Мексиканская кошма сиротливо лежала на полу в стороне от кровати. В окно серое утро заглядывало в комнату. Но Кириллу утро совсем не показалось серым: на белизне соседней подушки яркой россыпью струились волосы Киры, её чёткий красивый профиль молочной белизной высвечивался на фоне серого неба за окном. Кириллу захотелось погладить эту нежную линию её профиля, но ещё большее желание разглядеть свою жар-птичку ближе и лучше, остановило его. Такой он её ещё не видел. Спящая красавица. Создаёт же Господь такое вот совершенство. Вдруг её красиво вычерченные пухловатые губы шевельнулись в полуулыбке. Он заворожено смотрел за этим движением лица, а потому звук её голоса застал его врасплох:
- Не смотри на меня.
Он застыл от неожиданности:
- Почему? Ты такая красивая, я не могу не смотреть.
- Утром человек помятый, а я не хочу, чтоб ты меня видел помятой.
- Придётся привыкать к этому. Спать мы будем вместе. Но могу тебя успокоить: я тоже утром бываю помятый, и оба мы помятые. А когда оба, то это совсем не страшно. Сейчас приду.
Кирилл прошлёпал в ванную. Кира по-кошачьи выгнулась, потянулась до хруста, затем резко села, оглядела комнату. Увидев мексиканскую кошму на полу, улыбнулась, вспомнив прошедшую ночь. Накинув на себя простыню, поскольку остатки одежды нужно было искать и собирать, она подошла к окну. Глядя на серое небо за окном, подумала: весна может наступить и серой осенью. У каждого своё время весны, это она знала теперь уже точно. Затем Кира перевела взгляд на прозрачную акварель на стене и задержала его, словно, хотела выпить взглядом весеннюю прозрачность и чистоту. Отвлёк Кирилл, юркнувший снова под одеяло:
- Иди ко мне, - попросил он, обращаясь к Кире.
Она улыбнулась:
- Подожди чуть-чуть.
И отправилась из комнаты, поддерживая на себе простыню. Вернулась уже в халате, который только слегка придерживался пояском. При каждом её движении пояс ослаблялся, и халатик распахивался шире и шире. В распахнувшуюся прорезь халата соблазнительно выглядывало стройное бедро. Взгляд Кирилла скользнул выше. О, чудо под названием женщина! Тугая, упругая грудь угадывалась под халатом. Каждое движение Киры соблазнительно колыхало бугорки под халатом. Тяжёленькими гроздьями они перекатывались под халатом, и Кирилл понял, что он уже не может и не хочет ни о чём другом думать. Руки вспомнили шелковистость её кожи, волос и упругость её гибкого тела. Он попросил её:
- Принеси мне водички.
Ему хотелось наблюдать за её пластичными движениями, за распахивающимся халатиком, за перекатывающимися гроздьями-бугорками.
Кира, подойдя к кровати, протянула Кириллу стакан. Сначала он взял за руку Киру, затем, не отпуская девушку, поставил стакан на тумбочку. Кира улыбнулась:
- Хитрец, вода – это только предлог. Ну и хитрец!
Кирилл улыбнулся, не отвечая ей, он погладил атласную кожу колена, затем рука побежала выше. Ему нравилось видеть, как стесняется Кира, это делало её ещё более соблазнительной. Ночью он мог только чувствовать её, но утро дарило совсем другие ощущения. Женщины без комплексов его не привлекали никогда. Он был старомоден: женщина должна была ему быть интересной и обязательно нравиться. Просто связь с женщиной ему удовлетворения не приносила. Кира была с комплексами, и с очень милыми. Она постаралась затянуть на халате поясок потуже. Кирилл сказал:
- Учёные-медики установили, что разглядывание женской груди продлевает мужчине жизнь на пять-семь лет. Уверен – они правы. Продли мне жизнь хотя бы на год.
Кира звонко рассмеялась. Руки его скользнули по девичьим плечам. Халатик упал. Кирилл притянул девушку к себе.
