Холеный, вылизанный, как кошкой котенок
Он шел в здание с колоннами,
Где под сводом молот серп перекрывал.
Знамена эпохи сморщенной, замызганной до слова «совковый».
Такой он красный ампир на устах свежей публики,
Рожденной на составах с сырьем, бегущих на запад.
Он шел по ступеням и давящий свод
Чего-то чужого (без черного ритма, карманных миров)
Нависал, прижимая к граниту полов
Тут бы выдать трель восхищения
Молодым свежесломанным «я»
Но он лишь склонился, под ноги смотря.
Так проще. И в храме науки давно торгаши.
Не выгнать их страннику, догме и черту.
Иконы и статуи не ясных героев в простых одеяньях.
Не из этого мира – без повода драться,
Без памяти жертв, без хлыста.
Он не кованный – вязанный
Он не сеченный – глаженный
Он в памяти держит лишь игроков имена
Вот вступил на порог храма старого,
Кровью высеченного,
Не свободными построенного,
Затравленными задуманного…
А так ли это?
Карманный мир – уже все рассказал.
Он холеный, взращённый в покое, ласке
Мира, где стремлений нет.
Достанет свой портал и пялясь в огонек прямоугольный
Забудет храм и миф о красных людях
Забудет толк в раздумьях.
Согнется, к стене прижмется – все мимо
Знания, доля, мир и война, свобода и воля – все без огня.
С не сеченной спиной солнца свободы, радости воли
Ни как не узнать.
Модный и свежий, без умысла злого
Он в стенах этих мало найдет
Все можно, все верно и просто
И совсем не нужно мечтать.