Камень

Валерий Мухачев
В молодости я был круглый фантазёр. Кроме фантазий в голове у меня мало что было.
Зарплата шестьдесят рублей! Я - методист по Изостудиям. Звучит красиво! Если бы другая зарплата! Но зарплату украшали командировочные - два рубля шестьдесят копеек. Смешно звучит сегодня. А тогда, в далёких 1964-1965 годах, я мчался в любой угол Удмуртии, чтобы эти шестьдесят рублей зарплаты увеличить.

И однажды, в очень сильный мороз зимой я попал в город Глазов. Изостудия в городе была на приличном уровне. Сталин в своё время очень дорожил рекламой Советского строя. А кто, как не художники, могли эту рекламу поднять на высший уровень?
Именно они старались по всему Советскому Союзу закрасить, замазать ветхое жильё, создать благополучие в магазинах картинками здоровой пищи в изобилии. На шестьдесят рублей прожить было можно, но без командировочных эта жизнь могла засохнуть. Я никогда бы без них не добрался до города Глазова.

В ИЗО студии этого города я был поражён тем энтузиазмом молодых, начинающих художников! Как они старались выполнить заветы Ленина, Сталина, Хрущева и тогда уже - Брежнева! Хотя Брежнев не очень-то выдавал перлы письменности. Всё держалось на учебнике - "История КПСС". Но молодёжь находилась на отшибе в этом Глазове. Новости домостроя до молодёжи доходили с опозданием. Так что все рисовали и рисовали в надежде вылезти в люди.

Итак, я - человек из людей, восторгался чудесами, создаваемыми в красках пока на бумаге. Всё было вполне респектабельно, пока я не обнаружил скульптурные фигурки из камня у одного немолодого мастера ваяния то ли Савицкого, то ли Левицкого.
Память долго моя служила мне, чтобы запомнить эту фамилию. Увы, время часто стирает то, что бывает таким важным в нашей жизни.

Итак, взглянув на эти изваяния чудес, я загорелся тоже изваять! Честно говоря, я всегда жил мечтой что-то ваять. Правда, дальше резьбы по дереву дело не двигалось.
Новые друзья из Глазова мне помогли обзавестись камнем. Камень был настолько приличного размера, что я мог вырезать из него целого медведя! В общем, килограмм десять. Я тогда занимался штангой, так что десять килограмм для меня вес был незначительным. Итак, с этим "камешком" я отправился обратно в Ижевск в очень крутой мороз под тридцать градусов в самую зимнюю пору.

Где-то на вокзале я зашёл в морозный туалет и совсем не во-время уронил варежку в это рубленное отверстие, в котором проглядывала мрачная глубина.
Делать было нечего, пришлось ждать поезд, меняя одну варежку на двух руках. Камень давил сначала на одну руку терпимо. Потом пришлось менять руки всё чаще.
К счастью пришёл поезд. В поезде я отдохнул от тяжести камня, успокоился. Однако впереди меня ждало самое настоящее испытание. В Ижевск поезд пришёл почти в двенадцать ночи. Я сел в автобус, надеясь благополучно добраться до дома. Однако автобус доехал до центра в первом часу ночи, высадил нас, и на этом мечты мои попасть быстро домой закончились. От центра города надо было добираться до дома пешком!
Вот где я проклял себя за неаккуратность в Глазовском туалете! Я тащил эти десять килограмм уже со скрежетом зубов. Рука без варежки замерзала мгновенно даже в кармане пальто. Гиря в виде камня вызывала отвращение. Хотелось бросить прямо на тротуар, плюнуть вслед и растоптать память о Глазовских поделках из камня!

Но я тащил камень, грел по очереди рупи своим дыханием, и шёл к цели своего путешествия в совершенно пустом от путников Ижевске.  Уже во дворе своего дома я бросил злополучный камень в угол и тотчас забыл о нём.
Дома я отогревался несколько часов у печки, которую не сразу смог растопить. Пальцы были опухшие и едва подчинялись моим желаниям.

Утром я уже не вспоминал ни о камне, ни о путешествии в Глазов. Одна мысль терзала мою душу - варежка! Мороз никто не отменял, а следующая командировка опять наклёвывалась.
С варежкой я расстался, купил менее тёплые, но зато - две. Камень валялся сначала в одном углу двора, потом - под снегом до лета, потом - под лестницей, по которой я поднимался на свой второй этаж. Я прятал этот камень от себя, будто старался забыть о своём глупом энтузиазме.
Прошло с тех пор сорок лет. Меня выселили из деревянного дома, переселили в двухкомнатную квартиру с паровым отоплением. Камень так и остался там, где я так долго жил.
Из всех начинающих художников ИЗОстудии города Глазова Членом Союза Художников стал только Владимир Веретенников. К сожалению, он уже давно умер, хотя был меня моложе. Обо всех студийцах мне ничего не известно. Моя идея стать скульптором рассыпалась именно из-за этой злополучной варежки, потому что я получил какое-то заболевание почти обмороженных рук. Теперь напрягать руки я избегаю.
Во всём виновата не варежка, наверно, а моё упорство тащить камень, как золотой самородок!

Июль