Это было их первое утро в жизни. Она знала, что уже не забудет это утро никогда.
За завтраком они шутили и смеялись, осторожно прикасаясь словами друг к другу, стараясь нащупать тонкие невидимые миры каждого. Ей давно, а скорее никогда, ещё не было так хорошо и спокойно. Тело, запомнившее всё, ещё хранило на себе его чувственные, нежные ласки. Взгляды Родина, сопровождавшие Киру, словно, продолжали то, что чуть назад завершили его губы, руки, тело. Она принюхивалась к себе. Тело её приобрело новый запах, их запах. И это было дорого. Она не спешила под душ, не желая расставаться с их запахом. Боялась, будто душ смоет этот необычный для неё их запах, а за ним и их ночь, и утро, и грядущий день.
Кирилл видел новую Киру. Она, оказывается, умеет смеяться красивым переливчатым смехом, словно награждая его за то, что разбудил в ней желание смеяться. И Кирилл был в ударе. Он старался изо всех сил, чтобы вызвать этот красивый смех.
- Ой, я давно так много не смеялась, - откликнулась Кира на очередную шутку Родина. – Знаешь, англичане говорят: научи меня смеяться – спаси мою душу. Ты сейчас спасаешь мою душу.
Но вдруг улыбка начала исчезать. Кира спросила:
- А как ты собираешься докладывать Дерникову о результатах? Ты, ведь, должен найти ему Асмодея.
- Раз должен, найдём и доложим. Почему ты решила, что я назову твоё имя? Он наверняка даже не вспомнит фамилию пострадавшей семьи. А если и вспомнит, то фамилия у тебя сейчас Круглова. Ему не обязательно знать и видеть Асмодея. Достаточно сказать о причине писем и успокоить его.
Кира благодарно посмотрела на Родина, а затем сказала:
- Кирилл, мне надо съездить к себе на квартиру. Если ты считаешь, что я не должна там пока жить, мы вернемся сюда, но мне надо взять кое-какие вещи. Не могу же я надевать на себя ещё и нижнее бельё твоей мамы.
- Одну тебя не отпущу. Я к Дерникову на «Перспективу» съезжу, а потом вместе наведаемся к тебе. А пока отдыхай.
*
«Перспектива» встретила его, мрачновато глядя на мир тёмными окнами. Дерников был у себя. Он был похож на мрачноватые окна своего заведения. Кирилл смотрел на него уже по-новому, другими, знающими глазами. Перед ним сидел сытый, полноватый, хмурый человек, с растерянным взглядом и нервными пальцами, перебиравшими бумаги на столе.
- День добрый, - поприветствовал его Родин.
- Да какой он добрый, - не ответив на приветствие, произнёс хозяин кабинета. – Слышали, небось, про масковские фортели? Обокрал меня и сгинул. Вы верите в его гибель?
- Судя по вопросу, вы в неё не верите, - Кирилл сразу перевёл вопрос в вопрос.
- Кто ж в это поверит? Слишком всё у него кстати получилось. Да и не тот человек Масков, чтобы провернуть аферу и погибнуть. Слишком хочется ему убедить нас всех, что его нет. Не ищите, дескать, нету меня. В Германии, небось, уже сидит.
- Вы уверены, что в Германии?
- Так у него там концы имеются ещё с тех времён, когда работал тренером. Языком владеет.
- А семью ему не жаль? Что за отношения у них в семье?
- Сын взрослый, студент. А с женой у них отношения давно перестали быть семейными. А чего это вы мне допрос устроили? – Со смешком заметил Дерников. – Вы же не просто так меня увидеть захотели.
- Вы правы, Андрей Михайлович, не просто. Возвращаясь к нашим баранам, хочу вас успокоить: больше угроз от Асмодея вы не получите.
- Вы уверены? Уже знаете, кто это, - нетерпеливо спросил Дерников
- Конечно.
