Гюзель, 17-летняя девушка, только-только получившая аттестат зрелости. Попытка поступить в институт не увенчалась успехом, и она, в тревожном ожидании коротала последние августовские дни у бабушки. Бабушка проживала в одном городе с детьми, в том числе и со старшим сыном – отцом Гюзель. Жила она в маленьком домике, купленном специально для неё и дедушки, который умер 10 лет назад. Домик располагался у маленькой речушки, давшей название небольшому городу. Эта река была некогда большой и полноводной, на её берегах располагались соляные пристани, по ней по весне ходили баржи, груженные солью и другим товаром. Бабушкин дом находился в нескольких кварталах от дома, где Гюзель жила с отцом, мачехой, двумя младшими братьями, старший из которых был сводный.
Бабушку Гюзель любила самозабвенно, тайком убегала к ней, даже когда мама и младшая сестрёнка жили с ними. А теперь и вовсе большую часть времени проводила с ней. Бабушка уже была не та, что раньше, и нуждалась в постоянной помощи.
Тревога Гюзель была связана с делами сердечными. Почти три года назад, в день седьмого ноября, когда Советский Союз по традиции праздновал очередную годовщину Великого Октября, а по радио без конца звучало:
И вновь начинается бой,
И сердце стучится в груди,
И Ленин совсем молодой,
И юный Октябрь впереди, с трудом уговорив, мачеха увезла девочку в свою деревню погостить, где она и познакомилась с Игорем. Гюзель на то время была очень молода, но смутное предчувствие чуда уже прочно внедрилось в её романтическую душу.
С такими же уговорами её вытащили вечером в сельский клуб, в котором ещё сохранялись прежние традиции плясать под живую музыку, но танцевали уже под магнитофон…
В какое-то мгновение в клубе стало тихо-тихо, и девушка почувствовала, что все взоры мужской половины временного населения сельского очага культуры были обращены на неё, отчего ей стало неловко, непривычно.
Гюзель никогда не ощущала себя объектом всеобщего внимания, разве, что в раннем детстве, удивляя всех домашних и соседей, часто бывавших у них, умением говорить целыми предложениями уже в полтора года. А ещё она любила демонстрировать гимнастические трюки, которым её выучила сестра Рита, занимающаяся в балетном кружке при интернате.
Гюзель растерянно посмотрела вокруг, девочек, с которыми она пришла сюда, поблизости не было. К ней подошёл подвыпивший парень, явно старше неё лет на десять, присел на скамейку рядом, - Можно с вами познакомиться?
Недоумённо посмотрев на внезапно появившегося ухажёра, девушка порывисто поднялась и выбежала на улицу. Она плохо ориентировалась в незнакомой деревне, но нашла направление к дому. Здесь ей встретились те самые девочки, которым её доверила мачеха.
- Ты куда? Рано ведь ещё домой уходить, - сказала одна из них.
- И что мы сейчас будем делать вчетвером? – спросила другая девушка из той же компании. С Гюзель их было четверо.
- Нас пятеро! – заявил, невесть откуда взявшийся щеголеватый, стройный юноша лет восемнадцати в модной на то время болоньевой куртке зелёного цвета, и по тогдашней моде с волосами до плеч.
Он отличался от местных парней своей франтоватой, аккуратной, хорошо подобранной по фигуре одеждой, чувством внутреннего достоинства, которое трудно было скрыть, но при этом видно было - это мужественный, в меру скромный парень. Был он довольно смел и решителен в речах и действиях.
Ночь была морозной, промозглой. Земля промёрзла, но снег ещё не выпал. Здесь и там раздавались голоса подвыпившей молодёжи. И не знала ещё Гюзель, что в этой деревне пьют даже девочки третьих-четвёртых классов, скинувшись, кто сколько может.
Ватага из четырёх девушек и парня вновь вернулась в клуб. Были пляски, танцы парами и даже красивые знакомые Гюзель с детства песни, которые она не раз слышала в исполнении своей мамы-певуньи и из пластинок, которых у них дома было
великое множество.
Вновь вышли наружу, и не заметила Гюзель, что идут они по вдруг затихшей улице вдвоём с Галимой и тем самым парнем, что в прошлый раз был пятым.
- Детское время прошло, - без всяких церемоний произнёс Игорь, желая остаться с Гюзель наедине. Девушка, к которой были обращены эти слова, оскорбилась, подняла какую-то палочку и по-детски пульнула ею в юношу, еле слышно проговорив, - Дурак!
Морозная ночь высветила яркие звёзды в тёмном небе, ветер усилился, Гюзель казалось, что сердце сейчас без спросу выпрыгнет из её груди и помчится в неизвестном направлении. Впервые в её короткой, но уже довольно непростой жизни на неё обращал внимание такой взрослый парень. Дрожащим от смущения и холода голосом она произнесла первое, что пришло на ум.
- Я не знаю дороги домой. Я заблужусь!
- Я провожу тебя, не заблудишься, - заверил её он, - Так холодно, у меня даже глаза замёрзли, - пошутил парень для поддержания разговора. И тут же, словно взяв быка за рога, стал осведомляться о её месте проживания и потребовал адрес. Гюзель, чуть-чуть поколебалась, но адреса не сказала. Она знала, он без труда мог его добыть.
Они долго ходили по деревне, потом сидели на скамеечке возле чьих-то ворот. Смотрели друг на друга лучистыми глазами, и…молчали. Молчать вместе было так приятно. Воспитанная по мусульманским обычаям Гюзель, не позволяла парню дотронуться даже до рукава. А ему так хотелось быть как можно ближе к ней.
Ветер, звёзды, мороз и луна были свидетелями их неподдельного счастья, молодым было необыкновенно хорошо в эту холодную ночь. Внезапно посыпавшаяся с неба пороша прибавила их состоянию новый штрих, новый шарм.
Парень и девушка расстались далеко за полночь, он бережно довёл её до ворот дома, в котором она гостила, и заботливо закрыл ворота на вертушок. Игорь вернулся лишь к утру, подвыпившие парни напали на него за прыть, ведь он увёл городскую кралю из-под их носа.
А Гюзель провела остаток ночи в каком-то сладком бреду и реально ощущала незримое присутствие и несостоявшиеся объятия милого друга.
"Продолжение: http://www.proza.ru/2018/07/28/581