ВЫКРУТАСЫ СУДЬБЫ МОЕЙ
Часть I. ГЛУПЫЕ МЕЧТЫ ИНОГДА СБЫВАЮТСЯ
–Священными рунами –
Те планы громадные!
Отлично задумано!
Да жизнь – штука странная:
Когда много хочется,
Тогда мало можется!
И нечего корчиться
Да строить мне рожицы!
Ведь это лишь в сказочках
Всё классно кончается.
А в жизни развязочка
Иною случается…
–А кто ты таковская,
Что мной недовольная?!
–Да так… никаковская… –
Судьбинушка твойная…
(«Судьбинушка никаковская»)
Наверняка, голову каждого нормального человека иногда посещают глупые мечты о невозможном, о которых через некоторое время кто-то забывает в связи с их неосуществимостью. А у тех редких счастливцев, у кого невозможная мечта вдруг сбылась, не бывает сожалений и непоправимых последствий.
По всей видимости, меня нельзя отнести ни к тем, ни к другим. У меня всё получилось по-своему, хотя не могу утверждать, что являюсь неудачником либо глупцом. Но, так или иначе, во всём, что со мной случилось в конце первой половины девяностых годов двадцатого столетия, и в начале нынешнего тысячелетия, виноват я сам.
Жизнь преподносит порой такие выкрутасы, что если бы они не были правдой, то можно было бы смело считать их выдумкой, но… В этом своём повествовании не ставлю целью излагать трудности взаимоотношений на работе, раскрывать процентные показатели или распространяться более доступным языком о тайнах технологических процессов. Отнюдь нет. Просто хочу рассказать о хитросплетениях своей жизни. Возможно, кому-то часть моей судьбы станет уроком, что вряд ли, но всё равно, в памяти что-то да отложится, и плохое, и хорошее, что сможет пригодиться ему в жизни, дабы избежать нежелательных событий в итак нелёгкой постоянной человеческой борьбе за своё счастливое существование под названием Жизнь.
Устроился я работать в один столичный главк одного из уважаемых ведомств. Правильнее сказать: я не устроился, а был переведён из низов на повышение. Уровень моей зарплаты значительно вырос, и это было очень кстати для моей дружной семьи. Супруга обрадовалась этой перемене. Двое детей-школьников начальных классов тоже были довольны. Да и я не огорчался. Свою супругу я любил, и за десять лет совместной жизни ей ни разу не изменял и даже не помышлял об этом. Мне хватало моей любимой женщины!..
Но на новом месте работы примерно через месяц после назначения вдруг увидел Её. Мы как-то вместе ехали в одном переполненном лифте; я вышел этажом раньше. При выходе заметил, что у Неё на правом безымянном пальце сверкнуло обручальное кольцо с солидным бриллиантом… Странно: мне обычно нравятся женщины гораздо ниже меня ростом, но Она была практически вровень со мной, и всё-таки Она мне понравилась. Работала Она явно в другом Департаменте. В каком – ещё не знаю. Кто Она по должности – без понятия. Как Её зовут – не ведаю. Ничего о Ней не знаю. И колечко с брюликом тут совершенно ни при чём, если не считать того факта, что это означало её замужество.
При воспоминании о встрече в лифте на своём рабочем месте, меня впервые посетила шальная глупая мысль о невозможном: как бы мне с Ней всё-таки познакомиться. Нет, пуританином я с молодости не считался, и раньше мог всегда запросто познакомиться с любой девушкой или женщиной. И со своей любимой супругой первый шаг для знакомства когда-то сделал именно я… Зачем мне сейчас замечталось познакомиться именно с Ней – не могу объяснить. Одно могу сказать точно – явно не для того, чтобы изменить супруге. Чем же Она мне понравилась? Симпатичная? Да! Даже – более того. Широкоскулое лицо с умными выразительными глазами. Умные глаза – это для меня уже говорит о многом. Приятная улыбка. Она мило улыбалась красивой белозубой улыбкой своим знакомым, приветливо кивая им. Но не мне!.. Меня для Неё будто и не было в лифте как такового… Вот именно из-за этого моей мужицкой душе и захотелось, чтобы и мне тоже Она также кивала при дальнейших встречах…
Однако после той встречи в лифте мы с Ней ни разу не встречались примерно недели две. Наш главк – словно большой многоэтажный улей: народу работает много, да и приезжающих по делам с «земли» тоже много шастает по этажам. Может, и Она тоже из тех приходящих, что привозят разные отчётные сведения или документы на согласование с руководством?.. И всё же, признаюсь честно, эти две долгих недели я каждый день так или иначе вспоминал Её глаза и улыбку, и тайно мечтал о знакомстве с Ней. Было сильное желание услышать Её тембр голоса. А вдруг у неё голос как у крокодила?!.. Хотя я ни разу не слышал, какой у крокодила голос, но мне не хотелось, чтобы голос у Неё был крокодильский, или как у павлина. Неприятный голос красивых павлинов я слышал, и опасался услышать исходящие от Неё такие же звуки. Зря переживал! У Неё оказался нормальный голос с приятным грудным тембром.
Познакомились мы неожиданно. Меня попросил мой начальник отнести документы в Управление аудита и финансового контроля, где, как оказалось, Она и работает заместителем начальника Управления. Знакомство произошло обыденно и делово. От неё пахло духами и… хозяйственным мылом. Но это был волнующий букет запахов. Делово просмотрев документы, и переложив их в одну из своих разноцветных папок, Она напоследок мне(!) мило улыбнулась красивой белозубой улыбкой и сказала, что очень рада нашему знакомству. Из Её кабинета я вышел окрылённый, можно сказать, что даже не вышел, а выпорхнул другим человеком, одарённым очаровательной улыбкой красивой женщины.
Вечером, лёжа в кровати с женой, «другой человек» вдруг вспомнил Её, и меня/его посетила новая шальная глупая мечта: вот бы нам с Ней вдруг остаться где-нибудь наедине!.. Зачем – не знаю. Просто для того, чтобы Она разговаривала лишь с одним со мной и ни с кем более на отвлечённые темы, не связанные с работой, и чтобы нас никто в этот момент не подслушивал… Во время моих этих размышлений рядом, доверчиво уткнувшись в плечо, тихо посапывала моя любимая жена, не подозревающая, какие глупые мысли посещают голову её неглупого супруга. Я разозлился на себя и практически тут же уснул. Утром от этих мыслей у меня уже не осталось и следа.
Придя на работу, я от своего начальника узнал, что меня в составе сводной комиссии посылают во внеплановую командировку аж на целую неделю с проверкой в один из наших филиалов в другой областной центр. Отъезд группы был назначен на поздний вечер с одного из столичных вокзалов, и весь рабочий день у меня пролетел в хлопотах: готовил многочисленные необходимые для проверки документы по своему направлению, получал командировочные документы и деньги, дома спешно собирал командировочный чемоданчик. Билеты на поезд на всю группу из восьми человек закупал кто-то из членов комиссии, которому была поставлена конкретная задача.
Лишь прибыв на вокзал, я узнал, что возглавляет нашу комиссию, состоящую из четырёх мужчин и четырёх женщин, именно Она. Эта неожиданность слегка взволновала меня, но никаких планов я не строил. Мужчины ехали в «мужском» купе, а женщины – в «женском». От наших мужиков я узнал, что «наша старшАя» – штучка ещё та, что с Ней трудно разговаривать на посторонние темы, что каких-либо намёков от мужчин на возможные интимные отношения в отношении себя Она не приемлет как таковые, что Она не любит по-человечески посидеть в компании, где обычно дружно распивается спиртное по случаю успешного окончания командировки, и вообще – с Ней довольно сложно выстроить нормальные приятельские отношения, только – деловые, хотя Её и не назовёшь мымрой, снобом или снобкой. Просто Она вот такая и есть по своей натуре. Я намотал все эти слухи на свои сбритые уже давно усы, запив новости очередной бутылкой пива. Пива на дорогу опытные мужички набрали предостаточно – не впервые, в отличие от меня, едут в служебную командировку… Ближе к часу ночи наше купе успокоилось, и мужики завалились дрыхнуть под мерный стук колёс. Уснул и я.
Около трёх часов ночи я проснулся и помчался в туалет, который оказался занят. Досадно! В нетерпении топчась на месте, я стал глядеть в окно, стоя напротив туалета в малом тамбуре. Наконец-то замок двери щёлкнул, и дверь туалета открылась. Обернувшись, я увидел выходящую из кабинки «старшУю». Спортивный костюм облегал Её стройную спортивную фигуру, молния курточки была наполовину расстегнута, и я увидел две заманчивые розоватые возвышенности, подтянутые чёрного цвета бюстгальтером. Перехватив мой взгляд, Она сначала улыбнулась мне уголками губ, а потом зачем-то шутливо спросила: «Вы – сюда?» Мы поменялись с Ней местами. Я лишь утвердительно кивнул головой, намереваясь как можно быстрей попасть в желанный туалет – пиво уже капитально прижало. Вдогонку я расслышал: «Если что – зовите!..» Вот это да!.. Она – сама!.. Мне?!.. Уже второпях закрывая дверь, я успел в ответ прохрипеть: «Обязательно позову, только разберусь с кое-какими делами…» Она что-то тихо ответила, но ответа я уже не расслышал… Вот для чего я это сказал?! Что Она ответила на мои дурацкие слова?.. Жаль, уже не узнаю!.. Не будет ведь Она повторяться.
Закончив важное дело, я сполоснул руки и открыл дверь. «Старшая» стояла там же, где и стояла минуты две назад. В свете дежурной лампочки в Её глазах плясали лукавые искорки. У меня, наверное, отвисла челюсть. Совершенно не ожидал увидеть Её, считая, что Она уже возлежит на спальной полке.
–Неприлично надолго оставлять женщину одну в тамбуре! А если бы на меня кто-нибудь напал?!..
–Да я… А Вы… И Вам… тоже не спится?
–Вообще-то я сейчас сплю в своём купе и тебе просто снюсь, – иронично улыбнулась Она и глубоко вздохнула. Возвышенности старшОй вздохнули вместе с Ней: – А вообще-то, я по своей натуре сова и ложусь обычно спать поздно. Но, судя по заспанным глазам, тебе тоже сейчас не спится.
Я машинально протёр глаза. Она первой стала называть меня на «ты»!.. Но я пока не решался перейти на «ты» по двум причинам: во-первых, Она, наверное, постарше меня будет, хотя я тут не уверен, а во-вторых, она была старше меня по положению. Ей – можно, мне пока – нет. Что Ей ответить? У Неё, действительно, сна – ни в одном глазу. А у меня, насколько я успел заметить в туалетном зеркале, на щеках проявились красные полоски от подушки. В горле пересохло и ужасно захотелось курить! Но сигареты я не захватил с собой... Это Она так со мной заигрывает или играется, потому что Ей просто скучно? Отчего-то я чувствовал себя неуютно, словно кролик перед удавом. Но я ведь – мужчина, ёлки-палки! Надо как-то выходить из состояния гипноза. Я открыто посмотрел Ей в глаза и спокойно улыбнулся:
–Жаль, что мы не на юг к морю с Вами едем, а на в сторону Урала!
Её брови взметнулись вверх. Она уже по-другому взглянула на меня:
–Отчего же тебе жаль? Тебе захотелось посмотреть на меня в купальнике? – Её возвышенности напряглись. Она явно понимала, что я просто не могу их не замечать; не имею права.
От такого дерзкого вопроса у меня ёкнуло в районе сердечка, но надо продолжать оставаться мужчиной, а не быть тряпочкой, и я брякнул:
–Самое интересное для мужчины в женском купальнике – это его обратная сторона.
