Реанимация - часть 1 http://www.proza.ru/2018/05/31/1894
Реанимация - часть 2 http://www.proza.ru/2018/05/07/1688
В 20-е годы прошлого столетия великая и ужасная Коко Шанель начала приучать старушку Европу и уже тогда быстро наглеющую молодую Америку к образу мальчикоподобной женщины в брюках. Голубые и розовые сливки буржуазного общества активно поддержали такое проявление воинствующего феминизма. Вначале на киноэкранах, а затем и на светских вечеринках появились дамы, а-ля Марлен Дитрих, – в брючном костюме и с сигаретой в руках. После такого удачного поворота в вечерней моде Коко пошла ещё дальше, – она смогла убедить весь эстетствующий бомонд, что и ночью в постели современная женщина ни в чём не должна уступать мужчине. Длинная кружевная сорочка безропотно уступила своё нагретое место в постели шёлковой пижаме. В результате, интимный процесс "геологоразведки и добычи полезных ископаемых" для мужчин значительно усложнился. Но уставшие за Первую мировую войну от вражды и крови они сдались почти без боя и легко смирились с тем, что отныне рядом с ними даже ночью будет женщина в штанах и куртке.
В самом начале тридцатых годов и в Советском Союзе, казалось бы, таком далёком от мировых веяний моды, где для многих мужчин основной одеждой всё ещё оставалась простреленная в пяти местах гимнастёрка, каким-то странным образом, тоже вспомнили о буржуазной пижаме. Однако, к делу подошли по-революционному, – именно, с тех самых пор и до конца 80-х годов пижама стала обязательной униформой для всех пациентов-мужчин в советских больницах, госпиталях и профсоюзных здравницах.
С развалом же Советского Союза и последующей оптимизацией здравоохранения по коридорам не пафосных районных больниц в подобной неприталенной, одного типоразмера одежде стали щеголять лишь поступившие на экстренное лечение бомжи и несчастные погорельцы.
* * *
Сестра-хозяйка по просьбе главврача постаралась одеть Андрея во всё более-менее приличное, что только смогла найти в своей заветной кладовой. Полосатая пижама, судя по десятком застиранных квадратных и треугольных штампиков, досталась больнице ещё от советского Минздрава. Подобный фасончик своим креативным видом наверняка привёл бы в лёгкую истерику великую Коко Шанель, но зато очень бы порадовал Юрия Никулина. Штаны от многочисленных стирок и санобработок стали непропорционально короткими, а у курточки, которая вполне могла бы скрыть даже беременность на поздних сроках, все пуговицы свернулись в замысловатые пластмассовые фигурки. И вся эта неземная красота дополнялась беспятыми тапочками 46 размера. Знающие люди утверждают, что ещё не так давно именно такую неснашиваемую обувь для всех больниц нашей страны шили в колониях строгого режима из обрезков производства армейских кирзовых сапог.
* * *
Нового постояльца палата №24 встретила плохо сдерживаемым смехом.
— Привет, черти! – ответил им той же монетой Андрей. – Смейтесь-смейтесь. Я знаю, что сейчас со своей недельной небритостью сильно похож на сказочного лешего. Но, если вы будете мне об этом слишком часто напоминать, то я окончательно уверую в это, и стану будить вас тёмной-тёмной ночью своим воем. Описаться не боитесь?
Все опять хохотнули, но уже как-то немного задумчиво. Стало понятно, что новый страдалец – не нытик и не зануда, и с ним будет совсем не скучно.
Познакомились быстро. На кровати у окна лежал тот самый Аркадий, который накануне приходил к нему в реанимацию, чтобы предупредить о бегстве киллера. Следующим был Виктор – мужчина лет сорока. Третий – молодой крепкий парень по имени Пётр. Последний был тоже новичок, - он заселился в палату лишь этим утром, вместо неожиданно выписанного на амбулаторное лечение другого больного.
Свободное четвёртое место находилось у фанерной перегородки, отделяющей кровати от умывальника. Но Андрея это нисколько не смутило, – ему, действительно, теперь было бы лучше всего держаться подальше от окон. И это совсем не из-за сквозняка, а просто из опасения получить ещё одну, не предусмотренную природой, дырку в голове.
Сейчас его больше беспокоило почему-то совсем другое – на новом месте в присутствии трёх малознакомых мужиков продолжать пользоваться услугами молодого санитара с довольно сомнительной для непосвящённых репутацией, было бы уж совсем "ни комильфо". Поэтому Андрею надо было срочно вспоминать подзабытые навыки самообслуживания.
Уже давно подмечено, что многие человеческие недуги, а особенно такие, как артриты, запоры, рассеянный склероз и депрессия хорошо лечатся артиллерийским обстрелом или бомбардировкой. Эффект виден сразу. Так и у Андрея, – как только жизнь поставила его враскоряку, – всё сразу стало понемногу шевелиться и приходить в норму.
