241 Пора жить по-человечески 13-15 мая 1973

Александр Суворый
Александр Сергеевич Суворов

О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».

2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.

241. Пора жить по-человечески. 13-15 мая 1973 года.

Сводка погоды: ВМБ Балтийск, воскресенье 13 мая 1973 года, дневная температура: мин.: плюс 5.9°C тепла, средняя: плюс 9.2°C тепла, макс.: плюс 13.9°C тепла, без осадков; понедельник 14 мая 1973 года, дневная температура: мин.: плюс 7.2°C тепла, средняя: плюс 10.4°C тепла, макс.: плюс 14.5°C тепла, 1.6 мм осадков, мелкий дождь; вторник 15 мая 1973 года, дневная температура: мин.: плюс 5.2°C тепла, средняя: плюс 7.5°C тепла, макс.: плюс 9.6°C тепла, 1.1 мм осадков, временами мелкий дождик.

В воскресенье 13 мая 1973 года в Балтийске не было осадков, но небо хмурилось, было, мягко говоря, прохладно, на блёклом солнышке всего 14-15 градусов тепла. "На улицу" (на верхнюю палубу) БПК "Свирепый" выходить не хотелось, потому что вчерашние "приключения" с "доступными женщинами лёгкого поведения", особенно, близкое общение с женщиной-кошкой, выбили меня из привычной жизненной "колеи", внесли сумятицу в чувства и мысли. Мне было до сердитого отвращения удивительно легко, приятно и комфортно, и одновременно, стыдно, тяжко и переживательно, до того, что я забился между стеллажами в самый дальний угол корабельной библиотеке, прижался спиной к косой поверхности бортовой переборки и мстительно морозил свою спину, наказывая себя за слабость воли и беспринципность характера. Мне было страстно радостно и горько стыдно за то, что я поддался ребятам-годкам и пошёл "в гости" к проституткам...

Практически целый день в воскресенье я избегал контакта с моими друзьями, приходил завтракать, обедать и ужинать последним, чтобы с ними не встречаться и не участвовать во всеобщем гоготе, который всякий раз возникал там, где моряки БПК "Свирепый" делились своими субботними ощущениями и приключениями. "Гоготать", демонстрируя крутость мужского характера, мне совсем не хотелось, потому что всякий раз, когда я закрывал глаза, мне грезился вчерашний полумрак "её комнаты", абажур, торшер, резные спинки стульев, ажурная скрипучая кровать и она - женщина-кошка...

Стройная, красивая, с распущенными, как у Медузы Горгоны, завитыми волосами, с низким мелодичным грудным голосом и каким-то внутренним, утробным стоном, от которого я до сих пор дрожал и порывался куда-то бежать, прыгать через лужи и кусты, сигать через кирпичный забор военно-морской базы Балтийск и бежать, бежать к ней - женщине-кошке, которая гуляет сама по себе с кем хочет, где хочет и сколько хочет.

Это гормональное наваждение, состояние организма и бессознательного сознания надо было перебороть во что бы то ни стало, но сил для этого не хватало. Не помогли даже те праздничные кинофильмы, которые привезли нам на корабль из города, чтобы порадовать новинками советского кинематографа ко Дню Победы. Я смотрел эти фильмы, но не видел их, их содержание и кадры проскальзывали мимо моего внимания и сознания. Это становилось уже опасным...

Первым нам показали художественный фильм "Земля до востребования" (Центральная киностудия детских и юношеских фильмов имени М. Горького), который только-только появился на экранах советских кинотеатров (премьера фильма 26 марта 1973 года). Это был фильм по одноимённому роману Е. Воробьёва о нашем советском разведчике в фашистской Италии (реальный прототип героя фильма - резидент советской разведки Лев Маневич). Отличный фильм, интересный, захватывающий, драматичный! В главной роли был советский актёр Олег Стриженов - красивый, мужественный, умный, достойный, настоящий. Умом я принял этот фильм "на Ура!", но сердце моё так и не встрепенулось...

После ужина мы все весело и азартно смотрели фильм Рижской киностудии "Слуги дьявола" (1970). Это был красочный приключенческий музыкальный и комедийный фильм о средневековой Латвии XVII века, во времена шведско-польской войны, снятый по мотивам романов Рутку Тева. Шведская армия генерала Свенсона осадила Ригу, а богатеи, церковники и "отцы города" хотят тайно сдать город врагу. Трое отважных рижан с друзьями и горожанами защищают город как от врагов, так и от своих предателей. Фильм всем морякам БПК "Свирепый" очень понравился тем, что был интересным, занимательным и очень подходил к праздничным дням.