–Ого!.. Интересный и необычный подход! Надо как следует обдумать этот нюанс… Слушай, сейчас кто-нибудь из ваших тоже сможет помчаться в туалет, так что нам торчать здесь нет смысла, чтобы не давать кому-нибудь почву для всяких домыслов… В гостинице у меня заказан отдельный номер. Скорее всего, там и увидимся, но – ближе к окончанию проверки. Иди, ложись спать! Я тоже прилягу, хотя привыкла засыпать во втором часу ночи, но сегодня что-то ещё и не клонит ко сну. Пива-то я не пью, как и успокоительные таблетки.
Чтобы исполнить Её приказание пойти на боковую, мне пришлось протискиваться между Нею и дверью. Лопатки мои зацепили косяк, а вот груди моей было необычайно приятно. Она же в этот момент прикрыла глаза и слегка приоткрыла рот… Такой я Её и вспоминал до тех пор, пока не уснул на своей полке. Но перед этим в мою голову вкралась глупая мечта о невозможном: вот бы поцеловаться с Ней и, (ой Боже!) потрогать Её завлекательные возвышенности!.. Было у меня такое чувство, что Она всё-таки просто играет со мной, а вот слова наших мужиков о Её неприступности – чистая правда, так как никто из известных им мужчин не мог сказать иное. Один из нашей группы сказал, что Её муж – известная в политике фигура, хоть и много старше Её, но Она себя блюдёт для него. Вот такой камуфлет – внутренний взрыв во мне случился!.. Ночью Она мне ни разу не приснилась, зато снились мои любимые супруга и дети, а также почему-то снилась давно уже забытая мной девочка из нашей конькобежной секции детской спортивной школы, которую я и звать-то как уже позабыл, хотя она в своё время сильно мне нравилась.
…Утром Она мне всего лишь благосклонно улыбнулась, впрочем, как и всем нашим, и не более того. Будто ничего между нами ночью и не происходило. А может, и вправду ничего не было, а всё мне лишь приснилось? Да нет же! Перед посадкой в специально пришедший за нами автобус Она улучила момент, когда нас никто не мог увидеть, и лишь приложила пальчик к своим губам. Всё и ежу понятно – роток нужно держать на замке!.. Значит, всё это между нами было, а совсем не снилось…
Работала наша комиссия как проклятая, не поднимая тяжёлых голов с девяти утра до двадцати вечера, отвлекаясь лишь на десятиминутные перекуры да на обед. Честно говоря, у меня даже не было возможности остаться наедине с Нею хотя бы на пару минут. Да я и не особо этого хотел, так как выматывался с этой проверкой капитально, а возвращаясь с проверки в гостиничный номер, мы сначала дружно шли в кафе на ужин, после возвращения с которого я падал в кровать как убитый, и спал до подъёма крепким сном. Зато в рабочее время я успевал позвонить со служебного телефона по межгороду супруге на работу, узнать, как дома дела и сообщить, что у меня всё в порядке. Звонить из гостиничного номера домой по межгороду было накладно, и я пользовался возможностью служебного телефона, впрочем, как и все остальные члены комиссии.
Нарушений в проверяемом филиале нами было выявлено масса, о чём составлен пребольшущий акт проверки. Работу комиссия закончила на день раньше срока, но так как билеты на обратную дорогу были взяты заранее, то у нас остались целые сутки на разграбление города – хождение по магазинам в поисках подарков родным и сувениров сослуживцам… Из нас лишь Она осталась в проверяемом учреждении утрясать кое-какие оставшиеся вопросы с руководством филиала.
А вечером члены нашей комиссии договорились о небольшом кутеже в соседском номере в честь окончания шальной проверки. СтаршУю, насколько я знаю, тоже пригласили, соблюдя формальность, но Она сразу же ожидаемо отказалась от участия в нашенском мероприятии. Честно говоря, в собравшейся компании я был немного лишним: четыре мужчины и три женщины… А я среди всех присутствующих – не только новичок ещё, но ещё и всех моложе. К тому же, я совершенно не горел желанием пить-фестивалить; вместо этого мне хотелось просто побродить по городу, посмотреть достопримечательности центра старинного города при свете вечерних фонарей. Выпив для проформы с членами комиссии пару рюмок коньяка, я не стал перед всеми раскланиваться, привлекая к себе лишнее внимание, а просто улизнул из номера, предупредив о своём убытии лишь одного из коллег, который глазами и большим пальцем руки из-за спины своей коллеги показал, что я совершенно правильно и тактично поступаю в этой ситуации.
Заскочив в свой номер, я бросил взгляд в окно: розовый закат и красивые тучи, раскрашенные заходящим солнцем, не предвещали обещанного с утра синоптиками дождя, и всё же я решил надеть ветровку – вечер как-никак!.. На выходе из гостиницы прямо в дверном проёме столкнулся с Ней. Я и не сразу понял, что это именно Она. Накрывшись мокрой курточкой, женщина чуть не сшибла меня, и я только по голосу узнал Её: «Извините, пожалуйста!» Увидев, что столкнулась со мной, а не с кем-то иным, Она облегчённо выдохнула:
–Уф-ф! Такой ливень! Ужасно! От остановки не успела добежать до начала дождя.
–Дождь? Пару минут назад смотрел в окно – там ничего не предвещало…
–У вас окна выходят на другую сторону. А тут – туча сизо-чёрная зависла… Я из автобуса вышла, ещё только первые капли упали… А ты куда – без зонта? Вымокнешь ведь!..
–Да просто захотелось побродить по городу.
–Погода сейчас не для бродяг… А вот я бы сейчас согрелась чем-нибудь существенным!.. Ноги все промочила… Слушай, мне бутылку коньяка армянского подарили. Может, составишь компанию?
Буквально об этом я мечтал буквально недавно, но в моей голове внутренний голос предостерёг: «Помни, что любящая тебя жена тебе доверяет!» И тут же вмешался ещё один голос: «А если он тебя не послушает?» «Не послушает – могут быть большие неприятности», «Могут – быть, а могут – и не быть…» А в это время Она, в ожидании моего ответа, пристально смотрела на меня. С Её мокрых волос капли стекали по лицу прямо к накрашенным губам, и Она их смешно слизывала, как маленькая девочка… «Да идите вы, оба!..»
–Тогда надо и о закуске подумать, – не узнал я свой собственный голос.
–У меня в номере всё есть под коньячок. Даже бокалы коньячные в баре стоят.
–От таких предложений не отказываются («Я ведь не собираюсь изменять супруге, а всего лишь с коллегой посидим!» – мысленно оправдался я перед внутренними голосами).
И хотя мы разговаривали негромко, но наш разговор явно слышала администраторша, что-то писавшая за стойкой ресепшена. Я успел заметить, что она в недовольстве скривила губы, испортившее её красивое лицо, когда мы со старшОй проходили мимо неё к лифтам. «Ну, вот ей-то какое дело? Наверное, блюдёт нравственность всех пребывающих в вверенном ей заведении… И пусть себе блюдёт! Она ведь считает, что отвечает за нравственность всех клиентов. И пусть себе считает!..» Перед лифтом старшАя протянула мне свою женскую сумку, которая оказалась довольно увесистой:
–Подержи! В сумке – акт и кое-какие документы с проверки. Я с работы заскочила в центральный универмаг, всякую мелочёвку купила, да магнитики интересные коллегам.
Держа сумочку, я вспомнил одну юмореску, недавно виденную по телевизору, о том, что в женскую сумочку наших хрупких женщин помимо всего прочего, что можно туда запихнуть на все случаи жизни, входит ещё и три килограмма картошки и двумя литровыми пакетами молока. Это воспоминание заставило меня улыбнуться своей актуальностью.
–Чему смеёшься?
–Да так… Шутку вспомнил про женскую сумочку.
Она тоже улыбнулась – значит, явно тоже её слышала. Подъехал лифт, и мы вошли в кабинку. Мне показалось, что стоя рядом с Ней, я выглядел ниже Её ростом. Выправив плечи, я всё равно остался чуть ниже – Её глаза смотрели на меня чуток сверху… Э-э, ну конечно! Она ведь – эвон на каких каблучищах!.. В зеркале я увидел, что Она посматривала на меня украдкой и с хитринкой сама себе улыбалась. Наши взгляды неожиданно пересеклись в зеркальном пространстве. Глядя на моё отражение, она сказала:
–Вообще-то у меня в сумочке много чего лежит… Сегодня и купальник купила себе в универмаге. Цвет и фасон понравились. Даже в Москве ещё таких не видела, а тут – на тебе – лежит спокойно... У местного населения денег на такие покупки не хватает – им бы на продукты наскрести; задержки, конечно, невероятные с зарплатами начались…
Лифт остановился, и мы вышли в коридор. СтаршАя занимала номер полу-люкс, расположенный в другом крыле коридора, в отличие от всех наших номеров, расположенных по соседству друг с другом. В гостиничных полу-люксах мне вообще пока что ещё ни разу не доводилось бывать. Сегодня невольно услышал разговор двух женщин-коллег, что номер у нашей старшОй относительно богато обустроен…
Ого! Мебель из натурального дерева с велюровой обшивкой тёмно-синих тонов придавала уют двухкомнатному номеру с отдельной кухней. Это у нас кухонька с мебелью из опилок размещена в углу однокомнатного двухместного номера, и расположена рядом со входом в ванно-туалетную комнатку. Вот как временно живут довольно долгое время боссы и всякие шишки!.. Но я не позавидовал, а порадовался за нашу старшУю, будто за себя лично… А вот стоит и упомянутый Ею бар, а также холодильник – не наш «Морозко». Импортный цветной телевизор выглядит поинтереснее нашего отечественного «Фотона». Даже утюг с гладильной доской в номере имеются; не нужно бегать к дежурной по этажу. Здесь просторная ванная комната расположена отдельно от туалета, да и сантехника тут – не чета нашенской: джакузи, беде, душевая кабинка, стиральная машина-автомат. Махровые полотенца с логотипами гостиницы висели не на пластмассовых, а на никелированных держателях. Опа, опа, опаньки!.. Женское нижнее бельё развешано над ванной… От вида чужого женского белья меня из ванной комнаты как ветром сдуло.
–Всё разглядел? – Она явно смеялась надо мной, видя моё пунцовое от стыда лицо и понимая, что я смог разглядеть в ванной.
–Довольно уютный номер! – и опять я не узнал свой голос.
–Сейчас сделаем ещё уютнее! Открывай пока коньяк и разливай! А я волосы феном посушу.
Это пока я в ванной заглядывался на чужое бельё, Она уже успела достать из бара бутылку и выставить её на квадратный стеклянный журнальный столик. Нарезанные, по-видимому, со вчерашнего дня лимонные дольки слегка заветрились в холодильнике. Упаковка шоколада «Вдохновение» разорвана неаккуратно. Нарезка балыка и два бутерброда со шпротами лежали в одной тарелочке. Возле столика стояли два массивных мягких кресла.
Сколько же Ей плескать? Полный бокал, как себе, или – половинкой ограничиться? Стоп, стоп, стоп! В кино я видел, что коньяк разливают по чуть-чуть, а потом бокалы согревают в ладонях. Хорошо, что вспомнил, а то налил бы по-простецки, как мы раньше разливали водку в подъездах во время демонстраций!..