- Так кто же? Не тяните.
- Вспомните события тринадцатилетней давности, когда погиб полуторагодовалый малыш под колесами автомобиля из-за вашей халатности. Суд тогда вынес вам оправдательный приговор. Вы уверовали в свою невиновность настолько, что о семье погибшего малыша и думать забыли. – Кирилл умышленно не называл фамилию семьи Киры, чтобы не привлекать к ней особого внимания. – Там от счастливой полноценной семьи остался только один человек. Мать малыша сошла с ума и умирала в психиатрической клинике. Отец, глядя на всё это, пережил два инфаркта, умер после третьего. А второй ребенок после опеки бабушки, тоже от горя умершей раньше срока, рос в детском доме. Была семья и не стало. Этот ребенок вырос по вашей вине не в счастливой семье, не в достатке, а на сиротских хлебах.
Рос этот ребенок, рос, а потом, вспоминая ежедневно погибшую семью, задумался: кто же виноват в его бедах? Раз наказания вы избежали, он взял на себя роль карающего судьи, Асмодея - ангела истребляющего. Решил ангел истребить вас, вашу семью, ваше счастье, вполне резонно задавая себе вопрос: почему вы счастливы, в то время как его счастье раздавлено колёсами вашего автомобиля и он остался один на белом свете, и вся его жизнь – это страдание.
Ведь, вы ни разу за все время после той трагедии не подумали, а как там, в той семье, дела. Может, хоть чем-то помочь им. Но вам было не до того. И решил Асмодей с такой несправедливостью покончить.
- Вы виделись с ним? – не поднимая своих глаз от письменного стола, спросил Дерников.
- Виделись.
- Как его имя?
- Я дал слово не называть его имени. Вы можете не платить оставшуюся часть причитающегося мне гонорара. Но могу заверить, что больше никаких угроз и действий со стороны Асмодея не будет. Живите спокойно. Не стоит его искать.
Кирилл, заканчивая разговор, поднялся с кресла, затем сказал:
- Да, мы должны решить ещё одну проблему. Преступники решили, что ваш сотрудник - заместитель главного бухгалтера - догадалась об их аферах, знает номера счетов. Они предполагают, что Кира Константиновна могла быть посвящена в дела по исчезнувшему кредиту. На её жизнь дважды покушались. Гамедов ещё не пойман, с Масковым тоже сплошная неясность. Не исключено, что будут стараться её найти. Поэтому в интересах следствия, вашего сотрудника мы пока спрятали. Вы уж потерпите какое-то время без финансового руководителя.
Дерников молча кивнул.
- Будьте здоровы, - попрощался с ним Родин, покидая кабинет.
Кирилл шёл по коридору, испытывая некоторое мстительное удовлетворение от разговора с Дерниковым. Жил все эти годы без этого знания, был доволен собой и жизнью. Пусть теперь живёт и знает, что он есть такое, и знает, что я это знаю, и человек, оставшийся без семьи из-за него, всё помнит. Попробуй-ка теперь жить благодушно и по-прежнему себя уважать и любить. А жить, не любя себя, ой как трудно. А гармонию в душе заслужить надо.
*
Он сел в машину. Набрал её номер.
- Да, - чуть взволнованно ответила Кира.
- Я еду. Тебе ничего не нужно? – Спросил Кирилл.
- Анна Сергеевна ещё вчера просила тебе передать, чтоб ты купил средство для мытья окон.
- С Анной Сергеевной всё понятно. А Кира Константиновна ничего не заказывает?
- Нет, у меня всё уже есть - ты, - засмеялась Кира.
Дорога заняла минут сорок. Было тепло. Снова мельчайшие частички дождя заполнили пространство вокруг. Влага обнимала всё и всех. И никуда невозможно было деться от этих объятий. Зонт не спасал. Но серая хмарь за окном совсем не могла изжить весеннюю солнечность в душе Кирилла. Он ехал домой, где его ждала необыкновенная Кира. Вот зацепила же, подумал Родин. Со мной такого ещё не бывало. Просто, таких, как Кира, почти не осталось на белом свете. Она такая же чуточку несовременная, как и он, удивительным образом, совпадает с ним во всём. Или почти во всём.