* * *
Веселить окружающих своим внешним видом Андрей мог бы, наверно, ещё очень долго, но уже вечером его верная подруга Катерина принесла ему нормальную больничную одежду: синий спортивный костюм, сменное бельё и новые китайские почти кожаные шлёпанцы.
Окинув критическим взглядом сидящее перед ней небритое чучело в полосатой пижаме, которое по какой-то иронии судьбы являлось её начальником, Катерина горестно вздохнула и вышла из палаты, по-матерински строго приказав Андрею не двигаться и ничего из ею принесённого не трогать.
За те пять минут, пока её не было, Андрей успел выслушать от своих "сокамерников" несколько вариантов дальнейшего развития событий. Больше всего "лайков" набрало предположение, что сейчас здесь должна появиться съёмочная группа киножурнала "Фитиль".
Но всё оказалось намного приятней. Пошептавшись и о чём-то похихикав с дежурной медсестрой, Катерина получила "под личную ответственность" ключ от санитарной комнаты с единственной на всё отделение душевой кабинкой. Именно туда Андрей и был потом торжественно отконвоирован под завистливые взгляды его новых друзей.
Что там происходило, остаётся только догадываться, но примерно через час в палату вернулся уже совершенно другой, – чистый и, насколько это стало возможным из-за швов на лице, побритый Андрей. По его довольной, как у мартовского кота, улыбке было видно, что ему очень понравилось, когда женщина за отсутствием мочалки просто рукой моет ему спинку и животик. Катерина тоже, хоть и потирала ушибленный где-то локоть, но не скрывала своего удовлетворения от проделанной работы.
Переодетый во всё свежее Андрей стал, наконец, отличаться от подзаборных бомжей. Его смущало только одно – на груди его новой белой футболки была нарисована пара весёлых сердечек, тесно прильнувших к летящей в облаках непонятной надписи "C2H5OH".
Внести ясность в этот вопрос неожиданно смог Виктор. Оказалось, что он, хоть и работал сейчас автомехаником, но по первому образованию был преподавателем химии и биологии в школе. И поэтому, как только он увидел на Андрее эту футболку, то радостно хмыкнул:
— Ты, Андрюха, после такого рестайлинга имеешь все шансы стать не только любимцем всех местных женщин, но и заслужить уважение мужской и особенно пьющей части населения Земли. Это, друг мой, формула этилового спирта!
Признание в любви к спирту было понятным и не считалось порочным среди широких слоёв морозоустойчивого российского населения, поэтому не просто успокоило, но даже толкнуло Андрея немного пофилософствовать:
— Мне впервые после окончания школы могли бы понадобиться какие-то знания из курса химии. Возникает вполне резонный вопрос: а стоило ли ради этого момента три года забивать свою юную голову теорией химических связей? Не лучше ли было бы посвятить всё это время изучению чего-то более приятного или практического? Например, основам техники безопасности секса на морозе или… на скользком полу в душевой кабинке.
После этих слов начинающий философ тут же получил беззлобный, но ощутимый шлепок по спине от уже собравшейся уходить домой Катерины. Всё это привело к всплеску общего смеха и перчёных комментариев по поводу её ушибленного локтя. Но, как только женщина вышла из палаты, весело помахав всем на прощание рукой, все замолчали, – каждый думал о своём, но очень похожем.
* * *
В десять вечера в палату заглянула дежурная медсестра и, пожелав всем спокойной ночи, погасила свет:
— Не шумите. Сегодня на ночном дежурстве врач из урологии. Он очень не любит, когда мужчины нарушают больничный режим.
— А к женщинам он так же строг?
— Не-е-т! – раздался уже из-за двери смех медсестры, – Он же не гинеколог! От нас его пока не тошнит!
После официально объявленного отбоя спать всё равно ещё не хотелось. Пётр включил смартфон, другие просто негромко продолжили в темноте "мужские" разговоры.
— Аркаша, я с тобой уже почти неделю лежу в одной палате и что-то ни как не могу понять,– к тебе по очереди носят передачи три разные женщины примерно одного возраста. Всех их ты называешь "милая" и целуешь при расставании. Кто же из них твоя жена?
— Никто…. Мне нельзя жениться.
— Ты что "псих на учёте" или поп-расстрига?
— Нет. Я по профессии электрик. Три года назад у меня умерла жена Света, с которой я прожил двенадцать лет. Осталась дочь Оленька. Через месяц ей уже исполнится четырнадцать. Тяжёлый возраст…. И характер не сахар…. Мачеху она не примет….
— Поэтому и не женишься?
— Не только…. Так уж получилось, что в нашем подъезде живут три одинокие женщины: вдова, разведёнка и сорокалетняя "барышня". Все симпатичные и хорошие хозяйки. Это именно их ты и видел в больнице….