Именно эти кинофильмы как-то отвлекли меня от дум и переживаний, но всё же вечером я записал в свой дневник-ежедневник:
13 мая 1973 вс
Что-то сейчас перевернулось внутри. Словно другая песня на долгоиграющей пластинке. Может, взрослеем, мужаем? Отпуск это покажет.

В понедельник 14 мая 1973 года погода и настроение не изменились. Политзанятие было уже скучным, потому что нам зачитывали выдержки из законов и инструкций по организации выборов в Верховный и местные Советы народных депутатов (они должны были вскоре состояться - автор). Я занимался работой над стендами, хотя, честно сказать, больше имитировал работу, чем делал её по-настоящему, но в ленкаюте БПК "Свирепый" был настоящий "рабочий беспорядок": банки (скамейки) в зале были заняты щитами стендов; стол президиума был завален картинками, фотографиями и листами ватмана, на которых я писал и рисовал плакаты к выборам; в корабельную библиотеку можно было пройти только по узкому проходу между стройматериалами средств наглядной агитации. В атмосфере ленкаюты "густо" пахло столярным и 88-м клеем, красками, растворителями, деревом, бумагой и рабочим человеческим потом. Распустился ты, парень...

В понедельник 14 мая 1973 горда перед обедом ко мне с инспекционным досмотром пришёл мой непосредственный начальник заместитель командира корабля по политической части капитан 3 ранга Д.В. Бородавкин, недовольно принюхался к атмосфере ленкаюты, обвёл всё вокруг взглядом, потом посмотрел мою работу, сдержанно похвалил и спросил:

- Что с вами, матрос Суворов? Что случилось? Почему не вижу огонька азарта в ваших глазах? Недовольны, что не отпустил вас в отпуск? Сразу после выборов поедете...
- Да нет, - ответил я замполиту. - Всё нормально, Дмитрий Васильевич. Я понимаю. Подожду. Так, что-то настроения нет. Праздники прошли - погода испортилась. Устал немного.
- Ничего! - бодро заявил Дмитрий Васильевич. - Скоро опять в море на учения, затем вы съездите домой в отпуск, а там к осени пойдём на БС. На БС всю хандру как рукой снимет. Я знаю...
- Скорее бы...
- А пока работайте, Суворов, работайте. Работа всю душевную хворь вылечивает. Не киснете. Да! Приберитесь тут, а то у вас в ленкаюте уже чем-то пахнет нехорошим...

После ухода замполита я принюхался к запахам в ленкаюте и вынужден был признать, что Дмитрий Васильевич прав - пахло не ахти как здорово. Я-то уже принюхался, а вот с непривычки, постороннему было странно, могла быть оторопь... Мне очень понравилось это слово "оторопь", хотя и я не знал, откуда оно взялось в моём мозгу и что обозначает. Снова возникла и затеплилась мыслишка о том, что хорошо бы узнать смысл и происхождение некоторых старинных слов русского языка...

Поздно вечером я написал ответное письмо моей школьной подруге Зое Коньковой, напарнице Вали Архиповой, в котором "прямым текстом" признавался в любви к Валентине, вспоминал наши приключения в классе, в школе, на встрече Нового года дома у Толика Морозова, купание голышом с Валей Архиповой в росе ранним утром на лугу лесника во время нашего похода небольшой компанией в период подготовки к экзаменам в 9-м классе и большой поход всем 10 "А" классом в ужасную грозу на реку Ока под городом Чекалин (Лихвин).

После этого, уже еле-еле ворочая "каляными" веками глаз, я записал в свой дневник-ежедневник:
14 мая 1973 пн
Написал Зойке Коньковой. Наверняка она уже знает. Что-то будет. «Заговор послов!». Писем нет. Делать тоже ничего не хочу. Завтра сделаю приборку. Хватит в грязи жить. Пора по-человечески, по распорядку.

Отсутствие у меня настроения вызвало цепную реакцию изменения поведения и отношений, так как я все эти дни был нелюдим, сторонился ребят и друзей, не вступал в разговоры, не шутил и не смеялся, запирался в ленкаюте и упрямо никому не открывал дверь, как будто меня тут и не было. Это изменение настроения увидели мои друзья, особенно бачковые и коки на камбузе, потому что я перестал, как это делали наши ДМБовские годки, стучаться в окошко в двери на камбуз и получать отдельно от всех миски с жареной картошечкой и свежий салат из овощей и любимой петрушки. На все расспросы и попытки меня растормошить я либо сердито огрызался, либо равнодушно отвечал рассеянным невниманием. Потом я узнал, что ребята и друзья сказали всем: "Суворов переживает, что его не пускают во второй заслуженный отпуск".

