Дождь летний, нежный и игривый внезапно застучал по листьям деревьев, дорожкам, когда-то, очень давно посыпанным песком ,и испугал Светку, решившую прогуляться и неожиданно оказавшуюся в старом саду, поскольку машина вдруг закапризничала и встала именно рядом с ним. Ее внимание привлекла старинная кирпичная кладка, увитая плющом и цветущими вьюнками, говорившая о том, что здесь когда-то было полноценное ограждение. С одной стороны от образовавшихся ворот одиноко грустила девушка, вылепленная неизвестным скульптором. Изящные складки одежды, гордая посадка головы, трепетные руки грациозно касаются волос. Трудно поверить, что вся эта красота из камня. Светка полюбовалась и двинулась дальше. Груши, яблони склонились под тяжестью дозревающих фруктов. Было похоже, никому они не нужны и не нужны уже очень давно. То там , то здесь виднелись опустевшие пьедесталы, хозяева которых то ли разрушились от времени, то ли были уничтожены вандалами.
Светка шла. И вдруг этот дождь… Неожиданный , ненужный…. Она недоуменно подняла голову и изумилась. Только что сиявшее первозданной голубизной небо темнело прямо на глазах. Светка растеряно оглянулась. Возвращаться назад было далеко…, а вперед… Да кто знает, куда может привести эта тропинка. Но коли она есть и не заросла, значит, по ней все-таки ходят люди, справедливо решила Светка и двинулась туда, где, как ей показалось, что-то белеет, ругая себя за то, что вдруг вздумалось свернуть с уже знакомой дороги в сторону, надеясь сократить путь и обрадовать подругу Ирину ранним приездом. Девушки решили провести отпуск на даче бабушки Ирины.
Чтобы не намокнуть, Светка ускорила шаг и вскоре стояла рядом с разрушающимся особняком. Высокое мраморное, местами выщербленное временем и непогодой, крыльцо вело к массивной двери, потемневшей от старости, стекла окон были в большинстве своем выбиты и молчаливо смотрели пустыми глазницами на Светку, которая тут же почувствовала себя маленькой девочкой. Почему –то стало тоскливо и грустно… И тут она заметила находившийся в небольшом отдалении почти вросший в землю флигель. На окнах колыхались пестрые занавески, а дверь была распахнута, словно приглашая войти. Уже успевшая намокнуть Светка больше не раздумывала. Постучав и не дождавшись ответа, она вошла в помещение. Было чисто, тепло и сухо. Она двинулась по узкому коридору и свернула туда, откуда доносился непонятный стук. У старинной плиты возилась немолодая женщина. Она увлеченно колдовала над кипящим варевом, напоминающим варенье, и ничего не слышала. Пышная, румяная, с ямочками у локтей и высоко поднятыми волосами она была так хороша, что напомнила Светке кустодиевских дам. Невольно она залюбовалась. Будто почувствовав что-то, женщина на мгновение замерла, обернулась и ахнула.
–Ох, как вы меня напугали!– она поправила пышные юбки, еще раз помешала варенье и сдвинув тазик на край плиты, поинтересовалась :
–Откуда и кто ты, краса ненаглядная?– прозвучало мягко, тепло и так по-доброму, что тоскливость, возникшая у особняка, сразу исчезла. Светка даже зарумянилась от такого обращения. А ее смутить было не так-то просто. Оно было приятным, тем более, что сама черноволосая, черноглазая Светка с характером, взятом у тайфуна, так и считала, считала себя красавицей.