Из ванной доносился шум работающего фена. Чтобы не сидеть сиднем, я включил телевизор… Что такое?!.. В Москве творится чёрт те что – обстреливают Белый Дом!.. Не может быть! Хотя всё к этому и шло… Вот это да!.. Надеюсь, мои там не крутятся среди зевак!.. Ещё события путча 91-го года не забыты, как и майские события этого года на Смоленской площади… Что-то у нас в стране не так идёт, как должно бы идти в нормальном государстве. Кто-то жаждет побольше бардаку и крови, чтобы взлететь на мутной пене повыше либо наварить грязный капитал. Победителей, якобы, не судят. Судят, и ещё как судят… Чуть позже обязательно всем воздастся по заслугам!..
Мои мысли прервал недоумённый вопрос из-за спины:
–Что это?!
–Да вот, ты не поверишь, но это в Москве Белый Дом обстреливают из танков. Прямой эфир.
–О, Господи! Не может быть!.. Они там что, с ума посходили, что ли?!.. У меня ведь муж был там с Хасбулатовым рядышком до позавчерашнего дня, но сегодня я разговаривала с ним, он уже уехал по делам в Нижний Новгород… Интересные дела в мире творятся!.. Ну что, за это и выпьем? Или – за Бог с нами и – за чёрт с ними?.. За нас – за двоих!.. – Она томно взглянула на меня, тряхнув пышными каштановыми волосами. Она, оказывается, успела не только посушить волосы, но и переодеться: плотно облегающий бёдра джинсовый комбинезон и белая футболка подчёркивали стройность фигуры, а джинсовые лямки так врезались по краям в грудь, что у меня появлялось желание их поправить. Обворожительно!..
Двусмысленный тост Она произнесла. Что Она от меня хочет? Неужели всё-таки?!.. Может, Её богатенький муж не совсем удовлетворяет?.. Но почему – я?!.. У нас ведь в Главке много более достойных мужчин, хотя и я, право слово, не являюсь уродцем. Да и, честно говоря, по росту я многим фору дам – до моих метр девяносто не многие обитатели нашего Главка-муравейника дотянут… Но всё же, надо стараться держаться с Ней и попроще, и чуток на дистанции. Просто так, без тайного умысла, такие знатные люди до своей персоны менее знатных особей не допускают… «За нас?!.. За двоих?!.. Хм!»
–Предлагаю сначала за Ваше здоровье поднять, чтобы не было последствий от промокания под ливнем.
Она усмехнулась:
–Ну, давай – за это. В принципе, этот ведь и был предлог.
Стукнулись бокалами. Коньяк нужно пить глоточками, смакуя, что я и собирался сделать, но Она, к моему удивлению, махом опрокинула в себя содержимое своего бокала… Вот так?! Мне ничего не оставалось, как скопировать, дабы не нарываться на Её едкий язычок. Всё-таки я Её немножко побаивался. Было в Ней нечто такое, что заставляло Ей подчиняться окружающих. Как сейчас пишут в газетах: «Есть в Ней харизма». А ведь меня трудно отнести к легко внушаемым и ведомым; наоборот, во мне отмечают лидерские качества…
Мы с Ней закусили по половинке шоколадных долек… Хорошо!.. Между первой и второй… Я вновь разлил по бокалам, и Она тут же подняла свой:
–А теперь тост за мной: пусть нам никто не мешает!.. – Она произнесла последние слова тихо и членораздельно, улыбнувшись каким-то своим мыслям.
–Какой необычный тост! За уста, его произносящие!
Этот тост Она уже смаковала, а я выпил за два глотка.
–Андрей, ты куда-то торопишься? Дождь на улице разошёлся не на шутку.
–Да? Тогда я выбираю меньшее из зол и остаюсь.
–Ага! То есть я всё-таки – зло? – Она усмехнулась и поставила пустой бокал на столик. На скулах у Неё проявились красные пятна. Да и у меня после пития загорелись уши.
–Чужая жена для женатого мужчины – всегда зло. Ну, может, не совсем зло, но – грех, это точно.
–Интересно, а ты что, веришь в Бога?
–Я и крещённый, и венчанный, хотя строго и не придерживаюсь христианских заповедей, да и в церкви бываю редко. Но, чтобы понять различие между добром и злом – не обязательно истово верить в Бога. Это вопрос нравственности.
–И крестик носишь? Золотой, поди?
–У меня серебряный крестик.
–Слушай, Андрей, а мне с тобой интересно! Я сразу поняла, что ты – не из тех, кто ищет любую возможность ухватиться за чужую женскую юбку.
–Пока в таких делах замечен не был.
–Ты ведь – не коренной москвич?
–Не коренной. Я из Казани. В Москве остался после окончания института. Недавно с женой получили трёхкомнатную квартиру от моей прежней работы.
–Молодцы! Сколько детей? Разнополые, насколько я понимаю?
–Двое: дочь и сын; погодки. Старшей через месяц восемь исполнится – второклассница, а младший в этом году в школу пошёл.
Она грустно кивнула и, не глядя на меня, а на столик, стала тихо с горечью говорить:
–А у меня всё ещё нет детей, а мне ведь уже скоро тридцать пять (младше меня на год). Муж оказался, к сожалению, бесплодным – в детстве какую-то сильную инфекционную болезнь перенёс. Сейчас он стал говорить, что вовсе не будет против того, если я умудрюсь вдруг забеременеть, но только чтобы ребёнок был на него похож. И ещё как условие выставил: чтобы он не знал потенциального отца ребёнка, а также – где и как у меня произойдёт зачатие.
Взгляды наши встретились. Её – волнующе-выжидающий, мой – слегка недоумённо-ошарашенный. Мне стало как-то неуютно от Её слов, после которых я почувствовал себя одноразовым бычком-осеменителем. Вон куда дело клонится?!.. «А он чего-то иного хотел?» «Он хотел, но не этак», «А – как?» «Он мечтал, чтобы всё было непорочно», «Всё – это что?» «Да измена чтобы была непорочной…» «Ну и ладно!» – попытался прервать я душевный диалог своих внутренних голосов, но голоса продолжили: «Он решил пуститься во все тяжкие», «Ему вожжа под хвост попала», «Или бес в ребро тюкнул», «Да не-е, раз пошла такая пьянка – режь последний огурец!», «Или: гори оно всё синим пламенем!», «Эх, Вася!..» Мне стало стыдно от своих мыслей, ведь они правы. А я… Эх, Андрюша!.. Но всё же, что-то надо Ей ответить на такое неожиданное признание?
–Даже теряюсь, что Вам и ответить-то…
– Тебе…
–Что – «тебе»? – не понял я этой реплики.
–Пора уже нам и на «ты» перейти. Мы здесь – вдвоём; зачем нам официальщину разводить?
–Я согласен.
–Согласен перейти на «ты», или вообще? – Она вновь горько усмехнулась: – Признайся, Андрей, я тебе хоть маленько интересна как женщина?
–Конечно! Ещё и спрашиваешь…
–Ну, наконец-то, красноречивый, уговорил ты меня.
От этого старого анекдота мы оба облегчённо рассмеялись. Она встала и принесла из спальной комнаты пепельницу, а также женские длинные сигареты. Эх! А я курю дешёвую «Астру» без фильтра. Но при Ней в таких хоромах даже стыдно было доставать свои сигареты. А курить так захотелось!.. Фиг с ними, с сигаретами, потерпим!.. Она, по-видимому, поняла мои затруднения:
–Ты, может быть, «Мальборо» будешь?
Несмотря на то, что я отрицательно замотал головой и нечленораздельно замыкал, Она вновь сходила в спальную комнату, и вернулась с нераспечатанной пачкой «Мальборо»:
–Это – тебе от меня. Даже не вздумай отказываться!
–Спасибо, Ольга!
–Да ладно тебе! Лучше налей нам по ещё! Только сначала докурим, а потом уж и выпьем.
–На примерно эту тему есть анекдот. Рассказать?
–Валяй!
«–А давайте пить чай! – предложили хозяева.
–А давайте пить то, что пили! – возмутились гости».
Ольга весело рассмеялась. Приятные ямочки на щеках… Пока я рассказывал, то одновременно и выполнял Её приказание – разливал коньяк, после чего в блаженстве затянулся сигаретой, а она, откинувшись на спинку кресла и заложив ногу на ногу, стала переключать с помощью пульта каналы телевизора, но везде показывали новости о событиях в Белом Доме. Ольга выключила телевизор:
–Надоела эта политика!.. И политики надоели!.. Хочешь видео посмотреть? Я вчера купила кассету. На одной стороне – про Эммануэль, а на другой – комедия про мальчишник. Сказали – обхохочешься.
Покрутив головой по сторонам, я сказал:
–Так тут ведь нет видака!
–Да он в телевизор встроен.
–Ух, ты! Вот это техника появилась в последнее время! А мы ещё не успели себе видак купить. Но собираемся в ближайшее время.
Про фильм «Эммануэль» я был не только наслышан, но и видел одну серию у армейского друга. Слишком уж эротично-откровенный фильм. И потому небрежно так сказал:
–«Мальчишник» я ещё не видел.
–И я не видела, но слышала от подруги о нём.
Ольга подошла к тумбе, на которой стоял телевизор, и открыла тёмные стёкла. Внутри стояла портативная печатная машинка, которую она привезла из Москвы, и лежала стопка бумаг. По вечерам работает, пока мы отдыхаем без задних ног. Трудоголик. Вставив в приоткрывшееся прямо под экраном окошечко кассету, она вернулась в кресло и нажала кнопку пульта. Сначала пошла рябь, а потом появилось изображение. Фильм предваряла реклама мультика «Том и Джерри», а потом стали показывать постельные сцены из фильма «Греческая смоковница». Хм!.. Я, затушив сигарету, искоса взглянул на хозяйку номера: её глаза заискрились, а на приоткрытых губах заиграла полуулыбка. Мне было неудобно пялиться в экран, откуда раздавались томные охи и ахи. Ольга неожиданно резко повернулась ко мне и весело подмигнула, а потом завлекательно показала кончик языка.
–Ты стесняешься?
–Знаешь, как-то непривычно смотреть такое наедине с чужой женщиной.
–Отвечу тоже анекдотом или афоризмом: «Как только жена перестанет отпускать своего мужа попить пиво со знакомыми мужиками, то он обязательно начнёт пить шампанское с малознакомыми женщинами». А если серьёзно, то я ведь тоже впервые в такой ситуации. – Она пожевала верхнюю губу: – Ну, если не хочешь видик смотреть, давай выключим!..
Я утвердительно кивнул. Мои уши горели теперь уже от смущения. Ольга тоже затушила сигарету в пепельнице, а потом нехотя остановила кассету, и телевизор её тут же со щелчком выплюнул на четверть.
–Так! Видео мы посмотрели… Что ж, осталось только жахнуть. Предлагаю выпить за тех, кого нет рядом с нами! – произнеся двусмысленный в этой ситуации тост, Ольга, не чокаясь со мной, жахнула, разом опустошив бокал.
А мне вспомнились мои армейские друзья-товарищи, так и не вернувшиеся домой. Для меня третий тост – святой безо всякой двусмысленности… Мы закусили бутербродами со шпротами. Ольгино лицо полностью стало красным, будто она вышла из парилки. Она, немного помолчав, встряхнула головой, словно отгоняя мысли:
–А хочешь, расскажу немного о себе?
–Хочу. Расскажи.