- Надо же! - горячился в столовой личного состава мой друг и годок Славка Евдокимов. - Ему трижды приказом по кораблю давали 10 суток отпуска. Трижды! И все три раза что-то мешает его отпустить на родину!
- Он уже был один раз в отпуске! - возражали Славке подгодки, которые ни разу ещё не бывали в отпусках.
- Был! - отвечал Славка Евдокимов. - Был! Потому что заслужил его тогда, когда вас на корабле ещё не было, а он был самый молодой матрос в первом изначальном экипаже в 67 ОДСРНК и отпуск ему дал не кто-то, а командир этого дивизиона новостроящихся и ремонтируемых кораблей. А теперь Суворов заработал ещё один отпуск, причём трижды! Служите так, как служит он и у вас будет не три, а пять отпусков!

Я эти разговоры, выкрики и замечания пропускал мимо ушей, потому что никому ничего не хотел доказывать. Пусть будет, как будет. Правда и справедливость всё равно когда-нибудь придут и истина восторжествует... Однако домой хотелось очень-очень, как говорится "до соплей"...

Во вторник 15 мая 1973 года, несмотря на продолжение слякотной и холодной непогоды, я стиснул зубы, закатал рукава и устроил в ленкаюте "большую приборку": убрал нарочно разложенные стенды и планшеты на свой место в кладовую ленкаюты между стеллажами и косой бортовой "стенкой"; дорисовал и дописал все плакаты и объявления к предстоящим выборам; убрал на свои места краски, растворители, кисти и ветошь; вымыл палубу, банки (скамейки), смазал солидолом резьбовые соединения банок и барашки иллюминатора; уложил "по-флотски" аттестат в рундуке стола президиума ленкаюты; вытер повсюду пыль (которой не было); протёр изнутри плафоны рабочего и аварийного освещения; "провернул" путем кратковременного включения и выключения все приборы и механизмы, которые были в ленкаюте; проверил связь по телефону вместе с вахтой в ПЭЖе и дежурным по кораблю, а также действие аварийной сигнализации; с радостью выполнил их поручение и проверил работу вытяжной и приточной вентиляции из тамбура перед дверью в ленкаюту и с громадным удовольствием включил все светильники в ленкаюте, прошлёпал по чистейшей мокрой палубе, открыл настежь иллюминатор, проветрил ленкаюту и библиотеку и после того, как сам убедился в исчезновении посторонних запахов, позвонил в кубрики матросов БПК "Свирепый" и приказал дневальным оповестить всех моряков, что корабельная библиотека открыта для всех желающих.

Лучше бы я этого не делал! Постепенно, но по нарастающей, ко мне "привалило" столько народу, что я захлебнулся, выдавая ребятам книги, журналы, отвечая на их вопросы и развлекая их тем, что слушал их рассказы, байки и новости. К вечеру начали приходить мичманы и офицеры и я их допускал к стеллажам с книгами, чтобы они могли сами всласть покопаться в книгах и журналах. Кстати, на банки и на стол президиума в ленкаюте я выложил все наши корабельные подшивки центральных газет, газеты "Страж Балтики" и подшивку журнала "Крокодил" за разные годы. Узнав про то, что у Суворова в ленкаюте "день открытых дверей", явился замполит. Дмитрий Васильевич с удовлетворением прошёлся по ленкаюте, заглянул в библиотеку, понюхал воздух во всех местах, подозрительно оглядел меня и с удовлетворением сказал: "Ну, вот, видишь? Можешь, когда захочешь. Готовься. Скоро поедешь в отпуск".

Поздно вечером, опять еле-еле ворочая рукой от усталости, я записал в дневнике-ежедневнике:
15 мая 1973 вт
Получил письмо от мамы. Тяжело им. Очень. Да я ещё приеду… От ребят и от "неё" ничего. Молчат. А мы в моря. Дел нет. Приборку сделал. Сейчас в ленкаюте чисто. Сижу, грызу косточки от компота.

Действительно. Матросы корабельного наряда по камбузу неожиданно принесли от сердобольного кока целый бачок с гущей от компота. С огромным удовольствием двумя алюминиевыми чумичками я колол косточки абрикосов и ел вкуснейшие абрикосовые зёрна (мы их называли "орешками" - автор). Уже после отбоя, как по заказу, ко мне "на орешки" пришли мои друзья-годки. Сначала робко, осторожно, а потом с азартным шёпотом и сдержанным смехом мы опять возродили наши "посиделки в ленкаюте у Суворова". Всё-таки хорошо жить по-человечески: работать, совершать трудовые подвиги, добиваться результатов, чувствовать себя уставшим, но победителем, дружить, общаться, разговаривать, делиться своим мыслями и чувствами, просто быть - человеком.

