Много лет назад, когда мне было семнадцать, меня пригласил в гости один знакомый паренёк. Тогда не было маньяков, поэтому просто прийти в гости попить чаю означало именно «попить чаю» и поговорить. Никаких угроз нравственности, а тем более страха оказаться один на один в пустой квартире с «мужчиной» не было и в помине.
Сережка пошел на кухню ставить чайник, а я стала вынимать из серванта чашки и тарелки и красиво расставлять посуду на круглом столе.
Потом мы сели чинно, как старые супруги, друг напротив друга, я разлила чай, нарезала кекс, и мы стали вспоминать, как неделю назад ехали в поезде, как познакомились и как оказалось, что мы собираемся учиться в университете, только на разных факультетах. Я – на филологическом, а он – на экономическом.
Так мы тихо и мирно попивали чаёк,рассказывали всякие смешные истории из жизни, как вдруг в дверь позвонили. И хотя мы ничего плохого (или хорошего) не делали, внезапный звонок нас почему-то напугал. Это не могли быть родители, потому что они уехали на юг, для друзей тоже было не время, ведь за окном был белый день, а друзья, как известно, подваливают ближе к вечеру. Водопроводчик и электрик не могли прийти по случаю выходного дня, так что неизвестный человек за дверью был для нас абсолютной загадкой.
Сережка пошел открывать, а я отошла к окошку и с интересом стала ждать приключений. Уже в те времена я была большой любительницей экспериментов и неожиданных нестрашных приключений.
Через две минуты дверь в комнату открылась и вошел высокий мужчина с рыжей бородой и такими же яркими усами. Это было так неожиданно, что я непроизвольно икнула.
- Здравствуйте, прелестное дитя, - сказал великан с усмешкой,удивленный моим неожиданным экспромтом, - меня зовут Анатолий Петрович. Я смотрю, вы чай пьёте. Не будете возражать, если я к вам присоединюсь? Сережа, познакомь меня со своей шер-ами.
Я понятия не имела, что он сказал, но Серёга, как настоящий английский джентльмен, воспитанный в строгих правилах британского этикета, повёл рукой в мою сторону и сказал:
- Это Алла, моя хорошая знакомая, собирается быть переводчицей и поступает в университет. Потом повернулся к Рыжей бороде и добавил – а это мой дядя брат мамы, он только что вернулся из Парижа, но попасть домой не может, потому что ключи от квартиры оставил маме. Вопрос теперь в том, куда она их положила. Сейчас чай допьем и будем искать.
Я молчала, не знала, что в таких случаях говорить. Дядя появился слишком внезапно и глядел на меня так внимательно и с таким блеском в глазах, что я чувствовала себя абсолютной Красной шапочкой, когда та смотрит на кровать с лежащей «бабушкой» в чепчике и робко спрашивает: «А почему у тебя такие большие зубы?»
Тем не менее мы пожали друг другу руки, а потом сели за стол, и я опять разлила по чашкам чай и положила кусочек кекса на тарелочку «дяде».
Он рассеянно посмотрел на тоненький ломтик кекса, потому вдруг встрепенулся и сказал: «Ой, а ведь у меня есть камамбер, давайте забацаем сэндвичи! Есть у нас булка и масло? Я живо справлюсь, ведь в Париже каждое утро мне приходилось делать себе такие штуки!»
Слово «сэндвич» еще как-то отозвалось в моей голове, но «камамбер» был совершенно незнаком, однако спросить было неловко, поэтому я просто пожала плечами, а Серега безропотно потащился на кухню, резать булку и намазывать её маслом.
Анатолий Петрович легко поднялся, вышел в коридор и вернулся оттуда с большим кожаным чемоданом. Таких чемоданов я в жизни не видела, думаю, что спокойно могла бы там поместиться без всяких проблем, свернувшись клубочком, и еще осталось бы место для полотенец и трёх ночных рубашек.
Великан положил кофр на пол, открыл ключиком секретный замочек и поднял крышку. Сверху лежал красивый замшевый пиджак (мечта всех пижонов в те времена), а под ним красиво упакованные свёртки. Сбоку примостились пластинки в ярких разноцветных конвертах.
- О! Смотрите-ка что у меня есть! Вы любите джаз? Знаете, кто такая Элла Фицжеральд? Луи Армстронг? Дюк Эллингтон?
- Нет, никогда не слышала, - тихо проблеяла я. Рыжая борода пугала меня своим напором, громким голосом и каким-то странным очарованием. Я чувствовала себя именно овечкой, хотелось убежать и в то же время было страшно интересно, а что будет дальше.
- Сережа, а ты любишь джаз? – обратился он к племяннику, который принес целую тарелку булки, нож и ложку.
- Не знаю, у нас нет таких пластинок, а по радио не пускают. Я слышал один раз у приятеля, который поймал как-то на свою «Спидолу» «Голос Америки», но было очень шумно из-за помех, поэтому я ничего не понял.
- Вот и отлично! Где у тебя проигрыватель? Доставай. Я вам поставлю Эллу, будете есть французские сэндвичи, пить русский чай и наслаждаться настоящим американским джазом.
И вот мы сидим, едим странный сыр с сероватой корочкой, пьем чай с сахаром, как это принято в каждой русской семье и слушаем яркие рассказы про «трудную» жизнь на чужбине.