За размышлениями Кирилл не заметил, как оказался во дворе собственного дома.
Кира встретила его в прихожей. Прислонившись к стене, она рассматривала, как Кирилл сбрасывает с себя куртку, переобувается, и не торопилась делать какие-то движения ему навстречу. Он сам подошел к ней, обхватил её руками, приподнял от пола и понёс в кухню. Поставил её и приказал:
- Обедаем, а потом, едем, куда прикажете, мадам.
- Куда, прикажу? – Переспросила Кира.
- Да, - кивнул головой Кирилл.
- Тогда едем ко мне?
- Как скажете, моя сиятельная мадам, - согласился Родин.
- Почему сиятельная? Меня так ещё никто не называл, - сказала она.
- Так ты же сияешь, как солнышко в любую погоду. Потому и сиятельная. А твои волосы! Они же просто ослепительны. Видишь, как меня ослепили. Я просто ничего и никого вокруг не могу видеть, кроме этих рыжих волос. А за это ослепление ты, главная виновница, должна ответить, - грозно нахмурив брови, произнёс Кирилл, пряча улыбку и протягивая руки к Кире. Он обнял её со спины за талию, сунув нос в её душистые волосы, притянул к себе, разрыв носом густую рыжую прядь, поцеловал маленькое ушко, а затем, не в силах больше думать ни о чём, сказал:
- И ответите, мадам, прямо сейчас, обед подождёт.
Кирилл целовал девушку, не давая ей ответить. Затем, легко взяв её на руки, понёс. Кира обнимала его за шею, смеялась, ничего ему не говоря.
Мексиканской кошме вновь пришлось свалиться на пол. Они, будто два путника в поисках сокровищ, шли друг другу навстречу долгое время, не ведая об этом. И вот, наконец, они дошли, сокровища найдены. Но главным сокровищем были они сами. Открытие друг друга ослепляло, приводило в восторг и не отпускало. Они, словно, изнемогшие от жажды, приникли к роднику, но никак не могли напиться вдоволь, а потому жадно пили, не в силах покинуть живительный источник.
Обед пролетел весело и быстро.
Кира быстро натянула джинсы, свитер. Оставались куртка и сапоги. Кирилл наблюдал за её плавными и грациозными движениями. Глядя, как она натягивает изящные сапоги на шпильках, он заметил:
- Всегда не мог понять, как вы в этом можете ходить?
- И даже иногда бегаем, - добавила Кира, оставляя вопрос без ответа.
*
К Кириному дому они подъехали часа в четыре дня. Родин вспомнил, как он провожал взглядом пружиняще подрагивающий локон, а затем желтенький автомобиль, выезжающий со двора. Тогда он и предположить не мог, что рыжеволосое чудо по имени Кира станет для него таким необходимым и трогательно-близким.
Поднимаясь по ступенькам, Кира тоже вспомнила их первую встречу:
- Открываю дверь и утыкаюсь в нечто огромное перед своей дверью. Ну, как тут было не испугаться.
- Неужели я был такой страшный?
- Просто ужас! – Рассмеялась Кира, вынимая ключ из кармана куртки. Вставив ключ в скважину, повернув его и открыв дверь квартиры, она произнесла, пропуская Кирилла вперёд:
- Прошу, сэр, в мои апартаменты.