–Я наверняка знаю, что мой муж не по делам поехал в Нижний, а к своей давнишней подруге. Видела я её пару раз – смазливая бабёнка, помладше меня года на три-четыре… С Михаилом я познакомилась на сборах в Кисловодске – мы вместе серьёзно занимались волейболом. Это сейчас он располнел, а раньше был стройным таким. Слышала от доброжелателей, что его кличут «Миша-Буфет». До меня дошли слухи, что он создал со своими друзьями какую-то спортивно-преступную группу, не имеющую к спорту никакого отношения. В общем, они занимаются практически рэкетом, но не среди бабушек на рынках, а на самом высшем уровне – среди госчиновников, директоров крупных предприятий, депутатов. У него даже и оружие есть – пистолет. Мы ругались несколько раз по этому поводу… Ой, плохо всё это закончится! Ведь не может этот беспредел вечно продолжаться… У Михаила появились большие связи в милиции и в КГБ, в прокуратуре и в суде. Даже в тюрьмах и на зонах свои люди. Когда мы поженились, он тогда ещё спортом занимался – входил в сборную Москвы и РСФСФР. И я неплохо играла: практически сразу после московской олимпиады попала в состав сборной Союза. В 84-ом, увы, не получилось поехать на олимпиаду в Лос-Анжелес – пролетели, как фанера над Парижем из-за дурацкого бойкота. Чуть больше шести лет в сборную страны привлекалась. Несколько раз в составе команды была вице-чемпионкой Европы, а в 1985 – даже и чемпионкой Европы… А потом уже мой поезд ушёл – другие девочки подросли (тут Ольга грустно вздохнула). Хорошие были времена! А сейчас – непорядочные: всё как-то с ног на голову перевернулось. Многие в последнее время про совесть забыли со своей жаждой лёгкой наживы… У меня единственная светлая мечта появилась – ребёночек. Если бы ты знал, как я завидую своим сёстрам и подругам, которые стали мамами (тут она немного помолчала…) А на эту работу меня вовсе и не Миша пристроил, как многие думают; своего нынешнего положения сама добилась. Пока занималась спортом, то одновременно и училась на дневном… Вернее сказать: числилась в институте, а больше по сборам и соревнованиям моталась. Никогда не думала, что мне по жизни вообще придётся работать по специальности экономиста – просто нужен был диплом. Экономика мне всегда казалась такой непонятной и скучной, а на деле получилось интересно. Сейчас всю себя стараюсь отдавать работе. Мне моя нынешняя работа нравится…
Пока Ольга повествовала о своей жизни, я наполнил бокалы, и вновь закурил. Она, чуть помолчав, вновь заговорила:
–Андрей, поверь, я и в самом деле никогда ещё не изменяла мужу. И если ты думаешь, что мне легко далось это решение, то это совсем не так. Я воспитывалась в нормальной многодетной семье: у меня две сестры и младший брат. Мы жили в подмосковном Одинцово в обычной трёхкомнатной хрущёвке. Возможно, ты посчитал, что я привыкла к роскоши и разврату, но это совершенно не про меня. Я и сейчас, когда призналась тебе в своей идее фикс, в своём сокровенном, что хочу от тебя ребёночка, потому что ты несколько похож на прежнего Мишаню, ну, когда он ещё не располнел, всё равно не знаю, как мне себя вести с тобой и что делать дальше. Хотела с помощью видео тебя подтолкнуть к более решительным действиям, но… не получилось у меня (теперь она с досадой и виноватой полуулыбкой стала покусывать не верхнюю, а край нижней губы, глядя не на меня, а на бокал, стоящий на столике).
Ольга замолчала, а мне после этих её слов захотелось прижать к себе её к себе и погладить по голове, чтобы хоть как-то утешить. Отчего-то я ей полностью поверил. Поверил её печально-тоскливым глазам. Я чувствовал, что она была со мной полностью откровенна. И в то же время мне было абсолютно непонятно, что же делать дальше, как себя с ней вести; была во всём этом какая-то абсурдность и ирреальность. Чем ей помочь? Но вот реальная Ольга, подняв на меня свой взгляд, увидела в моих глазах участие, и с облегчением улыбнулась:
–А ты расскажешь что-нибудь о себе?
–У меня обычная биография. Окончил с отличием казанский техникум, куда поступил после восьмого класса, затем поступил в московский институт. Учился, и тоже занимался спортом – играл в гандбол за институт и за студенческую сборную «Буревестника» на Спартакиаде Союза. Всё было хорошо, но в начале учёбы на четвёртом курсе нас послали в колхоз, там произошла большая драка между студентами и местными, которые в пьяном виде на танцах стали грязно приставать к нашим девчонкам. В драке они порезали одного из студентов, а ещё одному проломили цепью голову. Завели уголовное дело. В институте на всякий случай троих ребят, как самых активных участников драки с нашей стороны отправили в академический отпуск, и тоже на всякий случай исключили из комсомола, в том числе и меня. Мне припомнили сочинённую мной для студенческого КВН песенку, в котором были такие слова в припеве: «А нам, арабам, пора по бабам, а нам, татарам, пора по дамам…» Эту песенку на сцене в одном из номеров пели сами арабы и татары, обучавшиеся в нашем институте. Песенка быстро разлетелась по студенческой среде и никакого международного скандала не вызвала, но её-то мне и припомнили. Естественно, пришлось освободить в общаге койко-место и уехать домой. А дома – невпротык: старшая сестра за год до этого вышла замуж, родила мне племянника, и вместе с мужем стали жить в нашей двушке; к маме тоже часто приходил с ночёвкой её гражданский муж. В общем, я немного не к месту и не ко времени оказался в родном доме. Но тут вскорости пришла повестка из военкомата; попал служить в инженерно-сапёрный полк… в Туркестанском Военном Округе… Через два года дембельнулся, вернулся и восстановился в институте на 4-ый курс, а на пятом курсе женился на сокурснице. Она тоже родом из Подмосковья – из Раменского. После успешного окончания института распределился в Москву в свою контору, где проработал практически десять лет. Два месяца назад пошёл на повышение в Главк… Вот, в принципе, и всё обо мне.
Не стал я уточнять про службу в Афганистане. В последнее время общество стало негативно относиться к ветеранам-«афганцам», считая их незаслуженно наделёнными льготами, севшими на шею бедному государству. Эх, если бы те, кто стал хаять воинов-интернационалистов, знали, что мне довелось испытать за полтора года, проведённые в Афгане!.. Но им мои переживания не интересны.
Ольга меня слушала внимательно, а когда я закончил, она положила левую тёплую ладошку на моё правое предплечье:
–Андрей, ты ведь бЫл в Афгане?
–С чего ты взяла?
–У меня брат служил там в десанте под конец войны. Он после возвращения оттуда точно также, как и ты, пьёт третий тост. У вас одинаковое выражение глаз. Володя был ранен в спину осколком.
–Тогда мы с ним – побратимы.
–Ты тоже был ранен?
–Да случайно зацепила шальная. Ерунда!
–Куда? Покажи!
–Не покажу… Шрам – как раз на месте аппендицита. Только он – горизонтальный.
–Ничего себе – «зацепило...»
–Пуля на вылет прошла. Благо, не задела жизненно-важные органы. Врачи говорили: «В рубашке родился».
Мы немного помолчали. Ольга встрепенулась:
–Предлагаю поднять за «афганцев»!
–А вот и не откажусь!
Взяв свой бокал и держа его обеими руками, Ольга неожиданно резво переместилась на деревянный подлокотник моего кресла. Этакая близость чужой женщины меня взволновала. От неё исходил какой-то возбуждающий запах, подействовавший на мои чувства. А тут ещё и грудь её оказалась на уровне моих глаз. Не удержавшись, я чмокнул ближнюю ко мне грудь прямо в центр. Ольга сначала напряглась, а потом её стал бить мелкий озноб. Да и меня стало потряхивать-поколачивать. Я глянул в её такое близкое лицо. Зрачки её голубых глаз неимоверно расширились и затуманились, а её язык обвёл контур приоткрытых пересохших губ. Она нашла в себе силы игриво, с долей напускного кокетства, пошутить:
–Мужчина, вы меня совращаете. А я – женщина слабая. Могу ведь и не оказать активного сопротивления. Прошу это учитывать!
–Обязательно постараюсь учесть и воспользоваться этой вашей слабостью, товарищ начальница, – полушёпотом ответил я на шутку.
Мы цедили коньяк и, не мигая, смотрели друг другу в глаза. Я разглядел возле её уха бледную родинку размером с горошинку, которая меня растрогала. Из-за этой незащищённой родинки Ольга показалась такой родной… Допив коньяк, Ольга решительно поставила бокал на столик, сильно стукнув им по стеклу:
–Андрей, я хочу прямо сейчас щегольнуть перед тобой в новом купальнике, чтобы ты, как мужчина, оценил. Я только переоденусь в спальне.
–Да можешь и здесь переодеться, – мне будто вожжа под хвост попала. Это точно – от выпитого.
–Нет! Я пока стесняюсь. Посиди, я – недолго.
Пока Ольга переодевалась за закрытой дверью, я вновь наполнил бокалы. Всё! Бутылка опустела. И хорошо! Пора завязывать пить!.. Как и водится, пустую бутылку я поставил под стол, точнее – под столик, и стал смотреть на хромированную ручку двери спальни. Прошло минуты три… Ручка повернулась, и дверь медленно распахнулась. Сначала я увидел смущённое Ольгино лицо, а потом и её всю. Узкий купальник-бикини кораллового цвета с электрическим отливом гармонировал со всё ещё загорелым с самого лета телом. Лёгкий жировой поясок заманчиво выпирал над трусиками, плотно обхватившими бёдра. С левой стороны лейбл фирмы «Адидас» притягивал к себе взор, отвлекая внимание от всего остального. И всё же я перевёл свой взгляд повыше. Лиф выгодно поднимал и без того не обвисшую грудь, не знавшую кормления. Красотища!.. Постояв секунд пять-семь и дав себя рассмотреть, Ольга прошла к креслу и села. Увидев опустошённую бутылку под столиком, она кивнула в её сторону:
–Ещё будем?
–Пожалуй, хватит! Тут и без бутылки интересно.
–Андрей, а я знаешь, что придумала, пока переодевалась? А может, нам сейчас в сауну сходить? Ещё и девяти вечера нет, а сауна у них до одиннадцати работает.
Вот влип-то! У меня ведь плавок с собой нет, а щеголять перед дамой в семейных трусах с рисунком кажущихися сейчас нелепыми следами кошачьих лапок – не есть здорово. Неудобняк…
–Оль, так у меня же купальника нет. А в семейных трусах – как-то неприлично…
–Ничего страшного! В простыне посидишь. Я сейчас позвоню в сауну, узнаю: много ли там народу.
Мысленно я взмолился, чтобы сауна оказалась переполнена людом, жаждущим погреть натруженные кости, но получилось иначе. Быстро переговорив по телефону, Ольга положила трубку и белозубо улыбнулась:
–Мы идём в сауну. Там греется всего одна пара, но и та, как я поняла, скоро должна будут уйти. У нас с тобой – два часа. Других заявок на сауну к ним не поступало и, как мне сказали, вряд ли уже поступит.
В лифте я с удовольствием для себя отметил, что Ольга всё-таки пониже меня будет сантиметров на три-пять. Сейчас на её ногах были сланцы. Стоя рядышком, мы неожиданно для обоих первый раз поцеловались. Ольга прикрыла глаза, и позволила мне себя прижать к стенке лифта, сама при этом упёрлась бедром мне в пах. Сладкий поцелуй прервал остановившийся двумя этажами ранее лифт. Вошли двое молодых людей в малиновых пиджаках, какие носят не швейцары, а нынешние новые русские, и как-то странно на нас посмотрели, будто что-то о нас знают или, по крайней мере, догадываются. Когда мы с Ольгой покидали лифт, я успел заметить в боковое зеркало, что один из парней, тот, что повыше ростом, пошловато ухмыльнулся напарнику. И Бог с ними! Нам детей с ними не крестить! Больше мы их не увидим. Немного отойдя от лифта, Ольга наморщила лоб:
–Странно, мне показалось, что одного из этих мальчиков я где-то видела.