— Хорошо устроился! Ты и в столовую-то почти не ходишь. Всё домашнее, с пылу с жару.
— После смерти жены я больше года не смотрел на женщин, но потом как-то немного перегорело. И тут соседки, будто сговорившись, то одна, то другая стали просить меня что-нибудь им починить или повесить. А после этого угощали пирогами…. Короче, через год я мог бы жить, как султан, – с тремя жёнами.
— И, что без войны на Западном фронте обошлось?
— Я думаю, что у них был какой-то разговор между собой, и они сумели договориться, потому что скандала ни разу по этому поводу не было. И даже больше, – в Новый год и на 8 марта мы приглашаем, чтобы не было лишних разговоров, ещё кого-нибудь из соседей, и отмечаем праздник все вместе у меня дома. И, если честно, то я уже и сам не хочу выбирать из них какую-то одну. Пусть жизнь со временем всё сама расставит по своим местам. Может кто-то из них найдёт себе пару, или ….
— А как же любовь?
— Моя любовь умерла три года назад.
— Да-а, жизнь причудами полна….
— Мужики, мужики, только что прочитал в интернете новость: Зидан ушёл из Реала!
— Странно…. Только что выиграл Лигу…. Наверно, хочет взять сборную.
— Нашу?!
— Ну, если ты француз, mon cher ami Петя, то вашу….
— А ещё пишут, что правительство хочет повысить пенсионный возраст.
— Помню в "Бриллиантовой руке" Лёлик сказал: "Чтоб ты жил на одну зарплату…". Вот к этому, видимо, сейчас и идём по "дороге разочарований", – до пенсии доживут только те, кто придумывает эти законы.
— Они живут в доме, построенным их дедом и отцом. Всю мебель, огород и дедову будёновку уже продали, а теперь решили ещё и у отца отобрать пенсию.
— Не волнуйся, Витя! Закон сохранения гласит, что, если где-то прибывает, значит, где-то обязательно убудет. Пенсионный возраст добавят, а возраст начала уголовной ответственности убавят. Всё логично….
— А ещё я недавно где-то прочитал, что могут принять закон, по которому и мужикам при рождении наследника тоже станут выдавать отцовский капитал.
— Тогда рождаемость уж точно взлетит.
— Главное, чтобы после этого смертность мужиков сразу не подскочила. Большой риск спиться от такой халявы, или надорваться на трёх работах, стараясь потом прокормить большую семью.
— Да, тяжела долюшка мужская….
— А вот мне интересно: зачем природа вообще разделила нас на мужчин и женщин. В чём смысл?
— Смысл в том, Аркаша, чтобы одни получали удовольствие, а другие мучились, – тут опять в действии закон сохранения. Природа любит баланс.
— Ну, а если серьёзно, Витя! Внеси ясность, – ты же был учителем биологии.
— Ладно, учитывая ваш общий уровень познаний генетики, попробую объяснить всё на пальцах….
Виктор сел на кровати, по-турецки скрестив ноги, и поведал свой околонаучный взгляд на происхождение "Хомо мужикус".
— Говорят, что когда-то, очень давно, когда жизнь на нашей планете была представлена только простейшими. Все микроорганизмы несли в себе только Х-хромосомы и никакого мужского пола не предполагалось. Он был попросту не нужен, потому что все размножались делением клетки. Но потом произошла чудовищная мутация. Какая-то Х-хромосома вдруг лишилась одного из четырёх своих кончиков. То ли он просто потерялся, то ли два нижних кончика срослись в один – непонятно. Получилась хромосома-инвалид, по форме напоминающая букву Y. Так появился первый прообраз мужчины.
— Наверно, это всё из-за радиации или пестицидов произошло? – вставил своё слово Пётр.
— Хорошая мысль…. Для ученика первого класса…. Но слушайте дальше…. Инвалид оказался на удивление живучим. За миллионы лет, прошедшие с тех пор, Y-хромосома, не смотря на свою ущербность, сумела расплодиться и сформировать мужской пол у большинства живых существ. Правда, по пути она умудрилась растерять почти все свои гены, – их осталось из полутора тысяч всего 78.
— Настоящий мужик должен максимально упрощать любую систему, чтобы ему оставалось больше времени на отдых, – поддержал тему Андрей.
— А вот тут ты в чём-то прав…. Итак…. В геноме женщины есть две одинаковые половые Х-хромосомы. Подобное дублирование важной информации используется айтишниками для сохранения работоспособности программы при вирусной атаке, ошибке или сбое в работе. Если у женщины одна из Х-хромосом почему-то пострадает, то вторая Х-хромосома вытянет на правильный путь развития. Таким образом, весь смысл существования женщин – не только в воспроизводстве себе подобных, но и в сохранении в целости и сохранности генома человека. И в этом заключён великий природный консерватизм.
