому хочется, чтобы каждый жизненный путь был предрешен и начертан заранее некой предусмотрительной и могущественной силой. Так легче. И кажется что наше существование наполнено хоть каким то смыслом. Верил в это и я. Когда то.
Это долгое путешествие началось теплым утром 1 сентября. Того самого сентября который по календарным причинам наступил сразу поле августа 1991 года. Мне еще не было 17, жизнь впервые спустила меня со строгого поводка заскорузлого быта и дотошной череды обыденности. Автобус, набитый студентами первого курса, скрепя изношенной подвеской как пиратский галеон, скрепит снастями, увез меня в неведомую страну, полную невероятных переключений. Все равно куда несло меня бурное течение жизни, по всем канонам прочитанных книг за каждым поворотом ждало меня только самое светлое будущее. Я, как и большинство моих сверстников еще не знал, что доживаю последние дни в стране которой нет больше. Но, даже если бы знал…
Раскаленные гормоны пубертатна, и бестолковая книжная романтика неумолимо готовили меня к первой большой любви. Я был начинен ожиданием чуда, семенной жидкостью и пред эндорфиной эйфорией, как шрапнельный снаряд с ввинченным уже взрывателем. Взрывоопасен и боеготов. Жаждал любви, битв на стороне добра и множественных соитий. И естественно, со всего разбега нырнул в это новое для меня и оказался в самом водовороте.
Я был всеяден и ненасытен. Мне одинаково нравилось драться с местными у дискотеки и подпевать неумелым студенческим бардам у костра. «Этот поезд в огне» было шлягером того сентября. И все мы, пассажиры того странного поезда, несущегося в никуда, сквозь растворяющееся в небытие ничто, так странно себя чувствовали, пропавшими без вести, пропащими, всемогущими. Впрочем, тогда в Тающей Империи можно было петь только такие песни. Мне нравилось провозить в студенческий лагерь выменянный на краденую солярку самогон и писать фальшивые декадентские стихи. И разговоры о декадансе, о Боге, и о смысле жизни, и о великом, и о неизбежном... Короче, я был жутко занят все первые дни сентября.
Первую неделю Последнего Сентября Империи я ни разу не спал на своей койке. В этом водовороте тихая улыбчивая девушка Лена с третьего курса иняза помогла мне избавится от физической девственности и ничего не взяла в замен. Потом была еще девушка, но имени её не сохранила память. Извилисто и ласково подталкивала меня жизнь к моей судьбе.
Моей первой любовью суждено было стать Карине. Не первым телом, коим я овладел, а именно любовью. А в неполные 17 лет по-другому и не бывает. Роскошная красавица с двойной армянско - немецкой фамилией впитавшая в свои благословенные чресла достоинства обоих народов. Была статна и тягуча как немка, и пламенно переменчива как армянка. Мое грехопадение совершилось легко и естественно, ибо было предопределено заранее... Судьбой предопределено. И самой Кариной.
Она была старостой курса. Ей было 25. Я был юным первокурсником. И то, что мне суждено стать жертвой ее остро заточенных чар и влажных полных мягких губ, было тайной только для меня. Знаки внимания, которые она мне оказывала с первого мгновения знакомства, были столь откровенны, что их замечали все. Но только не я. Я был юн, наивен... это делает человека слепым и глухим к тайным знакам предрешенного. Да и не до ловушек и чар мне было тогда. Я взахлеб познавал новый мир.
Поэтому и обошел большинство поставленных Кариной ловушек, и оставил без ответа все откровенные знаки внимания. Но через неделю крепость пала. От Судьбы не уйдешь. А уж тем более от Карины. Она подло заманила меня на кухонный склад и цинично овладела мной. Иначе не скажешь. На ее стороне было преимущество в опыте и возрасте. И я тоже оказался не лыком шит, созрел для любви и давно истомил чресла в ожидании чуда, к тому же юношеский задор, и отличная физподготовка. Шквальные порывы нашей страсти раскачивали фанерные стены склада столовой в тектоническом диапазоне волн. И за этими сотрясениями мы не заметили конвульсии огромной Империи, отдававшей концы где-то там, далеко-далеко, на самом краю нашей с ней галактики.
Мы трахались как заводные весь сентябрь. Это была страсть. У меня уже был сексуальный опыт недельной давности, но только тогда я почувствовал, что навсегда и безвозвратно расстался с невинностью. Во всех смыслах этого слова.
Впрочем, в тот последний сентябрь империи, многие почувствовали это чувство, утрату невинности. Империя испускала последний дух, и тем немногих, кто первый лишился нравственной девственности строителя коммунизма и покорителя межзвездных пространств, было ясно, что наследство покойной уже пора делить, чтобы не остаться у пустого разбитого корыта.
Отведав впервые грех прелюбодеяния, я понял, как сладок его вкус. Губы Прелюбодеяния сочатся тугой карамелью. Глаза её, погружают в счастливый вечный сон, чернее самых черных пучин. Наша любовь была сильнее времени.
В октябре мы признались друг другу в том, что не можем больше быть вместе и расстались друзьями навечно. Мы существовали параллельно, и почти не помнили друг о друге. Но иногда все же что- то находило...........................
Продолжение http://proza.ru/2020/04/13/580