–В другом городе часто встречаются люди, похожие на тех, кто живёт в твоём городе.
–Возможно, так оно и есть. Дай Бог, чтобы я ошибалась! Но у меня хорошая память на лица. Ты знаешь, я низенького точно раньше где-то видела. Мне даже показалось, что и он меня узнал, и уж как-то быстро отвёл глаза.
…При входе в сауну нас встретил молодой человек в спортивном костюме. Ольга заплатила за два часа пребывания, попросив приготовить чай и заказала по баночке пива. Парень сказал, что пиво уже ждёт нас в холодильнике… Когда мы вышли из раздевалок, то на моей спутнице был новый купальник, а я, как и посоветовала Ольга, обернув себя по пояс простынёй, всё же чувствовал себя не совсем комфортно, будто находился рядом с женщиной в голом виде, хотя на мне материи было раз в двадцать больше, чем на Ольге.
С удивлением мы увидели, что тут имеется и небольшой бассейн, в котором плескались двое: лысый, как бильярдный шар, с карикатурно-некрасивым лицом, мужчина лет сорока, довольно упитанное розовое тело которого обильно поросло рыжей щетиной, как у поросёнка, и симпатичная, словно куколка, стройная девушка лет двадцати. «Вот это он поужинал!» – раздался в моей голове внутренний голос. «Да нет! Ты вспомни слова сатирика-юмориста, сказанные про разглядывавшего себя утром в зеркале сморщенного старичка, в кровати которого нежилась молодая красивая женщина: «Это ж надо так любить деньги!..» – съехидничал второй мой внутренний голос. Девушка, увидев нас, подмигнула нам обоим, ловко поднялась по лесенке на бортик бассейна, и, взяв в руки баночку с пивом, громко сказала:
–А вот и вторая смена пришла. Лёша, давай уже выбирайся, пойдём в номера. Хочу шампанского! – последние слова она произнесла с несколько капризным тоном.
Лёша ещё окунулся пару раз, и тоже стал неуклюже с кряхтеньем выбираться по лесенке. Ну, точно, как поросёнок из какого-то мультика. Его подруга плотоядно смотрела то на меня, то на Ольгу, как смотрят жрицы любви. Как только мы подошли к кабине сауны, она встрепенулась:
–Подождите, я заберу наши простынки… и ещё кое-что…
Она юркнула в сауну, и вышла оттуда через полминуты, держа в руках скомканные мокрые простыни:
– Желаю вам плодотворно отдохнуть. Только сильно не шалите! И предохраняться не забывайте!.. – Она откровенно оглядела меня с головы до ног и поцокала языком: – А ухажёр у вас – ништяк, спортивненький!.. Если что, женщина, зовите на помощь, с удовольствием помогу вам с ним справиться.
Ольга спокойно улыбнулась ей: «Спасибо за предложение! Возможно, в другой раз воспользуюсь Вашим советом. А сегодня мы и сами разберёмся!»
А Лёша недовольно окоротил подругу: «Лина, ты чё, совсем охренела? Забыла, кто тебе и за что пока ещё бабки платит?.. Не мешай добрым людям заниматься отдыхать!.. Поехали в номера шампанское дуть!» В ответ Лина только тихо, но строптиво процедила: «Платит он… Кабан импотентный!», а в голос сказала: «Да я и не мешаю никому».
…В парилке было очень жарко, и вскоре наши тела покрылись испариной. Мы молчали, лишь изредка лукаво переглядываясь. Ольга держала в зубах свою золотую цепочку с кулоном, чтобы не жгли тело. Я последовал её примеру. Вдруг Ольга кокетливо глянула на меня искоса: «Ну, что, ухажёр, шалить будем?». Я ни слова не успел ответить, так как открылась дверь, и в парилку заглянула улыбающееся лицо уже одетой в спортивный костюм «куколки»:
–Всё сидите, как пионеры? Эх, вы!.. А я бы не растерялась.
–Ли-ина!.. – позвал её требовательный голос Лёши-кабанчика.
–Да иду я, иду! – с досадой сказала «куколка», и лицо её исчезло за закрытой дверью.
Мы с Ольгой бесшумно заговорщицки рассмеялись. Она встала:
–На первый раз – хватить сидеть. Надо хмель выгнать бассейном.
–Я лучше душ приму, Оль, – ответил я (не буду же я голым плескаться в бассейне, а вдруг кто-то заглянет).
–Ну и зря! Если всё же захочешь– приходи! Буду ждать!
Я пошёл в душевую, а Ольга с шумом плюхнулась в бассейн, и я услышал её восклицание: «Ух, водичка холодна!» Постояв минут пять под струями едва тёплого душа, я почувствовал себя совсем другим человеком: сердце перестало гулко биться после потения в парилке, да и с мыслями немного собрался. Решил сам не предпринимать попыток приставаний к Ольге, а пусть всё плывёт по течению, как Бог на душу положит. Это я ведь Ольге нужен в реализации её, как она выразилась, идее фикс, а не наоборот… В целом, разумом я Ольгину беду понял, но как это будет происходить на деле – старался не представлять, чтобы не заводить себя. Пусть будет, как будет!.. Вновь обвязавшись простынёй, я вышел из душевой. Ольга всё ещё медленно плавала в бассейне от стенки к стенке. Увидев меня, она обворожительно заулыбалась и интимно поманила:
–Иди ко мне!
–Не-а! Там – холодно!
–Тут – шикарно!.. Зря не хочешь! Андрюш, тогда возьми в холодильнике по баночке пива.
Когда я вернулся с банками пива, то Ольга уже вылезла из бассейна. Она полностью была мокрая, и вода струями стекала с неё на пол. Ольга сунула ноги в сланцы:
–Разотри меня! – она протянула мне полотенце, а сама, вскрыв баночку пива, стала пить. – Только не сильно! Нежности хочу!
Стараясь не задевать интимные места, я стал аккуратно протирать её тело. Она кокетливо улыбнулась:
–Лучше, лучше трите, мужчина! Не везде протираете, однако!
–Ну что Вы, женщина, я очень стараюсь! Просто у Вас неровности имеются на теле.
–Вот все неровности и надо тщательно протереть.
–А вдруг я их напрочь сотру?!..
Она прыснула. Немного пива изо рта непроизвольно выплюнулось на её грудь:
–Ой!.. Хм, интересно!.. Мужчина, хотите бесплатного пива? ОближИте вот здесь?!..
–Ух, напьюсь сейчас!.. Ым-м!..
Ольга сначала напряглась от лёгких прикосновений моих губ к её телу, а потом чуть выгнулась назад:
–Обалдеть!.. Я не могу уже!.. Андрюш, пойдём в парилку!..
Я пропустил её вперёд. В парилке, как только за мной закрылась дверь, Ольга резко повернулась ко мне и, глядя мне прямо в глаза, стала медленно снимать с меня простыню… А я приспустил бретельки её лифчика. Маленькие соски такой немаленькой женщины набухли, бесстыдно маня к себе… Какой мужчина тут устоит от такого искушения?!.. Только евнух, разве что… Я же евнухом вовсе не был.
…Потом мы обнажёнными купались в бассейне, дурачились и вновь грешили… Два часа пролетели быстро. При возвращении в номер Ольга уговорила меня остаться ночевать у неё… Это была для меня незабываемая ночь. Как призналась Ольга, то и у неё никогда не было такого. Под утро, провожая меня, она у закрытой ещё двери попросила:
–Андрюш, я надеюсь, что всё останется между нами и ни одна душа не узнает о случившемся! Я тебя доставать не буду, но и ты на работе держи себя благоразумно. Через месяц-полтора увидим результаты. Если же результатов не будет, Андрюш, то надо будет мероприятие повторить.
–Оль, я очень даже согласен повторить такое приятное мероприятие!
–Андрюш, я тоже согласна, но… Сам понимаешь: во всём нужна мера. А иначе это может далеко зайти… И вообще, мужчина, держите не меня, а себя в руках!.. Я разврата тут у себя, понимаете ли, не допущу!.. Подожди, дай, ещё расцелую тебя, сладкий ты мой леденец!..
…Так сбылась моя не такая уж и глупая мечта о, казалось бы, совершенно невозможном.
Днём я отсыпался, устало сказав соседу, что всю ночь бродил по городу да ночным клубам. Он поверил… Не пошёл я даже и на обед – попросту проспал… Но после обеда вытащил себя из постели, сделал пробежку по магазинам, где накупил сувениров для домочадцев. Вечером мы всей группой выезжали с вокзала в Москву. О наших с Ольгой отношениях никто даже и близко не догадывался, а мы никому-никомушеньки не давали повода думать иначе ни полу-взглядом, ни полу-вздохом, ни полунамёком. Это – наши с нею дела, и они никого, кроме нас двоих, не касались. Даже наших родных и близких… Даже её мужа, как бы это ни было парадоксально… Каким же я был наивным и, более того, глупым!..
…За прошедший после командировки месяц с небольшим я всего лишь раза три, да и то мельком, виделся с Ольгой, но не наедине – в лифте или при входе в «муравейник»; она мне, как и всем приветливо кивала, здороваясь со мной… В среду, 10 ноября, как раз в День милиции, мой начальник позвонил мне по местному телефону:
–Храмов, зайди к Ольге Васильевне – начальнику аналитического управления. Вы с ней в командировку ездили. Она что-то там по итогам командировки хочет уточнить. Да, Андрей, и привет ей от меня персональный передать не забудь, а также «спасибо большое» – она недавно очень выручила наш отдел!
Прихватив с собой на всякий случай записи-черновики из командировки, я прибыл в приёмную. Молоденькая секретарша, уточнив мою фамилию, попросила подождать, так как Ольга Васильевна сейчас разговаривает по телефону с замминистра. Ого! Наш начальник по служебным делам выше, чем с начальниками управлений не якшается. Я присел на стул. Секретарша, печатая документы на электрической машинке «Ятрань», успевала поглядывать на селекторный ящик. Наконец, она произнесла: «Освободилась», и тут же сняла трубку:
–Ольга Васильевна, к Вам – Храмов Андрей Александрович.
–Да, да, Оленька, пусть войдёт! И приготовь нам два кофе, пожалуйста! Минут двадцать меня ни для кого нет… Ну, разве что – для министра или замов.
–А если Ваш супруг позвонит?
–Супруг?.. Оленька, если он позвонит – соедини, конечно же!
Я вошёл в кабинет. Ольга радостно мне улыбнулась и жестом пригласила присесть за длинный стол поближе к себе с правой стороны, что я и сделал. Она прошептала:
–Пока готовится кофе, поговорим о делах. За результаты командировки отчиталась нормально. Всем членам комиссии будет выписана приличная премия. Что это у тебя в руках?
–Да вот прихватил черновики из командировки.
–Давай сюда, будто я их рассматриваю.
Я протянул ей свои записи. Ольга положила их перед собой и сразу же несколько листов перевернула, словно уже просмотрела их. С её лица не сходила лёгкая улыбка, но как только вошла секретарша с подносом, на котором стояли две малюсенькие чашки дымящегося ароматного кофе и сахарница, улыбка тут же исчезла, и лицо приняло деловой вид.