— Я понял, понял, понял! – Пётр отложил в сторону свой смартфон и тоже сел на своей кровати.– Теперь мне ясно, почему их так тяжело бывает уговорить на разные …. эксперименты.
— Пошляк!... Запомни, юноша: не бывает застенчивых женщин, – им просто бывает мало водки. А со своими экспериментами ты, давай-ка, впредь поаккуратнее, – не в Индии живём. Это у них там Камасутру, как молитву, с самого утра читают, – поэтому привычные. А ты по своей неопытности когда-нибудь перепутаешь последовательность движений и что-нибудь сломаешь себе или подружке.
— Ладно-ладно, Витя, учту на будущее. Ты лучше теперь про нас любимых расскажи, а то как-то недосказано получилось.
— А вот у мужчин такой хромосомы-дублёра нет. И именно поэтому у нас куда чаще, чем у женщин, обнаруживаются всякие отклонения. Но это не просто ошибки природы, – она, просто, постоянно экспериментирует на мужиках, проверяя все
возможные вариации, – а вдруг какой-нибудь финт окажется полезным для будущих поколений!
— Ага, повышенная мохнатость для мужика очень даже полезна в Сибири, – опять не удержался от своего комментария Аркадий, – и сам не замёрзнет и бабу согреет.
— В итоге, – невозмутимо продолжил Виктор, – мужчинам до скончания века придётся на своей шкуре испытывать все эволюционные новшества и передавать самое лучшее своим детям, а женскому полу – сохранять то, что уже когда-то было заложено природой.
— Тебе бы, Витя, книжки писать! С картинками. Дарвин просто отдыхает! После такой лекции даже последний бомж в себе мужика зауважает.
— Всё…. Время позднее. Режим, есть режим. Слушайте мою установку: всем спа-а-а-ть!
— Тоже мне Кашпировский, – донеслось незлобно со скрипнувшей у окна кровати, – от твоего голоса энурез наоборот может только обострится….
* * *
Если приглядеться, то можно обнаружить много общего между нашими богоугодными и исправительными учреждениями.
Больничный режим, как и режим содержания осуждённых в колониях, можно разделить на три основных вида. Общий режим, – разрешает частые свидания с родственниками, продуктовые передачи и прогулки на улице. Назначается больным, активно вставшим на путь исправления своего здоровья. Строгий режим, – отличается запретом прогулок, ограничением свиданий и передач. Он определён в отношении уже злостных вредителей своему здоровью и в итоге попавших в реанимацию. И, наконец, на особом режиме лечения находятся все инфекционные и психические больные. Для них не существует уже никаких снисхождений и привилегий.
Особо продвинутые читатели могут вспомнить ещё и о колониях-поселениях, но это по нашей методике уже можно отнести к амбулаторному лечению.
Что касается питания, то и в тех и в других учреждениях оно не отличается большими изысками. Да, и по деньгам совсем ещё недавно цифры были до удивления похожи – трёхразовое питание на 77-85 рублей в сутки на одного страдальца. При этом повар-кудесник должен был умудриться уложиться в такие утверждённые нормативы, как например "рыбопродукты и продукты моря – 59,1 грамма". Точность, как в аптеке, до десятой грамма!
И, наконец, существует лишь три способа покинуть тюрьму и больницу: умереть, сбежать или дотерпеть до конца.
К чему вся эта грустная информация? Да, просто для того, чтобы от сумы, тюрьмы и больничной койки никто не зарекался.
* * *
Каждую среду в хирургии проводился общий обход, – по палатам отделения во главе с заведующим ходили все дежурившие в этот день хирурги, старшая медсестра и несколько молодых интернов. Лечащие врачи, обильно сдабривая свою речь напевными словечками на латыни, отчитывались перед начальством о проводимом ими лечении своих больных. Начальство в ответ иногда хмурило брови и величественно изрекало несколько мудрых советов. Во всём чувствовалась торжественность и святость, как при явлении Папы Римского на балконе Собора Святого Петра перед своей католической паствой. Казалось, ещё немного и исцеление искалеченных и болезных произойдёт само собой, – от простого прикосновения руки Великого Мастера ко лбу страждущего. И, пусть этого чуда не происходило, – трепетное чувство оставалось в памяти вплоть до следующей среды.
За спинами заслуженных и обременённых высшими категориями врачей скромно топталась неопытная молодёжь. Интерны изо всех сил делали вид, что им до жути интересно слушать о тактике операции по сшиванию разрыва заднего рога мениска и умело скрывали, что порой вообще плохо понимают, о чём сейчас идёт речь. Впрочем, большего от них пока никто и не требовал. Хорошо, если выпускник медицинского института умеет хотя бы наощупь отличать геморрой от ангины или одним точным движением скальпеля делать усечение сервелата гильотинным способом. Главное, что им надо было пока хорошо усвоить – это то, что правильно оформленные история болезни и лист назначений являются гарантией долгой и безоблачной трудовой деятельности любого врача. Даже, если его пациенты частенько умирают в жутких корчах.