–Ой, да ты вымокла вся!– всплеснула хозяйка пухлыми руками.– Садись скорее, я вот тебе чайку сейчас с медом, да малиновым вареньем, да с плюшками,– приговаривала она , вытирая руки о фартук и принимаясь хлопотать, да так ловко, что Светка не могла глаз отвести,– ты любишь плюшки? –и не дожидаясь ответа, добавила,– тебе надо любить. Вон какая худенькая! Ни один мужик не посмотрит… Поверь, я знаю, что говорю,– она подмигнула по-свойски,– мягкое-то, да вкусное все любят. Пей давай,– она поставила на стол белую фарфоровую чашку, пододвинула, невесть откуда появившееся блюдо с пышными, ароматными плюшками. Тут же выстроились розетки с вареньем и медом. Светка проглотила слюну. Она вдруг вспомнила, что с самого утра ничего не ела.
– Но сначала тебе надо переодеться, а твою одежду мы просушим быстренько,– приговаривая, хозяйка куда-то вышла, и через минуту у Светки зарябило в глазах от пестроты нарядов,– немного великовато, но ничего…
Светка недоверчиво взирала на эту пестроту, не решаясь приступить хоть к каким-либо действиям.
–Снимай!– хозяйка велела надеть свою юбку, ловко подвязав ее в поясе и необъятную блузку, подогнав при помощи булавок по фигуре.–Ну вот,– она удовлетворенно оглядела Светку,– а теперь приступай к чаю, а то простудишься. Да рассказывай, как ты здесь появилась.
Плюшки оказались такими вкусными, прямо в рот сами прыгали и Светка не заметила, как умяла целых… Ах, ну какая разница сколько, да она и не считала . Она разомлела от вкусной еды, ароматов, от такого теплого внимания и нежной заботы, что стала похожа на сытую кошку , отведавшую жирной , аппетитной рыбки и разомлевшую от ласкового солнышка. И не заметила, как поведала внимательной слушательнице свою историю, загрустила, вспомнив, что приключилось с машиной.
–Вот теперь, не знаю, как быть,– Светку удрученно вздохнула, заканчивая повествовать,- и телефон отсюда не берет.
–Теле…что?– переспросила хозяйка, представившаяся Анфисой Павловной.
–Телефон…
–А-а-а,– протянула хозяйка,– не переживай. Машину твою мой Кузьма починит .
–А он сможет?– обрадовалась Светка.
–Он всё может,– довольно кивнула Анфиса Павловна,– вот дождь сейчас прекратится…
И действительно , только она проговорила, как дождь перестал петь свою звонкую песню, а двор за окном залило золотистым светом.
Анфиса Павловна распахнула окно, и в него ворвался птичий гомон, аромат душистых трав и еще чего-то необыкновенного, приятного, летнего …
–Кузьма!– крикнула она.
В коридоре зашаркали шаги, и огромный мужчина в косоворотке, сапогах с пышной русой бородой протиснулся на кухню. Сразу стало тесно в просторном помещении.
–Здоровья вам, барышня,– Кузьма наклонил голову,– чего звала матушка?
–Да вот, надо машину починить.
–Сделаем,– кивнул Кузьма,– а где она?
–Да там, далеко… Там еще скульптура девушки…
–Ну понятно…Рядом с нашей барышней…
У Светки загорелись глаза. Ей хотелось всё узнать, но спросить почему-то не сразу решилась.
–Ну, вот и хорошо,– Анфиса Павловна опять принялась варить варенье,– а ты , может быть отдохнешь?– она вопросительно посмотрела на Светку.
–Спасибо, но лучше я схожу и посмотрю старый дом… Можно?
–Отчего же нельзя?– удивилась хозяйка.– Конечно, можно. Иди, милая барышня.
Светка помялась немного.
–И чего не идешь?– Анфиса Павловна внимательно смотрела на Светку.–Спросить что-то хочешь?
Светка кивнула.
–А что с этой вашей барышней случилось?– решилась она.–И кто она?
Анфиса Павловна отложила ложку.