–Благодарю, Оленька! Так что, Андрей Александрович, вот именно на этом существенном моменте я и хотела бы заострить Ваше внимание. В следующий раз нам нельзя допускать таких оплошностей, чтобы нас не подняли на смех проверяемые нами организации. Думаю, что Вам это понятно. Но ведь и это – не всё. Есть ещё два момента, на которых я бы хотела более подробно остановиться…
Оленька, бросив на меня сочувственный взгляд, вышла с пустым подносом из кабинета. Понятно, что вся эта тирада была произнесена для неё. Как только дверь за секретаршей закрылась, Ольга Васильевна кивнула на мою чашечку с кофе:
–Пей! Оля очень вкусно готовит кофе на турочке (я тут же с удовольствием пригубил). А второй вопрос (она перешла на полушёпот): у меня – задержка (тут она широко и счастливо улыбнулась). Врач вчера сказала, что я точно забеременела. Так что, увы, Андрюша, но повторного мероприятия у нас больше не будет. Хотя я с удовольствием вспоминаю ту ночь, и очень-очень тебе благодарна! Теперь я буду делать всё для сохранения ребёнка и, надеюсь, ты понимаешь, как это важно для меня (я понимающе кивнул, почувствовав одновременно и облегчение, и сожаление). В связи с этим, Андрей, я бы хотела заранее расставить всё по своим местам (я непонимающе вскинул брови). Мужу я вчера сообщила о беременности. Он не очень-то и обрадовался, что, в общем, было ожидаемо, но и не расстроился. Единственное спросил: знает ли он тебя, на что я ответила отрицательно, сказала, что ты – не москвич, а из другого города, что, в целом, так оно и есть. Так вот, Андрей, никто, слышишь, никто не должен знать, кроме нас с тобой, разумеется, кто на самом деле является истинным отцом ребёнка. У него родным отцом будет числиться Михаил. Хочется верить, что он его потом полюбит. Ты никогда не должен претендовать на какие-либо родительские права и на встречи с ребёнком. Он – не твой!.. Забудь о нём! В свою очередь, обещаю тебе, что и я никогда не буду требовать от тебя проявления каких-нибудь родительских обязанностей; я имею в виду – алименты и прочее, и не буду рассказывать, чтобы не тревожить тебя, как растёт ребёнок. Думаю, всё логично и справедливо.
Я медленно покачал головой, давая понять, что согласен с её словами, к которым я, в принципе, был готов уже больше месяца. Но всё же слова Ольги оказались для меня не слишком приятны своей категоричностью и некоей несправедливостью… «Ну да, мавр сделал своё дело, мавр может уходить… Ты ведь лишь для зачатия и был приглашён-то в соучастники, а о большем – и не мечтай…»
Ольга пригубила свой кофе и, поставив чашечку на блюдце, сказала:
–Андрей, помнишь тех ребят в гостиничном лифте? Так вот, мне кажется, что я низенького опять видела – он к мужу приезжал дня три назад. Он меня не видел, а я его случайно увидела в окно, когда он уходил. Лица его чётко я не разглядела, но мне почему-то кажется, что это точно был он. Но это – так, для информации. Будем надеяться, что всё будет хорошо! – она покусала губы и с некоторой виноватинкой улыбнулась мне.
Это сообщение меня слегка встревожило. Ольга – не тот человек, чтобы ошибаться, и манией преследования не страдает… Разом допив кофе, я отставил в сторону чашечку, на дне которой образовалась гуща в виде кулака с поднятым средним пальцем, перегнулся через стол, забрал свои записи, и официальным тоном громко произнёс, глядя на Ольгу, которая с состраданием смотрела на меня:
–Я всё понял, Ольга Васильевна! Учту Ваши слова! Полагаю, что не обману Ваших ожиданий. Да, и ещё: передаю Вам дружественный привет и большое спасибо от своего шефа – он просил меня об этом.
Ольга легко поднялась с кресла и подошла ко мне вплотную, провела нежно подушечками пальцев по щеке, прошептав на ушко:
–Андрюш, не обижайся! Как будет дальше, после рождения (она тронула себя за живот) – пока не знаю, но честно признаюсь, что мне хотелось бы повторить с тобой те приятные процедуры.
И вновь я поверил её словам и глазам. Но спросил совершенно о другом:
–Оль, а уже известно, кто… у вас родится?
–Глупенький! Рано же ещё. Но кто бы… у нас ни родился, я уже люблю крошку, которая живёт во мне!.. Всё, иди! – она подбородком указала в сторону двери.
Я, кивнув на её живот и горько бросив: «Берегите руку, Сеня!», вышел из кабинета. Оленька поливала горшочки с цветами, заполонившими подоконник, и участливо улыбнулась мне на прощание, мол, схлопотал от начальницы? Я неопределённо пожал плечами, мол, ничего не попишешь – такова уж наша холопская доля.
Меня переполняли противоречивые чувства после того, как я покинул кабинет Ольги. В голове крутились последние слова Ольги о гипотетической возможности новой нашей близости… Кое-как дождавшись конца рабочего дня, я поспешил домой, где меня ждала любимая жена – она приходит пораньше с работы. А не завести ли нам с ней ещё одного ребёнка?!.. А что? Моя зарплата позволит прокормить троих детей. Вот и премию, к тому же, пообещали. Надо бы супруге рассказать о предстоящей премии – порадовать. Нетушки, сообщу, когда получу, чтобы уж – наверняка, а то вдруг – не дадут… Принесу, брошу небрежно на кухонный стол… нет – россыпью на кровать, когда она залезет под одеяло спать… Я был в приподнятом настроении и в предвкушении страстной ночи.
Дома встретила тишина. Ребятишек дома почему-то не было, хотя они сегодня первый день после каникул пошли в школу. Жена в зале что-то смотрела по телевизору. Ага, новенький видик включила… А ведь обычно мы его вместе смотрим. Странно.
–А где дети?
–Дети у мамы, – она даже не повернула головы.
–Юль, ты чего?
–Ничего.
–Не понял!..
–А что тут понимать. И так всё ясно. Вот, кино про тебя смотрю, как ты развлекаешься с Ольгой.
Я застыл и онемел. Не может быть!..
Супруга с яростью повернула ко мне лицо:
–Чё ты сюда припёрся? Уже можешь идти куда хочешь и к кому хочешь, но только ни сюда. Понял?! Видеть тебя не могу, сволочь!.. Тряпки на первое время я тебе собрала – чемодан стоит в спальне. Больше никогда ко мне не подходи! Ненавижу!.. На развод я подам сама.
Мне нечего было сказать. Рядом с ней на диване лежали распечатанный плотный бумажный конверт жёлтого цвета и разбросанные цветные фотографии, где мы с Ольгой целуемся, обнимаемся, плещемся в бассейне в обнажённом виде. Тут же лежит и аудио-кассета… И ещё вдобавок – и это видео, крутящее кино в видике!..
–Откуда это у тебя?
–Какая теперь разница?.. Или твои враги, или муж этой стервы подкинули в почтовый ящик с запиской «Обязательно мне посмотреть сначала наедине». Вот, посмотрела и приняла решение… Андрей, ты меня хорошо знаешь! Я никогда тебе не прощу измены! И жить с тобой дальше я не буду!
Конечно же, я знал принципиальность Юлии. И очень даже неплохо знал. Но всё же я нашёл в себе силы попросить прощения и попытаться примириться:
–Юль, ну, прости, пожалуйста, дурака! Всяко ведь в жизни может случиться. Дай надежду: может, у меня есть хоть какой-нибудь маленький шанс на примирение?
–Шансов у тебя – ноль целых и ноль десятых. А с дураком никогда не мечтала совместно жить. «Случиться…» Вот и случилось, что ты случился с этой сучкой… На размен даже не претендуй, понял?!.. Квартира эта детям достанется. А ты себе новую, иди, зарабатывай, может, тебе эта твоя начальница поможет. Тьфу!.. Противно даже с тобой разговаривать! Всё, давай, отваливай отсюда со своими шмотками. Мама уже скоро детей привезёт, не хочу, чтобы они тебя увидели. Я им честно скажу, что ты нашёл себе другую тётю. Но на алименты я подам, не расстраивайся. Будешь как миленький до совершеннолетия им платить… Ишь ты, прижился тут под бочком безотказный любитель-профессионал детей делать!.. Вот и иди, дальше делай детей, кобель паскудный!
На супругу было неприятно смотреть (впрочем, как и ей на меня) – от потока неслыханной ранее от неё брани она раскраснелась, глаза сверкали от гнева и презрения ко мне. У меня в висках надрывались барабаны: «Это тебе – за грех твой смертный! Она – полностью права. Как бы ты повёл себя на её месте? Да точно так же и повёл бы, поэтому, сопи себе в тряпочку!..»
…Перед выходом из дома я созвонился с другом-однополчанином, который согласился приютить меня на время. Он жил на окраине Москвы в районе Тёплого Стана. Мы посидели с ним и его супружницей на кухне, выпили за тяжёлую мужскую долю. Мне пришлось честно рассказать друзьям о своих приключениях-злоключениях. Выслушав, Любаня подбодрила меня:
–Андрюш, может, наладится ещё у вас всё. Мы ведь, женщины, знаешь какие: сначала говорим и делаем, а потом думаем. А если не получится, то найдёшь ты себе запросто новую подругу. Если что, могу посодействовать.
–Ну, уж нет, с меня пока хватит! Надо с жильём определиться для начала. Не в примаки же идти!.. Попробую на работе, может, место в общаге выделят. Хотя в последнее время, я слышал, напряги с общагами везде начались, по всей стране. Новые хозяева стали появляться. Людей выгоняют в наглую, даже с малыми детьми.
–Андрей, это смотря какая женщина тебе на пути попадётся; к иной можно и в примаки пойти – ничего в этом зазорного нет. Ты же не альфонсом собираешься быть… Вот тебе пример: Толик – живёт у меня, и ничего! (она потрепала Толика по голове, а он довольно, как кот, улыбнулся). Сколько лет мы уже вместе!.. Дочка вон растёт…
Я полагал, что со мной случилась крупная жизненная неурядица, неприятность, хуже которой может быть только серьёзная болезнь или смерть близкого человека, что скоро всё образуется и войдёт в нормальное русло, но я ох как ошибался. За этой первой неприятностью комом повалили и другие. Да что там – неприятности: катастрофа с бедою и горем.
Пока с утра я на работе утрясал вопрос с начальником отдела по поводу пробивания для меня койко-места в общежитии, то у кадровиков, оказывается, по мне уже был кардинально решён вопрос. Сразу же после обеда меня вызвал в свой кабинет начальник управления кадров:
–Андрей Александрович, вынужден сообщить неприятную весть: с сегодняшнего дня Вы уволены по собственному желанию. Вам нужно срочно написать заявление на увольнение.
Я опешил. Начальник старательно не смотрел мне в глаза, а сосредоточенно перебирал бумаги на столе.
–А можно узнать, что случилось и какова причина моего скоропостижного увольнения?
–Что случилось – это Вам самому лучше знать. А причина Вашего срочного увольнения – звонок нашему Министру из (он, сделав небольшую паузу, перешёл на шёпот и показал глазами наверх) аппарата Правительства. Где-то кому-то Вы, по-видимому, сильно перешли дорогу. Я, конечно, понимаю, что это неправильно, но мне лишней головной боли не надо, иначе меня самого уволят в один день… Вот, держите – чистый лист и образец заявления на увольнение. Поверьте старому Каа: сейчас лучше смириться и нормально уволиться (я и сам понимал его правоту, быстро списал заявление и отдал ему в руки; он, прочитав, вздохнул облегчённо…) Сегодня же Вас рассчитают. Команда в бухгалтерию уже пошла. Сейчас приказ напечатаем и им отдадим. Вы уж извините, что это вот так происходит. Времена такие настали. Со временем, думаю, всё утрясётся. Мы знаем Вас, Андрей Александрович, как хорошего и перспективного специалиста, и постараемся взять назад.