Родин, не включая свет и не снимая обуви, сделал несколько шагов в сторону кухни, но услышал за спиной какую-то возню и резко обернулся. В углу прихожей стоял Гамедов. Левой рукой он схватил Киру, закрыв ей рот движением, которым хватают в кино заложников, стараясь прикрыться ими от выстрела, в другой – держал нож. На минуту Кириллу показалось, что он смотрит какой-то очередной проходной детектив, но Кира молча кричала своими зелеными глазами, глядя на него, и это мгновенно вернуло его в реальность:
- Отпусти девушку, не по-мужски женщиной прикрываться, - сказал Кирилл
- Плевать я хотел, чего по-мужски, а чего нет, - злобно выплюнул слова
- Чего ты хочешь? – Спросил Родин, стараясь говорить как можно спокойнее.
- Уйти хочу. А она будет со мной, чтоб ты не наделал глупостей. Пока она будет со мной, ты будешь умненьким, благоразумненьким. С ней мне будет веселее и спокойней. Она мне всегда нравилась. Правда, она об этом слышать не желала. А теперь пускай послушает. Твоя рожа мне знакома. Где-то я тебя видел?
- Вспомни, вспомни. Мы и вправду виделись. Но для твоих мозгов это неподъёмное дело, где тебе вспомнить, - поддразнивая бандита, подкинул ему задачку Кирилл, надеясь, что это внесёт определённую дезорганизацию в его состояние и заставит сделать какую-нибудь ошибку.
Разговаривая, Таир тихо подвигался к двери, утягивая за собой девушку, и не спуская глаз с Родина. Кирилл понимал, что пока он не может что-либо изменить, одно его неосторожное движение, и последствия могут быть трагичны.
Гамедов, тоже понимал это прекрасно и продолжал отходить к выходу. Кира двигалась за ним, пятясь. Тренированная мускулистая рука бывшего боксёра теперь пережимала горло девушки, не давая ей никакой возможности вывернуться. Вот они уже на пороге квартиры. Кирилл просчитывал в голове возможные варианты своих действий. Ни одна идея не годилась. Пока он меня видит, думал Кирилл, я ничего не смогу сделать. Но мысль, что сейчас они выйдут за порог, и он не увидит Киру, его заставляла идти. Родин решил подвигаться за ними, главное, не терять их из вида. Кира должна видеть его, видеть, что он рядом, что она не одна. Родин был уверен: он спасёт её. Как? Не знал пока, но спасёт обязательно.
Гамедов продолжал пятиться. Вот они уже на лестничной площадке. Бандит был одет в плотно облегающую футболку, спортивные брюки, но не был обут. Он был в носках. Вероятно, услышав звуки открывающегося замка, бросился вооружаться ножом в кухне и занимать диспозицию в прихожей, а обуться уже не успел. Кирилл видел, как пышные волосы Киры мешали Гамедову. Они лезли ему в глаза, в рот. Чтобы посмотреть вперед, ему нужно было из-за них чуть выглянуть. Кира с широко раскрытыми глазами молча пятилась за Таиром, который уже тащил её по ступенькам. Кирилл следовал на расстоянии за ними, не спуская глаз с Киры.
Вдруг на этаже, куда они спустились, послышался звук открывающейся двери. Гамедов чуть покосился в сторону звука. Кира в это время, то ли невзначай, то ли умышленно, Кирилл тогда так и не понял, наступила своим каблуком-шпилькой бандиту на разутую ногу. Бандит взвыл от боли, забыв про нож, инстинктивно схватился за больное место, отпустив девушку. Нож выпал и лежал в полуметре от бандита. Кира мгновенно юркнула в открывавшуюся соседскую дверь, тут же закрыв её за собой, повернула замок.
Кирилл, находясь на верхней ступеньке, сразу же оценил изменившуюся ситуацию и прыгнул на бандита, примерившись ботинком правой ноги ему в голову. В прыжок Кирилл вложил столько силы, что бандит был смят в бумажный фантик. Гамедов, не оправившись от укола шпилькой, неожиданно для себя оказался под Родиным. Кирилл, никогда не страдавший неконтролируемой агрессией, вдруг, понял, что она у него имеется и в немалом количестве. Видимо, внутренняя пружина, державшая его всё это время, распрямилась, и он наносил по бандиту удары один за другим, не понимая, жив тот или нет. И только лужица крови на полу остановила его. Родин вдруг испугался, неужели, убил. Обеспамятевшего бандита Кирилл хотел связать, но под рукой ничего не нашлось. Пришлось снимать с себя ремень. Чёрт, подумал Родин, опять как в плохом кино.