У кого-то в шкафу скелет, а у хирурга там целый антропологический музей.
Больные, которым во всей этой церемонии отводилась лишь скромная роль наглядного анатомического пособия по теме "Вскрытие – лучший диагност", с радостью демонстрировали собравшимся все свои больные места в надежде услышать ободряющие слова о перспективах своего выздоровления. И, если это случалось, то счастливец с любовью взирал на светил отечественной медицины, от которых, казалось, исходил божественный запах фимиама. Тот же, кто этих слов так и не дождался, и чьи дела были не совсем радужные, смотрел с немым укором на этих жалких коновалов и знахарей в белых халатах, от которых горько пахло жжёной серой.
В ходе этого обхода Андрею стало ясно, что такое этическое понятие, как "врачебная тайна", действует только за больничными стенами. Лёжа на своей кровати и не предпринимая никаких особых усилий он услышал подробное описание всех соседских болячек. Оказалось, что Аркадию была проведена трансплантация мениска левого колена, Виктору удалили почку, а у Петра, вообще, какая-то адскожуткая "Morbi non refertur ad medicina", потребовавшая срочной госпитализации.
Когда же очередь дошла до Андрея, то он сам и все присутствующие узнали, что ему во время операции был проведён "закрытый остеосинтез переломов лучевых костей обеих рук", то есть все переломы аккуратно соединили титановыми пластинками и шурупами. И именно это позволило больному уже на пятый день после операции частично восстановить подвижность рук.
А много ли человеку надо для счастья? Иногда вполне достаточно, если он просто услышит, что сегодня с его рук снимут гипс.
* * *
После обхода, окрылённый перспективами своего выздоровления Андрей впервые вышел из палаты в небольшое путешествие по больничному коридору в сторону столовой.
Повар из выделенных ему скромных суточных на одного больного этим утром смогла приготовить на завтрак лишь геркулесовую кашу на сухом молоке, кусок хлеба с маслом и "кофейный напиток" из обжаренных зёрен ржи, ячменя и желудей. Организм здорового человека, привыкшего к утренней яичнице с беконом и чашечкой ароматного кофе из зёрен Арабики, от подобной пищи мог бы, наверно, если не заболеть, то уж точно очень сильно приуныть. У тех же, кто ещё совсем недавно видел перед собой распахнутые настежь ворота Чистилища, от такого питания только ещё больше укреплялись желание быстрее выздороветь. А для Андрея после "капельного" питания, а затем и кормления "с ложечки" вообще было не столь важно ЧТО есть, сколько то, КАК это делать самостоятельно, не устраивая при этом циркового шоу.
Свободных мест за столами было лишь два. Одно – в самом дальнем углу рядом с полутораметровым цветком неизвестной породы, стоящим в большой деревянной кадке, другое – около окна. Андрей решительно направился в угол, в надежде, что за широкими листьями то ли карликовой пальмы, то ли гигантского сельдерея ему будет комфортней управляться с ложкой и чашкой. Но неожиданно от окна донеслось:
— Садитесь, пожалуйста,– у нас свободно!
Это произнесла та самая девушка с забинтованным горлом, которую Андрей уже дважды видел в больнице. За столом у окна кроме неё сидело ещё двое старичков-одуванчиков, старательно пережёвывающих вставными челюстями кашу-размазню. Свободное место было рядом с девушкой, и она, приглашая Андрея, слегка отодвинула стул. Отказаться было бы неприлично, и Андрей присел. Раздатчица поставила перед ним тарелку с кашей и налила в его чашку тёплый "кофе".
— Меня зовут Олей, – негромко сказала девушка.– Вы меня, Андрей, наверно, не помните, а ведь мы однажды уже встречались, и я Вас, хоть и не сразу, но узнала.
— Да, меня сейчас и близкие-то люди с трудом узнают, – пробормотал Андрей, приноравливаясь непослушными пальцами управляться с ложкой. – Извините, но я что-то не могу Вас припомнить.
— Вы чуть больше года назад доставили мне на восемнадцатилетие букет от моего папы. Он был в то время в командировке и поэтому заказал для меня цветы по Интернету. И ещё я помню, что смотрела в окно, как Вы отъезжали от нашего дома на таком весёленьком фургончике, разрисованном ромашками.
— Да, у меня действительно есть такая машина…. Вернее, была.
В это время доевшие свой завтрак старички дружно встали и не спеша зашаркали в сторону своей палаты. За столом стало свободней, и разговор продолжился уже без оглядки на посторонних.