–Ясно… что ничего не ясно.
Ольга?!.. Неужели, это Ольга сделала? Или муж её подгадил? Но он-то откуда мог про меня узнать? А – кассеты, а – фотографии?.. Как они появились? Так ведь и Ольга сама могла всё это подстроить, чтобы потом меня просто убрать с глаз долой, как отработанный и уже не нужный элемент. Но почему так жестоко? Зачем же тогда мою семью разрушать?!..
Я хотел, было, поговорить с Ольгой, но секретарша Оленька сообщила, что Ольга Васильевна сегодня с утра со своим заместителем уехали во Владимир, и на работе они будут только завтра. А мне уже сегодня нужно обязательно сдать удостоверение, являющееся и пропуском в здание Главка, иначе не получу в кассе расчёт, и в кадрах не смогу забрать свои два диплома и трудовую книжку…
Жаль, что не успел с Ольгой переговорить!..
…За час до окончания рабочего дня меня полностью рассчитали. Пришлось немного побегать с «бегунком», но в конечном итоге я получил вполне приличную сумму. Надо детям отстегнуть, так сказать, в качестве алиментов. «Эх, Вася!.. Докатился!.. Променял родных детей на… дитё, которое родное-неродное... Мда!..» Напоследок зашёл за своими личными вещами в свой родной отдел. Сослуживцы сочувственно похлопывали меня по плечу: «Не унывай! Всё перемелется!..» Мой шеф был расстроен:
–Андрей, я вообще был не в курсе. Мне искренне жаль, что тебя «уходят»! Даю тебе телефон моего сокурсника, он в другом главке работает практически в таком же отделе. Я с ним уже созвонился, он будет ждать тебя на ознакомительную беседу. Дай Бог, чтобы у тебя всё сложилось! Мне с тобой легко работалось. Может, когда-нибудь ещё и вернёшься сюда…
–Семёныч, с меня – один грамм и сто огурчиков!..
Эх, устами бы Семёныча да мёд пить!.. Реальность, как показали дальнейшие события, оказалась более жестокой.
На другое утро я еле дождался начала рабочего дня. С трепетом набрал номер друга моего шефа Семёныча. После окончания института это было второе место моей работы, не считая перевода в Главк. Не так уж часто я решал вопросы по своему трудоустройству, поэтому испытывал лёгкий мандраж перед встречей. Новый мой потенциальный начальник попросил показать ему дипломы и трудовую книжку. Мы сразу друг другу понравились; он увидел во мне профессионала, и тут же договорился с начальником кадрового управления о приёме меня на работу. В кадрах я написал автобиографию и заявление, и услышал радостные для меня слова, что уже в понедельник смогу приступить к работе на новом месте, временный пропуск будет ждать меня в бюро пропусков на проходной, нужно лишь предъявить паспорт. Из Главка я вышел окрылённым: «А жизнь-то налаживается, господа! Оказывается, Андрюха, всё не так уж и плохо! Будем живы – не помрём! А ты – вешаться, топиться…» Но тут вмешался внутренний голос: «Не говори «гоп»! То ли ещё будет!», а второй, естественно, с ехидцей добавил свою ложку дёгтя: «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги». Вот ведь гады какие, эти голоса!.. Вечером мы с Толиком и Любаней подняли тост за мою новую работу.
…В субботу Толик со своим семейством уехали на дачу, чтобы законсервировать её на зиму, и возвратятся лишь завтра к вечеру, а я поехал к себе домой… Точнее, в бывшую свою квартиру, но дома никого не оказалось. Наверное, супруга уехала с детьми к своей матери в Раменское. В квартире уже произошла небольшая перестановка: сына Димку Юля переселила в зал, а Дашутка осталась в детской. Всё правильно! Я давно предлагал так сделать. Они ведь – разнополые, взрослеют и развиваются. Ага! Мои фотографии со стен были убраны, кроме одной, где мы все вчетвером сидим весёлые и счастливые на берегу Чёрного моря. Может, не всё ещё потеряно, а? В нашей спальне (в бывшей – «нашей») стояли две большие китайские красно-синие клетчатые сумки, с которыми ездят челночники, набитые до отказа моим барахлом. К одной из сумок была прилеплена скотчем бумажка, на которой красным фломастером так и написано: «Твоё барахло». Нет, не простила!.. Зря надеюсь. Я слишком хорошо знаю Юлькин характер. И не простит.
Дожидаться своих не было смысла: они могли вернуться как поздно вечером (как мне потом тащиться с Речного вокзала через всю Москву с сумками до Толика?), так и в воскресенье. Телефона в Раменском у тёщи не было, но, даже если бы и был, то я бы не стал звонить. Юля номер телефона Толика хорошо знает: она с Любаней часто переговаривается по полчаса, а то и по часу. Но утрясать с Юлей по телефону такой щепетильный вопрос – тоже бессмысленно: бросит трубку, и всё, только хуже будет… Забрав вещи, я потащился к Толику, где меня ожидала скукота. И поговорить по душам не с кем. Возьму-ка я пива, да посижу один на один с телевизором…
Хорошо, хоть с работой подфартило. Вон, сколько людей теряют один за другим работу, и не могут подолгу устроиться по специальности: разваливаются различные учреждения, работавшие десятилетиями, НИИ, заводы и фабрики, управленческие структуры, детские сады… Освобождённый от социалистического труда народ вдарился в прямом смысле в рыночную экономику, а точнее – в торговлю, где одни продают, другие покупают, а третьи надзирают. Жить-то на что-то надо! Появились большие и маленькие рынки, расплодилось ларьков, торгуют стар и млад прямо у выходов из метро и на остановках. Бардак! Когда всё это кончится?.. Тут ещё и на Северном Кавказе не спокойно. Поговаривают, что сепаратисты во главе с генералом Дудаевым хотят там гражданскую войну устроить. На моей родине, в Татарии, как и в соседней Башкирии, тоже начался парад суверенитетов: кое-какие горячие головы хотят отделиться, чтобы стать этаким самостоятельным государством внутри большого государства… И откуда столько придурков понавылазило вдруг?!.. Люди словно с ума стали дружно сходить.
Может, мне на сверхсрочную в армию пойти?.. Да нет, меня, старика такого, уже по возрасту в армию не возьмут… Тем более, недавно читал в газете, что и из нашей нищей армии народ повалил на гражданку из-за задержек в зарплате. А где сейчас в нашей стране хорошо и кому сейчас легко?.. Никто чёткого ответа не даст. Поэтому многие наши сограждане ринулись на Запад, где будто бы всё стабильно. Мне переселение на Запад не грозит: у меня там родственников нет, ехать мне не к кому. Да и денег у меня таких нету… Вот правильно сделал, что не стал оставлять на кухонном столе деньги для ребятишек – будет конкретный повод встретиться с Юлей, попробовать ещё раз с ней поговорить о нас. Завтра вечером? Нет, вот устроюсь в понедельник, и вечерком заеду домой… к Юле… «Эх, Юля!..» Как убить завтрашний день? Съезжу-ка я в центр, давно не гулял просто так.
Воскресенье я целый день провёл, бродя по центру Москвы, сходил на Красную площадь, в ГУМ, погулял по Арбату и Тверской. Поразился тому, во что превратился ещё недавно уютный Арбат. Кого здесь только не было: и вперемежку, и по отдельности художники и матрёшечники, фокусники и напёрсточники, певцы и чтецы, автомобили с разменом российских рублей на американские доллары; и буквально повсюду: многочисленные продавцы значками, орденами и медалями, удостоверениями и трудовыми книжками, книгами и продуктами, разложенными на грязных лотках. И всюду – грязь и мусор! К одному за другим продавцам подходят пара-тройка крепких коротко стриженных ребят-качков в кожаных куртках, спортивных брюках и кроссовках, и в открытую собирают с них мзду за то, чтобы они же их не трогали. Куда смотрят власти? А власти, в лице постовых милиционеров, тут же идут следом за качками-рэкетирами, и собирают с продавцов и артистов свою дань за то, что им здесь разрешили находиться. И это всё происходит на глазах у прохожих, гостей города, в том числе и иностранцев. Этих представителей власти бардак не волнует. От одного из прохожих услышал презрительное, сказанное вослед постовым, которые не могли не услышать: «Наша милиция не нас бережёт. Скурвились, лимитчики…» Скурвившиеся милиционеры даже не поёжились…
На Тверской – чуть поспокойней, чем на Арбате, но тоже грязно, и везде торгуют новоявленные торгаши: аудио- и видео-кассетами, книгами, газетами и журналами, бижутерией и детскими игрушками, детской одеждой и взрослым нижним бельём, разноцветными спортивными костюмами, легинсами и лосинами, кардиганами и… военной камуфляжной формой. Последнее меня резануло так же, как и торговля орденами и медалями на Арбате. То есть, вот так запросто теперь можно купить военную форму? Я даже поинтересовался у одного из продавцов, кому её продают и нужно ли удостоверение воина-интернационалиста или хотя бы паспорт? Тот откровенно рассмеялся, сверкая я золотыми зубами, и сказал, что ничего не нужно, кроме денег… Страшного вида автоматы для гадания по руке очень сейчас нужны всем людям нашей страны – их множество понапичкано по улицам Москвы и у выходов из метро; люди должны знать своё будущее… Мне своё будущее незачем знать… Не хочется… Водку и пиво теперь можно купить в любое время в каждом втором ларьке. И повсюду на земле вдоль стен зданий – пустые бутылки, банки, пакеты, обёртки, окурки, и раздавленные следы жвачки… Куда нас ведут наши политики? В какую свободную страну? И это называется цивилизацией?! Мне, должен признаться, такой цивилизации не надо!.. Но кому моё персональное мнение интересно!?..
Пока я бродил по центру столицы нашей Родины, естественно, много дум передумал про нас с Ольгой. У меня сложилось стойкое убеждение, что она если и не виновата в том, что меня уволили, то точно должна быть в курсе. Не зря же она этак вовремя свинтила во Владимир. Да и свинтила ли? Просто не хочет встречаться со мной, и всё… А ведь она, скорее всего, и в курсе про видео и ауди-записи, и про фото, подкинутые моей жене. Сука! Артистка! Ну, артистка! Отлично сыграла роль! А я-то, пентюх… Но её глаза!.. Нет, они не врали. Да и в кабинете, когда она призналась, что забеременела, они тоже не врали… Запутался я совсем. Как бы мне всё же с нею поговорить? Надо позвонить ей на рабочий телефон, благо я оставил себе список служебных телефонов… Домашнего её телефона я всё равно не знаю. Знаю лишь, что живут они где-то в районе стадиона «Динамо»; она рассказывала, что ей там квартиру дали после долгожданной победы сборной страны на чемпионате Европы. А муж её к тому времени уже не играл, а тренировал юношескую команду.