Убедившись, что Гамедов жив, Кирилл сел на ступеньку, оставив бандита лежать на лестничной площадке. Рука была в крови, и саднило плечо, которым он с лёту влепился вместе с Гамедовым в стену. Надо бы умыться, руки помыть. Но оставлять бандита было нельзя. Достав носовой платок из кармана куртки, Кирилл обтёр лицо и руки и набрал номер Хлопка:
- Хочешь очередной презент?
- Спрашиваешь. Какой нормальный от презентов отказывается? – жизнерадостно ответствовал друг.
- Только за ним подъехать придётся. И срочно.
- Говори, куда. Будем.
Кирилл продиктовал адрес и посмотрел вновь на бандита, который застонал, приходя в себя. Наконец, бандит произнёс плохо ворочающимся языком:
- Вспомнил, где я тебя видел.
- Вот видишь, как полезны встряски для твоего организма. Мозги хорошо прочищаются. Сразу всё вспомнил. Это очень кстати. Тебе сейчас придётся много чего вспомнить, тренируйся.
- А хрен вам, не дождётесь, - снова злобно выплюнул фразу Гамедов.
- А мы и ждать не будем. Нам от тебя ничего не надо. Всё узнали уже без тебя. Можешь не напрягаться. Разве только захочешь всё-таки душу облегчить, если таковая у тебя имеется.
- Да пошёл ты!
- Ты зачем сюда-то припёрся?
- А чтоб никто не догадался, где меня искать.
- Ну да, девушка, испугавшись ваших преследований, вряд ли будет жить у себя. А у неё тебя точно никто искать не догадается. А вот, поди, ж ты, нашли. Как оказалось, не напрасно решили сюда наведаться. Хоть какая-то ясность в деле появилась. На одного говнюка поменьше будет среди нормальных людей. С Масковым ты разделался?
- Посмотри на мои руки, - попросил бандит.
Кирилл кинул взгляд на связанные за спиной руки и увидел на них комбинацию из трёх пальцев. Глядя на Гамедова, распластанного на холодном лестничном полу с фигами, Родин от души расхохотался:
- Ну, спасибо, рассмешил. Давно я так не смеялся. Лет десять за колючкой будешь любоваться на свои фиги, там больше любоваться не на что. Как же ты так с флэшкой пролетел?
- Иди ты …
- Я то пойду, а тебя сейчас поведут под белы рученьки, - едко напомнил Кирилл бандиту.
Вдруг в кармане зазвучала музыка телефонного звонка, по которому угадывалась Кира:
- Да, сиятельство, слушаю, - сказал Кирилл.
- Слава Богу, с тобой всё в порядке, - с волнением выдохнула девушка, - Как ты?
- Нормально.
- Ты где?
- Под дверью, за которой ты находишься.
- А этот где?
- Тоже тут. Лежит на полу большой такой цыплёнок табака с фигами. Новое экзотическое блюдо для Хлопка. Хочешь полюбоваться? – С усмешкой спросил Кирилл, глядя на бандита. Тот на его слова стиснул зубы, злобно сверкнув глазом.
- Не хочу.
- Кира, ты можешь уже идти к себе.
- Я с тобой. Одна не пойду.
- Тогда жди. Сейчас Серега с ребятами приедут. Я уже их вызвал, думаю, будут рады. Позвоню, когда освобожусь, пока, - и Кирилл отключился.
Бандит внимательно слушал весь разговор, затем прошипел:
- Ненавижу!
Кирилл посмотрел в проем лестницы, где уже раздавались голоса и шаги ребят.