— Вы не представляете, как многое та встреча изменила в моей жизни, – заговорщицки улыбнулась Оля.– Одна засушенная роза из того букета в память о том дне до сих пор стоит у меня на полке. И даже Ваша визитка сохранилась. Я ведь тогда, сразу после выпускного в школе, вместо политехнического, куда советовали пойти мои родители, подала документы в Гуманитарную академию на факультет дизайна. И сейчас уже перешла на второй курс. Всё очень нравиться, и параллельно с основной учёбой я успела закончить ещё и курсы флористики.
— Так мы с Вами, Оленька, почти коллеги?
Андрей, наконец, тоже доел кашу, положил ложку на стол и окончательно перестал комплексовать по поводу своей неуклюжести. Он всё с большим интересом смотрел на свою молодую собеседницу. Ещё, когда несколько дней назад он впервые увидел её в больнице, она показалась ему удивительно симпатичной. А сейчас сидя с ней рядом и вдыхая тонкий аромат её духов, он поймал себя на мысли, что не прочь бы даже попросить добавки геркулесовой "размазни", лишь бы ещё немного побыть за этим столом у окна рядом с девушкой по имени Оля.
Ольга же, продолжая разговор, как-то по-свойски и непринуждённо повернула чашку Андрея так, чтобы ему было удобнее взять её пальцами, а затем быстро размазала его же ложкой кусок масла по хлебу и с улыбкой протянула ему.
— Это очень хорошо, Андрей, что мы сегодня с Вами встретились в столовой. Ведь, я уже была готова набраться храбрости и зайти к Вам в палату. Дело в том, что меня сегодня уже выписывают, а я хотела бы дать Вам мой номер телефона и попросить при первой же возможности взять меня на работу в Ваш магазин. Мне бы очень хотелось этого.
Андрей, удивлённый такой неожиданной просьбой, в ответ почему-то только лишь утвердительно кивнул головой.
Девушка достала из кармана своего халатика бумажку с уже написанным на ней номером, положила её перед Андреем и, ещё раз улыбнувшись, встала из-за стола. Андрей смотрел ей вслед и думал: " А, что, в самом деле, – наверно, пришла пора расширить мой бизнес. Открою ещё один магазинчик в соседнем районе, запущу рекламу. Продавец уже есть на примете…. Хорошенькая".
Бутерброд и кофейный напиток показались почему-то удивительно вкусными.
* * *
Первое ощущение, когда с твоих рук только что сняли оковы – это желание сжать кулаки. И совсем не из-за жажды мести, а просто для проверки функционала. При этом привыкшие к постоянному утяжелению мышцы некоторое время ощущают необычайную лёгкость движений, будто к каждой руке привязано по гелиевому шарику.
Андрей с нескрываемой опаской смотрел на свои покрытые шрамами предплечья, с которых только что сняли гипс, и не знал, насколько же он теперь может на них положиться.
— Не бойтесь, – титан крепкий металл, – успокоил его врач, выбрасывая остатки гипсовой повязки в ведро для мусора, – прочнее нержавеющей стали. Например, протез тазобедренного сустава из титанового сплава способен выдерживать усилие до трёх тонн.
Конечно, всё это вселяло определённый оптимизм, но испытывать на прочность конструкцию из пластин, саморезов и собственных костей Андрею по-прежнему как-то не очень хотелось. Поэтому он для себя твёрдо решил, что в ближайшие дни он ничего тяжелее стакана с чаем поднимать не станет.
Выйдя из перевязочной, он сразу направился в свою палату. Опытный больной, как служебная собака, может с закрытыми глазами по одному только запаху безошибочно определить мимо какой части хирургического отделения он проходит. Если пахнет хлоркой - рядом туалет или клизменная; если пахнет щами или кашей - вы проходите мимо столовой; если пахнет спиртом и йодом – вы на пороге перевязочной; если к ним примешивается ещё и запах эфира, – за дверями операционная; если слабо пахнет дорогим коньяком, – это кабинет заведующего; если к запаху коньяка примешивается ещё аромат кофе и колбасы, – там ординаторская; если же пахнет…. скажем так, плацкартным вагоном, – то вы у себя в палате.
Андрея родные пенаты встретили радостно и шумно. Каждый из больных палаты №24 непременно захотел похлопать его по плечу и осторожно пожать руку. С начала правую, а затем и левую. Руки успешно выдержали это маленькое испытание, и это вселило в Андрея уверенность в прочности титана.
* * *
После обеда впервые за последние дни Андрей крепко заснул в тихий час. Он обычно не запоминал свои сны. Да, может, это и к лучшему? А то присниться, какая-нибудь чертовщина, вроде голой Ангелы Меркель или пожара, закончившегося потопом, – и мучайся потом вопросом: к чему бы это? Но в этот раз дежурный ангел, почему-то настырно пытался его о чём-то предупредить. Ему снилось, что за ним по больничным коридорам гонится с лаем какая-то злобная рыжая собака, а он бежит-бежит от неё, но падает и от страха закрывает лицо руками. Собака догоняет и, брызгая слюной, встаёт лапами ему на грудь, но потом вдруг ласково начинает лизать его руку.