Я чувствую, что пора уже и уходить, потому что атмосфера как-то странно сгущается, какие-то волны начинают исходить и толкаться то в спину, то в грудь. И становится трудно дышать. Особенно это было ощутимо, когда Сережка ушел на кухню снова подогреть чайник, а Рыжий подошел ко мне сзади, положил могучую руку мне на плечо и сказал, наклонившись: «Как давно я не видел простого красивого русского женского лица. Это так тяжело находиться в одиночестве и не сметь даже потрогать кого-нибудь»
Сейчас, по прошествии сорока лет я думаю, что наш великан был каким-то разведчиком или тайным агентом-журналистом, но тогда эти откровенные слова меня напугали до смерти. Я сидела не шелохнувшись, и как только он убрал свою могучую клешню, тут же вскочила и понеслась к дверям. Убежала, даже не попрощавшись.
Больше я не видела ни Сережу, ни Анатолия Петровича.
Но хриплый голос незнакомой американки, низкий дребезжащий звук саксофона и вибрирующие струны контрабаса долго звучали в моём сердце.
Спустя какое-то время джаз прорвался на телевидение, и я увидела эту необыкновенную женщину. И была страшно удивлена, что она внешне походила на нашу повариху из детского сада – тётю Зою. Только наша была белокожая, а эта – шоколадная. Да и Луи тоже не покорил меня своей внешностью, потому что он напомнил мне нашего соседа дядю Пашу. Такой же толстый и какой-то «запущенный», то есть как будто вчера был у него серьезный праздник, он отмечал его как и положено со всей силой души и сердечной отдачей, а наутро не мог вспомнить, что там на самом деле происходило.
Хотя, конечно, это моё мнение. Вполне возможно, оно необъективно.
……….. И вот, как говорили раньше, прошли годы. Даже много лет. Теперь джаз на каждом шагу. И пластинки продаются, и диски, и на Ютубе сотни предложений, и в телевизоре передачи всякие… Слушай – не хочу! Но почему-то уже нет того трепета и удивления.
Два года назад моя любимая ученица (я преподаю болгарский, кто не знает) вместо подарка купила нам с ней два билета на джем-сейшн в Джазовую Филармонию. И вот там я опять увидела и услышала то, что люблю больше всего: саксофон, фортепьяно, контрабас, скрипку, барабаны и аккордеон. Я забыла, что мне далеко за пятьдесят. Я кричала громче всех «Браво!», я аплодировала, как сумасшедшая, до боли в руках, я смеялась, как маленькая негритянская девочка, которой подарили шоколадку.
В общем, это был абсолютный праздник и восторг.
В эти летние, странные по своей теплоте июльские дни в Петербурге прошел фестиваль «Петроджаз», уже пятнадцатый по счету. В центре города, возле Александринского театра, позади мощной Екатерины Второй. Она хоть и стояла спиной к концертной площадке, но очень внимательно прислушивалась к музыкальным пассажам, а её девять сподвижников даже отбивали ритм, смущенно отворачиваясь от строгих глаз императрицы.
Что понравилось? Разнообразие тем и солистов. Были и традиционные мотивы, и восточные нотки, и скандинавские, и фэнтэзи. Были девчонки-кошки, которые виртуозно играли на гитарах, саксофонах и барабанах. Понравились ирландские танцы под зажигательные звуки, еще три солистки в пеньюарах с красными перьями, три цыганистые танцорки, которые размахивали своими юбками, как веерами, и кружились под саксофон, как заведенные….
Кланяюсь в ноги всем, кто придумал этот праздник, всем, кто сооружал сцену, кто снимал на видео и показывал на большом экране близко и отчетливо лица музыкантов, кто поставил на подиум все эти многочисленные сооружения, барабаны, звуковые усилители и еще тысячи всяких разных прибамбасов. Короче, всем, кто хотя бы чуть-чуть прикоснулся к тому, чтобы Праздник состоялся.
Но!!!! Не бывает бочки мёда без ложки дёгтя. И это – моё личное впечатление. На самом деле надо было назвать Фестиваль «Петроэлектроджаз» Потому что почти все инструменты были подключены к электричеству – и гитары, и скрипка, и фоно, и даже арфа. Слишком громкий звук – барабаны лупили так, что внутри всё буквально дрожало. То есть того, любимого моего джаза, не было.
Хотя музыка, конечно, была очень зажигательной. Некоторые смельчаки танцевали. Даже бабуля лет так восьмидесяти с лохматой седой прической пошла выделывать коленца. К ней присоединился какой-то иностранец в бейсболке, с рюкзаком на плечах. Видимо, он хотел какой-то рок-н-ролл с ней забацать, но она не поддалась и танцевала соло. Довольно ритмично, но без азарта. В молодости, как и я, она, наверное, бегала на танцы во всякие дома культуры и покоряла кавалеров живостью и фантазией. Но годы берут своё, поэтому танец хоть и был демонстрацией возрастного пофигизма, но смотреть без жалости и смущения за неё было невозможно.
Вышли и маленькие детки, тоже попрыгали и подвигали ручками и попками, но больше смельчаков не нашлось. А ведь в прошлые года люди танцевали довольно живо, и это было весело.
В общем, я обожаю любые праздники. Любые! И этот джаз тоже мне очень мил. Хотя и не совсем то, о чем я мечтала.
П.С. А знаете, откуда пришло это название? Оказывается по имени одного чернокожего музыканта и певца Чарльза Александера. Его уменьшительное имя - Chas(произносится — Jazz), в таком виде оно и перешло в другие языки. Видите, как просто! Как и всё гениальное!