– Софи…,– проговорила она,– её так звали и жила она в том особняке со старым отцом и молодой мачехой Элеонорой. Матери она лишилась рано. Милая, добрая была девушка. Пришло время, и она влюбилась в князя Мишеля Северского. Он тоже полюбил нашу барышню. Отец был рад , а вот мачеха… Элеонора была в гневе, ведь сама была очарована Мишелем. Поговаривали даже, что она являлась любовницей молодого князя. Но доказательств тому не было. Узнав, что Мишель собирается сделать предложение Софи, мачеха всячески старалась отговорить, по слухам устраивала истерики, но когда ничего не получилось, она стала действовать хитрее, изменила тактику и взяла слово с князя, заявив, что не будет препятствовать, но пусть он разрешит ей приготовить свадебный подарок от него.
–Клянусь, ты не пожалеешь,– говорила она,– уж это-то ты мне можешь позволить?
И Мишель согласился.
Анфиса Павловна задумалась.
–Ну? Дальше что?– поторопила ее Светка .–Приготовила подарок?
–Приготовила. Это был чудный медальон с рубином на черной бархотке. Софи была в восторге. И носила, не снимая… А потом… Потом вдруг начала чахнуть… И накануне свадьбы она умерла. В этот день подаренного кулона на ней не было. Говорили, что медальон этот был заговоренный и нес в себе смерть тому, кто будет носить. И сделала это мачеха, хоть она и отрицала. Отец очень любил Софи. Он сразу сдал, сильно постарел. До него дошли слухи о жене, и он отправил ее в монастырь, а в память о дочери велел сделать ее скульптуру и поставить в саду. Часто сидел рядом, беседовал с дочерью, просил прощения, а однажды его там нашли уже бездыханным.
–А медальон? Он куда делся?
–А кто знает? Ну ладно, ты посмотреть хотела особняк… Иди, погуляй, пока твои вещи сохнут.
С трудом Светка распахнула тяжелую дверь и вошла в холл. Всюду царило запустение. Слоями лежала вековая пыль, с потолка и стен, будто кружево, свешивалась ажурная паутина, прикрывая кое-где сохранившуюся роскошную лепнину. Пройдя через анфиладу комнат, Светка оказалась в небольшом угловом помещении и замерла на пороге, забыв дышать. В заполненной светом комнате царили чистота и уют. Казалось, здесь жили и хозяйка только что вышла. На широкой кровати лежало пышное белое платье , сшитое по моде девятнадцатого века, с тонким изящным голубым поясом. На старинный дубовый резной стул, обитый натуральной кожей, украшенный художественной резьбой и точеными деталями небрежно брошена светлая соломенная шляпка с голубой, в цвет пояса ленточкой. На столе в изящной вазе –букет белых роз… А в углу – невероятной красоты камелек. По белоснежной плитке разбросаны нежно –голубые незабудки. Светка подошла к нему и , не удержавшись, провела рукой по прохладной поверхности, затем отошла подальше , дабы разглядеть получше и тут заметила, что на общем фоне выделяется один цветок. Он был чуть более крупным, чуть более ярким. Отличие было еле заметным, но Светка его разглядела. Заинтересовавшись, она опять подошла и прикоснулась именно к этому цветку. Неожиданно плитка пошевелилась и повернулась, открывая тайник, в котором находилась лаковая шкатулка. Светка ахнула. Всё ее существо затрепетало от волнения, дыхание перехватило. Дрожащими руками она вытащила её. Но заглянуть внутрь никак не получалось. Светка нетерпеливо вертела ее и так, и этак, но не могла понять, как открывается сей ларчик. А так хотелось проникнуть в тайну найденной шкатулки. Нетерпение нарастало, а ничего не менялось. Наконец ей удалось нащупать потайной рычажок. Девушка слегка нажала, и крышка откинулась. На алом, почти не потускневшем бархате лежали разные милые мелочи. Здесь был шелковый, ажурный веер, белые тонкие перчатки, бальный блокнот, кружевной батистовый платочек. Светка осторожно, боясь повредить, вынимала сокровища. Платочек внезапно выскользнул из рук, и из него выпал изящный медальон невероятной красоты, способный украсить любую дамскую шейку. Из середины небольшого красно-фиолетового рубина овальной формы лилось сияние в виде звезды. На внутренней стороне Светка разглядела гравировку: «Любовь сжигает…».