Вздрогнув всем телом, Андрей с испугом открыл глаза. Тихий час уже закончился, и в палате никого не было кроме Катерины, которая сидела краю его кровати и тихонько гладила его по свободной от гипса руке. На её щеке был виден свежий след от слезы.
— Здравствуй, Андрюша.
Явь была намного приятней сновидений, поэтому он моментально забыл обо всех страхах и знаках судьбы и попытался притянуть женщину к себе. Но Катерина с улыбкой остудила его пыл, упёршись ладошкой в его грудь.
— Не надо, Андрюша. Не надо…. Ты я вижу совсем уже молодец. И это хорошо…. Дело в том, что я пришла попрощаться с тобой. Я увольняюсь и это последняя наша встреча.
Андрей удивлённо вскинул брови:
— Что-то случилось? Проблемы дома?
— У моего мужа заканчивается очередной контракт, и вчера он мне признался, что ещё месяц назад посылал документы какому-то Вагнеру. На днях пришёл положительный ответ, и через неделю муж уезжает.
— Далеко? Надолго?
— Не говорит. Но деньги там обещают очень большие.
— Значит, не забор военкоматовский будет охранять.
— Похоже, – Катерина улыбнулась, глядя, казалось, куда-то вдаль, лет на пятнадцать назад. – Он ведь у меня героический вояка. Ещё на срочной получил медаль "За Отвагу". И сейчас сказал, чтобы не останавливала его, а то сопьётся, если не займётся настоящей службой. Ему уже тридцать пять, – и по возрасту это будет его последний контракт.
Женщина встала с кровати и пересела на стул.
— Здесь мы на четверых снимаем "двушку". Тесно уже с двумя детьми-то, – и муж предложил переехать в Крым, – там у его мамы большой дом и сад. Ей уже за семьдесят, болеет, поэтому кому-то надо быть рядом с ней. Да и к нему, якобы, мы там тоже будем ближе…. Я пообещала.
Андрей сел на кровати и пристально посмотрел в глаза женщине, которая не один день была ему самым близким другом и помощником.
— Всё правильно, Катенька. Я желаю тебе счастья.
Они молча посидели пару минут, думая о будущем и вспоминая прошлое. Наконец, женщина встала и стала выкладывать из сумки на тумбочку принесённые для больного продукты.
— На неделю тебе должно хватить. А дальше…. Я говорила с лечащим врачом, – через несколько дней тебя могут выписать на амбулаторное лечение. Всё будет хорошо…. Но надо искать кого-то вместо меня в магазин.
Андрей в раздумье покивал головой, а потом достал из тумбочки бумажку с телефоном Ольги.
— Ну, что ж, с открытием новой точки придётся подождать…. Запиши номер этой девушки. Свяжись с ней. Она будет работать вместо тебя. Покажи ей всё. Объясни и передай дела.
Катерина взяла бумажку, повертела в руках и, казалось, с каким-то облегчением произнесла:
— Я тоже желаю тебе любви и счастья. Ты заслужил это. Ты добрый.
* * *
Посещение туалета, интимная гигиена и чистка зубов перед сном, помимо просто физиологической потребности, для большинства людей является ещё и неким ритуалом, завершающим день. И даже в больнице не стоит отказываться от этих полезных привычек. Некоторые расширяют этот минимальный набор и включают туда прочие релаксирующие и расслабляющие действия. Это может быть расчёсывание волос, нанесение на лицо ночного крема, йога, познание Камасутры или банальное принятие внутрь рюмки валерьянки или коньяка.
Пётр имел привычку перед сном бриться. То ли щетина у него была жёсткая, а его девушка очень нежная, то ли просто с детства не любил образ небритого Бармалея. И поэтому пока остальные мужики в палате пытались придумать себе какое-нибудь занятие "на сон грядущий", Пётр мылил щёки и скоблил их безопасной бритвой.
Именно во время этой гигиенической процедуры в дверь палаты заглянула незнакомая медсестра в марлевой маске на лице. Посмотрев в какую-то бумажку, она спросила:
— Кто из вас Андрей Бойко?
На вопрос никто не ответил, поэтому женщина уже немного раздражённо переспросила.
— Кто Бойко? Плохо слышите, что ли? Мне некогда.
Андрей хотел было заметить, что он хоть и Андрей, но у него совершенно другая фамилия, но брившийся в это время Пётр неожиданно для всех повернул своё намыленное лицо к вошедшей даме и виновато произнёс:
— Извините, я что-то немного задумался. А в чём собственно дело?