Когда друзья ушли в свои кубрики спать, я написал родителям запоздалое поздравительное письмо-признание им в сыновней благодарности. Вот оно...

- Здравствуйте мои дорогие, мама и папа! Радостный от хорошего настроения, радостный от весны, солнца, зелени, свежего воздуха, радостный от сознания того, что живу на этом большом свете, что нужен и не зря копчу небо и ем хлеб, радостный от дела, которое опять навалилось на меня, и вообще, радостный сам не знаю почему, - вот каким пишу я вам это письмо!
- Спасибо, родные мои, мама и пап, за письма. Я их получил и словно дорогой подарок получил. Цены нет этим листикам бумаги с маминым почерком. Их много - маминых писем. А твои письма, папа, лежат в отдельном конверте. Их мало и в них самое главное, поэтому так и дороги.
- 4 мая (1973) получил поздравительную открытку от Юры (мой старший брат - автор). Сам ему на праздники не писал. Не успели мы вовремя вернуться в базу. Жаль, но что поделаешь - приказы не обсуждаются, только выполняются.
- 7 мая (1973) был День рождения Балтийского флота и День Радио. В этот день мы поздравляли друг друга, родственные экипажи боевых кораблей нашего проекта, отдельно связистов, радистов и радиометристов, писали и отправляли всем родным и близким поздравительные открытки и письма.
- 9 мая (1973) 28 лет назад закончилась Вторая Мировая и Великая Отечественная война. На этом праздник я хотел приехать домой в отпуск. Хотелось вместе с вами встретить День Победы! А приходится поздравлять письмом.
- Пока мы были "в морях", все открытки в киоске базы распродали, ничего там не осталось! Но это не помеха.
- Дорогие мои, мама и папа! С самого начала хочу сказать Вам не только от себя, но от всех ребят и девчонок моего возраста, от всех теперешних мам и пап, от всех моих друзей и товарищей и вообще, от всего благодарного мира: "Большое Вам спасибо!".
- Спасибо Вам за то, что не щадили ни здоровья, ни жизни, отдавали все силы и на фронте и в тылу в борьбе с фашистами, с этими извергами, с этой "раковой опухолью" в истории человечества.
- Может быть, говорю немного напыщенно, но если подумать, ведь так оно и есть.
- За всю свою жизнь и последующую жизнь молодых людей, никто из нас никогда не забудет того, что сделали вы. Никогда не забудут люди горя, крови, разрушений и страданий, которые принесла война. Никогда не забудутся 20 миллионов погибших. Никогда! Никогда! Никогда!

- Сейчас шумят за переборкой двигатели корабля. Стучат по трапу грубые матросские ботинки. Колокола громкого боя возвещают о вечерней поверке. На море опустился вечер. Волны гавани лениво бьются о золотые буквы на корме "Свирепый", а наверху, на юте, стоят стройные ряды матросов.
- Они шумят. Стоят несколько вольно. Но они все здесь. И сегодня, и вчера, и завтра и ещё много-много вечеров они будут посмеиваться и отвечать на звук своей фамилии - "Я!", пока кругом не будут говорить слово "Война". (Была такая шутка: кто-то в строю громко произносил слово: "Война!", а мы дружно отвечали: "Не я!" - автор).

- 9 мая 1945 года вы кричали, улыбались, плакали, смотрели праздничный салют, стреляли в небо из личного оружия, вспоминали павших товарищей. Мы же стояли в строю молча. Лишь негромко отвечали на свою фамилию - "Я!", но мы строим здесь для того, чтобы 9 мая так и было девятым мая - Днём Победы!
- Такие вот дела. Не умею я поздравлять. Но вот это напишу и отправлю, не читая. Если прочту, то обязательно буду поправлять, а я не хочу этого. Вы ведь поймёте, что я хотел вам сказать? Правда? У меня всё хорошо. Жив и здоров. Крепко вас целую, Саша.

Фотоиллюстрация: 15 мая 1973 года. ВМБ Балтийск. БПК "Свирепый". Может быть, я писал запоздалое поздравительное письмо родителям для того, чтобы освободиться от пережитых за майские праздники "приключений" и переживаний? В это письмо я вложил с огромным трудом "добытую" вот эту поздравительную открытку "9 мая - День Победы" - Издание: Министерства связи СССР. Л. 42711 3/1 1973. Заказ 12083. Художник С. Горлищев. Цена 4 коп. Будь моя воля, я бы с огромной радостью наградил бы моих маму и папу, ветеранов-инвалидов Великой Отечественной войны, двумя такими бриллиантовыми орденами Победы...