–Боже , какая красота,– думала Светка. И тут обнаружила еще одну находку. На самом дне шкатулки, сливаясь с обивкой, лежал небольшой альбом.
Волнуясь, Светка, вынула его и открыла наугад. Слегка пожелтевшие листы хранили легкий аромат розового масла. Засушенный бутон белой розы был там же. Он, видимо, был дорог хозяйке, и та вложила его в этот альбом. Аккуратный почерк, ровные буквы… « 25июля 1835г.,– прочитала Светка,-– я счастлива! Я просто невероятно счастлива! Мишель вчера приезжал к нам…» Это был дневник, дневник , видимо, той самой Софи.
Сердце Светки заколотилось. Она поняла, какое сокровище находится у нее в руках. Подойдя к столу, она присела и принялась читать.
–1августа 1835г. Мишель стал часто бывать у нас дома… А это значит…значит… Ах, как я люблю его! ПапА доволен, а вот Элеонора почему-то злится. Говорит, что жалеет меня, ведь я так молода, а Мишель еще тот повеса… А я люблю!
–20августа 1835г. Мишель сделал мне предложение! Боже, какое счастье! Он подарил мне на помолвку очаровательный медальон . Буду носить его постоянно. Уверена, он принесет мне счастье.
–15сентября 1835г. Сегодня такой чудный день! Солнце светит во все небо. Лето отпылало, но отчего-то душно… душно…Говорят, что я очень похудела. Спрашивают, не больна ли я… А я больна… больна от любви, я думаю.
–20 сентября 1835г. Так душно мне… От любви, конечно… Завтра свадьба . Я счастлива. И платье белое готово, оно воздушно, нежно… Жаль, что медальон придется снять… Черная бархотка и белое платье… Потом уже…Потом…»
Запись прерывалась…
Светка прижала сокровище к себе. Осторожно она приложила к груди медальон. А потом , не удержавшись, застегнула на шее. Рубин был необыкновенно хорош. Излучая сияние, казалось, он излучал и тепло. Девушка сложила все в шкатулку. Механически подняла шляпку, повертела и надела ее на голову. И вдруг комната закружилась, и Светка потеряла сознание.
Очнулась она также внезапно, как и погрузилась в небытие. Через открытое окно вместе со свежим ветерком влетел густой аромат созревающих фруктов, чудился недовольным шум листьев. Яркий день догорал, уступая место летним светлым сумеркам. Последний луч, уплывающего красного солнца, уколол Светку. Или ей это показалось только… Она подняла голову, вспоминая, узнавая и не узнавая место, в котором оказалась. Она помнила, что комната, в которую вошла, поразила своей чистотой, обжитостью. Она была одна такой, среди затхлости и пыли. Теперь же ничем не отличалась от всего особняка. Та же паутина, те же стены с ошметками былой красоты. И только камин сиял первозданной чистотой. Она подняла шляпу, повертела и положила туда, откуда взяла. Рядом с ней стояла лаковая шкатулка. Светка коснулась рукой шеи. Медальон оставался на месте. Она поднялась, прихватила ларчик и двинулась в обратный путь. Пробежавшая мышь заставила Светку вздрогнуть и двигаться быстрее. Хотелось выйти скорее к этим добрым людям, которые накормили, высушили уже, наверное, ее одежду и отремонтировали, она надеялась, машину. Сейчас она спросит дорогу и поедет на дачу. Девушка повернула в сторону флигеля и встала столбом. Еще недавно выглядевшее жилым и веселым здание смотрелось не лучше самого особняка. Светка вошла. Там тоже царила разруха. На полуразвалившейся плите лежали ее вещи.