— Вам на завтра назначена операция, поэтому пройдите сейчас в клизменную, а я подойду туда чуть позже.
Дверь захлопнулась и все мужики с недоумением посмотрели на Петра, но тот ничего не стал им объяснять, а почти бегом тоже выскочил в коридор.
— Что-то мне совсем не нравиться эта комедия, – пробормотал Аркадий и стал одевать свои тапочки. – Пойду-ка, посмотрю.
У Андрея перехватило дыхание, – ему вдруг тоже стало понятно, что неизвестная искала именно того самого Бойко, с кем его когда-то перепутали после аварии. Бабы Маши с её стеклянным орудием борьбы с киллерами в этот раз рядом не было, поэтому сегодня для своего спасения ему придётся рассчитывать только на свои усиленные титаном руки и быстрые ноги.
В коридоре раздался какой-то шум и нервный женский голос, который довольно быстро стих.
Андрей с опаской выглянул из двери палаты и увидел, что медсестру, посаженную на стул в столовой, крепко держит за плечи Аркадий, а Пётр уже бежит по коридору в сторону соседнего отделения, на ходу передёргивая затвор непонятно откуда взявшегося у него пистолета. Маска с незнакомки была уже сорвана, и стало видно, как женщина в бессилии и злобе кусает свои тонкие губы.
Окно клизменной было густо замазано белой краской, чтобы уберечь пациентов от посторонних взглядов. Но одна из его створок рядом с покрытой клеёнкой кушеткой почему-то была настежь распахнута. И только закоренелый эксгибиционист не захотел бы закрыть раму, прежде чем лечь на левый бок, спустив свои штанишки. Расчёт был психологически верным.
Напротив находилось другое крыло больницы, где располагался приёмный покой. И, если бы всё прошло, как было кем-то задумано, то Андрей, подойдя к открытому окну, в последнюю секунду своей жизни мог бы успеть заметить там в одном из маленьких окошек запасного выхода, силуэт человека в одежде работника скорой помощи с винтовкой в руках и тонкий лучик лазерного прицела.
Всю эту хитрую комбинацию сумел разрушить молодой оперативник Пётр Самойленко, который под видом пациента был приставлен к Андрею для негласной охраны. Именно он сумел за несколько секунд просчитать смертельную многоходовку и первым нанести удар.
* * *
На этом, пожалуй, можно было бы и закончить. Осталось только сделать ещё несколько жирных мазков на пёстром полотне этого рассказа.
Уже через день после описываемых событий Андрея выписали из больницы, с рекомендацией прийти через месяц на консультацию со свежими рентгеновскими снимками. Денег на его восстановленной банковской карте оказалось столько, что ему впоследствии хватило на небольшую пластическую операцию, свадьбу с Ольгой и покупку нового фургона.
За успешно проведённое задержание опасного преступника и его сообщницы старший лейтенант Самойленко был поощрён и повышен в звании.
Аркадий и Виктор после выписки из больницы стали чаще дарить своим женщинам цветы, потому что теперь знали, где находится хороший цветочный магазинчик их нового друга.
Поп всё же простил свою жену, но попросил перевести его в самый захудалый приход другой епархии.
Санитар Роман после окончания альтернативной службы остался работать в больнице и стал готовиться к поступлению в медицинский институт. Из него точно получится хороший врач.
Катерина прислала Андрею на телефон свой снимок на фоне Чёрного моря. Она улыбалась.
Баба Маша стала ходить на митинги протеста, где грозно размахивала плакатами "Долой министров-капиталистов" и "Нет пенсионной афере!". Через некоторое время её сократили под предлогом оптимизации расходов на здравоохранение. Случайно узнав об этом, Андрей предложил бабе Маше поработать у него в магазине, – если рядом с Олей будет такая женщина, то за чистоту, порядок и безопасность ему можно будет больше не беспокоиться.
Старый фургончик, расписанный весёлыми ромашками, после лобовой встречи с КАМАЗом отправили под пресс, а в сидевшем за его рулём Максиме Евсееве позже уже в морге опознали Андрея Бойко.
Киллеру на следствии объяснили всю суть произошедшей путаницы, и он тоже остался довольным,– клиент мёртв, аванс возвращать не надо, а статьи за убийство удалось избежать.
В итоге получился вроде бы очередной Happy End, где все счастливы и довольны. Но по своей доброте душевной мне не хотелось бы разочаровывать и любителей драмы и трагедии. Поэтому плесну в бочку мёда чайную ложечку дёгтя, – любовница погибшего Андрея Бойко не успела продать его мебель, – дом со всем содержимым сгорел до тла во время грозы.
Отсюда мораль всей этой затянувшейся истории: как в своё время говаривал Мойше-Яков Вольфович Винницкий, более нам известный, как Мишка Япончик, – "Бог не фраер – он всё видит".