–Анфиса Павловна,– на всякий случай позвала Светка. И только ветер, тихо пролетевший по флигелю, шепнул ей что-то, но что она не смогла понять, – сквозняк,– решила девушка, сбрасывая с себя полуистлевшие тряпки, несколько часов назад казавшиеся яркими и вполне новыми. Она нервничала, не понимая происходящего. Не сошла же она с ума. Ведь точно помнит, как была здесь, и Анфиса Павловна угощала ее вареньем, сушила одежду, а Кузьма пошел ремонтировать машину.
–Черт! Машина!–Светку хлопнула себя по лбу.–А вдруг ей все это приснилось, и машина не заведется.
Сунув шкатулку в объемный пакет, она почти побежала по саду. Серые сумерки опускались неотвратимо, невесть откуда взялся туман. Светка не принадлежала к семейству трусов, но тут вдруг стала пугаться собственных шагов. Вот и вход. Знакомые остатки забора, скульптура девушки, которую Анфиса Павловна называла Софи. Светка невольно остановилась, любуясь грациозно склоненной головкой, тонкими чертами лица, изящным изгибом рук. В туманном облаке девушка казалась живой, даже складки легкого платья будто шевелилось при дуновении ветерка. Светка не могла оторвать взгляд от лица девушки. Она вглядывалась, стараясь ничего не упустить.
–Если она была такой, какой я ее вижу, то эта Софи была просто красавицей. Как жаль ее,– думала Светка.
Неожиданно или ей только показалось, глаза девушки ожили. Она взглянула прямо на Светку, затем взгляд опустился на медальон, и в нем появилось недовольство. Похоже , девушка рассердилась. Светка дернула плечами.
–Вот еще ! Пригрезится же такое , да еще в сумерки, да в тумане…,
–и она помчалась к машине, поминутно оглядываясь. Светка не могла избавиться от ощущения, что девушка внимательно за ней следит.
Машина стояла на том же месте, где она ее и оставила. Светка открыла дверцу, нырнула в салон, и в привычной обстановке почувствовала себя вполне сносно. Страх отступил, сердце перестало трепыхаться, а машина завелась мгновенно, чем порадовала и удивила Светку. Она не находила объяснения произошедшему с ней, чувствовала усталость, будто на ней воз возили , откуда-то взялась слабость. Это у нее-то, у которой обычно энергия била, словно родник, вырвавшийся из-под земли.
Ирина ждала подругу у ворот. Обычно спокойная, полная противоположность Светки, теперь волновалась, не находила себе места. И тут же накинулась на подругу.
–Ты почему так долго?! Должна была ведь еще днем приехать…
–Ой, что я тебе расскажу!– затараторила Светка.
–Опять куда-то вляпалась?– насторожилась Ирина.
–Не вляпалась, а…
–А это у тебя откуда? Красота! Новый любовник подарил?
–Э-э,–скривилась Светка,– дождешься от него. Это не мое… Но сейчас все расскажу…,– Светка поставила тем временем машину, и подруги двинулись по дорожке , увитой виноградной лозой.
–Сними медальон,– велела Ирина, когда Светка закончила свой рассказ и пожаловалась на слабость.
–Зачем? До города поношу, а там в музей отдам…
–Сними сейчас. Неужели ты не поняла, что из-за этого украшения погибла Софи?
–Ты шутишь? Да ведь это выдумки про заговоренность…
–Согласна. Но что-то здесь не так. Снимай!– начала сердиться Ирина.
–Так и скажи , сама хочешь поносить …,– буркнула Светка, но послушно расстегнула замок.
–Красота!– в который раз восхитилась Ирина, разглядывая со всех сторон кулон. Она нащупала крохотный выступ и нажала. Неожиданно крышка медальона откинулась, и девушки увидели мелкий белый порошок.
–Ничего себе! И что это может быть?!– изумленно твердила Светка.
–Скорее всего, это какой-то яд…,– задумчиво произнесла Ирина,– завтра сосед едет в город… У него есть связи в определенных кругах. Попрошу сделать экспертизу… И все узнаем. Думаю, этот порошок и убил Софи…
–И кто его туда насыпал? Неужели мачеха…?– Светка рассеяно накручивала на палец локон.
–Похоже… А пока спать…
Светка долго не могла уснуть. Столько всего случилось… Она прокручивала события ушедшего дня и не знала, чему можно верить. Но сон все-таки взял её в полон. Проснулась также внезапно от ощущения, что в комнате она не одна. Темнота не была кромешной, полоска лунного света прорезала ее , как нож масло. Прямо на этой дрожащей полоске стояла юная девушка в белом. Она протягивала полупрозрачные руки к Светке.
–Верни…Верни всё на место… ,– скорее, прошелестела, чем прошептала она.
Светка нырнула под одеяло.
Утро наступило внезапно. Яркое, бодрое с пляшущими солнечными зайчиками и ночное происшествие казалось обычным сном. Пусть не очень приятным , но сном. Подруги, позавтракав, уселись на веранде в плетеные кресла, любуясь красавицей вороной нагло разгуливавшей совсем рядом. Светка не заметила, как задремала. И не сразу смогла понять, зачем Ирина издевается над ней, щекоча травинкой лицо.
–Проснись! Проснись же, соня,– смеялась подруга,– ну и горазда ты поспать.
–Да ведь я ночью не спала…,– ворча, отмахивалась Светка.
–Интересно, и чем ты занималась?
–Гостью принимала…
–Этот кого же?– изумилась подруга.– Не слышно было что-то…
–Софью…
–Кого?
–Софью… Ведь по –русски говорю,–рявкнула Светка,– требует, чтобы я вернула всё на место…
–И правильно требует. Нечего чужое брать… Выдумщица!– не поверив, она засмеялась и сразу перешла к делу,– звонил сосед,– в медальоне, действительно какой-то яд. Проникать может через любую оболочку. В данном случае через крышку медальона. Убивает постепенно. Так что, я была права. Хорошо, что ты носила его недолго. Ну, да ладно. А пока идем купаться!
В небольшой речке купалось солнце. И вода в ней искрилась и переливалась всеми цветами радуги. Наплескавшись, подруги вернулись домой. В дачной приятной суете незаметно подкралась ночь. Светка побаивалась идти в свою комнату и уговорила Ирину переночевать с ней. Поворчав для приличия, а нЕчего баловать, девушки отправились спать. И всё повторилось. Только теперь уже и Ирина убедилась, что Светка ничего не выдумывает.
–Едем,– едва наступило утро, скомандовала Ирина.
–Куда?
–Вернем всё на место. Иначе не будет никакого покоя.
–Едем!– обрадовалась Светка.– Только…Может, медальон, оставим… Он ведь уже безвреден… Будем по очереди носить… А?
–Нет!–отрезала Ирина.–Он нам не принадлежит.
– Подумать только такое чудо совсем рядом, а я и не знала,–Ирина разглядывала скульптуру у входа,– ну идем, мне просто не терпится посмотреть и дом, и флигель, и ту комнату с камельком…
–Идем-идем,– бурчала Светка под нос,– а ты чего смотришь? Принесли мы твои сокровища! Больно надо…,– ей вдруг показалось, что легкая улыбка тронула каменные губы Софи,– Светка даже отшатнулась и, прижимая крепко шкатулку, заспешила за Ириной, ушедшей далеко вперед.
Возвращались уже в полной темноте. Они шли по саду , звезды были их спутницами. Звезды, луна и ветер, путавшийся в ветвях и пугавший подруг этим шелестом. Светка то и дело оглядывалась и успокоилась только тогда, когда девушки оказались дома. Впервые за последнее время она спала спокойно.