Слушай, Андрюха! А ведь Ольга подозревала какого-то парнишку, кого, якобы, выдела и в гостинице, и среди окружения своего Миши-Буфета. Может, это он со своим напарником установил в гостинице подслушки-подглядки?.. Да нет, бред какой-то! Шпионские страсти, прям! Ну, кому я нужен?! Не шпион, не бизнесмен, не политик… Так…
И тут меня аж жаром обдало: конкурент?.. Конкурент в постели?.. Любовник жены?.. Соперник, наставляющий рога?.. Ревность?.. Ревность ко мне, как к любовнику жены?.. А что? Сейчас ведь появились разные детективные агентства и фирмы, предлагающие свои услуги по слежке за неверными супругами… Не может быть!.. А ведь запросто может быть, что её богато-криминальный ревнивец-супруг со своими связями и возможностями устроил слежку за женой, а я лишь подвернулся некстати… Да нет! Учитывая, что запись появилась давно, то у него была масса времени, чтобы отомстить мне, устранить или, подловив, переломать рёбра-ноги-руки… Но увольнять меня!.. Это мелко для него! И зачем столько времени ждать было?.. Запутался я… И всё же, надо будет попробовать с Ольгой перетолковать, вдруг она хоть что-то сможет прояснить. Не может ведь она до сих пор вообще ничего об этом не знать, в том числе и о фото с записями!..
В понедельник я как штык прибыл на новое место работы, но на меня не был выписан временный пропуск. Охранник протянул мне бумажку с небрежно написанным внутренним номером начальника управления кадров, с которым я общался в пятницу. Телефон висит на стене вестибюля проходной. Я набрал номер и представился. Начальник в трубке прокашлялся:
–Андрей Александрович, тут такое дело. В общем, по Вам поступила персональная команда «не принимать». Увы, но ничего поделать не могу.
Такая новость меня оглоушила:
–Команда? От кого, если не секрет?
–Был звонок одному из наших заместителей с верхов от серьёзных людей, насколько я понял. Сказали, что за Вами какие-то тёмные делишки имеются, и что даже в отношении Вас возбуждено уголовное дело в одном из РУВД Москвы.
–Уголовное дело? – абсурд какой-то. – Ни в каких делишках я не замечен, и уголовных дел против меня не возбуждалось, уверяю Вас. Уж я бы об этом уже знал.
–Не уверен. Мы – люди маленькие. Мне моё место дорого. Вы уж извините, но сейчас Вам наша работница вынесет Ваши дипломы и трудовую книжку, – он, не попрощавшись, положил трубку.
Через минуток этак пять я услышал:
–Кто тут Храмов?
Я подошёл к полной женщине в вязаном женском костюмчике василькового цвета, и она через турникет протянула мне газету с вложенными моими документами:
–Шеф тут на листочке написал для Вас пару телефонов, к кому Вы могли бы ещё обратиться. Не понимаю, чем Вы не подошли? Такие специалисты нам нужны.
–Нужны, да не нужны, – я горько усмехнулся, и забрал документы. – Будем искать такую же работу, но с перламутровыми пуговицами.
У меня ещё хватало моральных сил на шутки, хотя на душе скребли кошки. Кто-то явно идёт по моим следам и делает всё, чтобы меня никуда не взяли. Зачем?! Ладно, попробуем ещё прозвонить по этим телефонам. Надо только жетончики купить. Пластмассовые шоколадного цвета жетончики для таксофонов недавно заменили двухкопеечные советские монеты, вышедшие из употребления, и продавались во всех киосках «Союзпечати», то бишь по-нынешнему – «Роспечати». А есть ли смысл звонить? Ведь и там, судя по всему, обломится с трудоустройством. Кто-то очень влиятельный дёргает за ниточки и на расстоянии управляет моей судьбой, как будто я – марионетка. Миша-Буфет? Возможно. Да не «возможно», а вероятнее всего… Надо бы всё-таки с Ольгой поговорить.
Накупив горсть жетончиков, я с первого же таксофона позвонил на служебный телефон Ольги. Секретарша Оленька меня тут же соединила. Ольга, узнав мой голос, приветливо поздоровалась. Я подробно обрисовал ей ситуацию, возникшую со мной за последние дни с последней нашей с нею встречи. Она слушала молча и не перебивала, а когда я закончил, то услышал:
–Вот, значит, как?! Я обо всём этом ничего не знала. Не знала ни о твоём увольнении, в вообще ни о чём… Видео и фото, говоришь?.. Андрей, я попытаюсь сегодня же поговорить с мужем, но… Думаю, ты – прав. Если это его такая месть, то… здесь, в Москве, у тебя вряд ли получится устроиться на нормальную работу – не дадут они. Как бы они ещё какую каверзу не подстроили!.. Андрей, может тебе на время уехать куда-нибудь? Хотя бы домой… Если что, я позвоню туда руководству, чтобы там тебе помогли устроиться по нашей системе… Прошу, ты только не теряйся из виду! Если что, оставь через Оленьку свои контакты… Но лучше – сообщи мне. Андрей, позвони мне, пожалуйста, завтра в это же время на этот же телефон. Представься Оленьке… допустим, Максимом Андреевичем… Да, именно так и представься, я себе записала это имя… Надеюсь, что кое-что уже я выясню… Неужели даже видео есть, как мы с тобой?.. Вот сволочи!.. Это неожиданно и очень неприятно… Хотя у меня были кое-какие подозрения о слежке, но не думала, что всё так круто замесится… Да ещё и семью разрушать!..
…На всякий случай я позвонил по одному из телефонов, записанному мне последним начальником кадрового управления, но там мне сообщили, что они готовятся к реорганизации, что их министерство скоро станет федеральным агентством, а потому пока никого не принимают на работу. Второй телефон вообще не отвечал, хотя я в течение дня звонил несколько раз. Может, кадровик – в отпуске или на больничный ушёл?.. А может, начальник управления знал, какие телефоны мне давать, что они – не сработают? Может, ему подсказали это сделать?.. Если это так, то плохи мои дела. Придётся последовать совету Ольги и уехать в Казань. Даже если и по специальности там не устроюсь, то куда-нибудь всё равно устроюсь.
Зайдя в один из скверов старой Москвы, я расположился с пакетом кефира и пирожками на лавочке, и просидел в грустных размышлениях часа три. Да к чёрту эту Москву! Надо, надо ехать домой, и как можно быстрее. Знаю, что и там сейчас с работой стало туго, но в любом случае родственники не дадут помереть с голоду. Можно ведь завербоваться куда-нибудь на Север или на вахтовую работу… А что – заработаю хотя бы, пусть и нелегко будет. Тут уж не до живу, быть бы живу!.. Завтра с Ольгой переговорю, да начну собираться в родимую Казань… Детей жалко, Димку с Дашкой!.. Буду приезжать иногда. Надеюсь, Юлька разрешит с ними видеться… Эх, Андрюха! Учудил, теперь вот и расхлёбывай!.. Через сколько там Юлька придёт с работы? (я глянул на часы). Кстати, а чего это я?! Можно и пораньше домой приехать: дети со школы уже пришли, а Юля позже подойдёт… Стоп! Она же как раз с сегодняшнего дня в отпуск должна была пойти. Тем более! Чего я тут сижу высиживаю? Ехай, ехай, Андрей Александрович! Разговаривать с Юлией надо!..
В своём родном дворе я как неродной, спрятавшись за толстым деревом, минут пять понаблюдал за родными окнами. Юлька хлопотала на кухне. Мелькнула голова сынишки. Значит, все дома… Я выдохнул из себя воздух, и вошёл в подъезд. Лифт не работал; пришлось на четвёртый этаж пешкодралом подниматься. Это хорошо ещё, что мы выбрали четвёртый этаж, а не девятый или двенадцатый, где мне тоже при распределении ордеров предлагали варианты; при осмотре квартир тоже лифт не работал, поэтому мы и решили остановиться на более низком этаже… А вот и лифт заработал!.. У нас во всех подъездах дома вечная проблема с дверями лифтов – застревают и выходят из строя, пока не придёт лифтёр с монтажкой… Эк я завернул – «у нас!..» Ни фига себе! Юля уже сменила личинку замка… Не простит, значит, меня!.. Жаль!.. Я нажал кнопку дверного звонка…
Дверь открылась не сразу (явно посмотрела в глазок, кто это тут нарисовался). Лицо ещё недавно любимой моей жены было каменным. Некстати вспомнилось, как я шутил над ней, когда её лицо принимало такое выражение: «Юль, ты только с таким лицом в море плавать не вздумай, а то камнем на дно пойдёшь!» Это тогда её очень смешило. Но сейчас на каменном лице присутствовало и презрение. Ко мне!.. К кому же ещё?!.. А из зала доносится одна из наших с ней любимых песен «Лицо в ладонях» с пластинки ВИА «Поющие сердца». Вспоминает!.. Господи, может, не всё ещё потеряно?!..
–Вы к кому, гражданин?
Дети, с любопытством и радостью смотревшие на меня, удивлённо взглянули на мать, мол, чего это она?
–Юль, ну, перестань!.. Я тут это… денег ребятишкам принёс. Уеду я, скорее всего, скоро в Казань. Меня ведь уволили с работы, а новую пока найти никак не получается.
–Поздравляю! Служебные романы обычно так и заканчиваются. Ещё один Новосельцев нашёлся со своей мымрой.
–Юль, ну причём тут Новосельцев? Тем более, у Новосельцева в конце всё благополучно закончилось, – я попробовал улыбнуться, намекая на примирение.
Супруга поняла, что погорячилась, но её было уже не остановить:
–Вот и иди, целуйся со своею… этой… да, да – с мымрой! Или теперь боишься? Бог видит, кто кого обидит! Получил от ворот поворот за грехи свои. Что ж тебе эта тварь, любовница-то твоя, не поможет?.. И передай этой гадине, чтобы она мне больше не звонила, понял!?..
–Звонила?!.. Когда она тебе звонила?
–Да сегодня. Часа три назад. Елейным голоском сообщила, что у вас совместный ребёнок будет, и что ей с тобой очень понравилось в постели, и что ты в восторге от неё. Сволочь!.. А я-то, дурочка такая, уже собиралась простить тебя!.. Думала, ладно, оступился кобель, может, уроком тебе будет, да крепче любить начнёшь, но она дала в подтверждение своих слов послушать по телефону запись на кассете, как вы с ней в её кабинете разговаривали, и что ещё не прочь продолжать миловаться… Всё! Не прощу я больше тебя, Андрей! Это уже слишком! Издеваетесь вы с ней оба надо мной. Она, эта сучка богатенькая, тебя за нос водит, потому что ей интересны такие эксперименты, а ты и губы раскатал: как же, такая чувиха в постель потащила!.. Зато она сегодняшним звонком тебя до конца вывела на чистую воду. Сволочи вы с ней оба!
Ничего не понимая, я стоял, как оплёванный. «Зачем ей звонила Ольга? Неужели всё-таки это она всё подстроила? Вот уж точно – сучка!.. Тварь подзаборная!..» А вдруг, всё не совсем так?.. Но, судя по реакции Юли, всё так и было… Но заче-ем?!.. Я не мог сосредоточиться на своих мыслях, от меня ускользало нечто такое, чтобы я мог сейчас аргументировано сказать Юле, что здесь всё-таки что-то не так… Да и Юля не давала мне опомниться:
–Чего ты вылупился? Давай, вали отсюда! Ты растоптал мою душу до конца! Видеть тебя не могу!.. Я завтра же подам заявление на развод… А вы чего вылупились? Марш отсюда! (это она закричала на детей). Стоят тут, слушают, уши развесили… (дети испуганно шмыгнули в детскую спальню). Какой же ты, Андрей, скотина! Я ведь тебе верила…
–Юль, давай поговорим без криков! – я старался быть как можно более спокойным, чтобы не провоцировать новых вспышек гнева. – Детям ведь нужен отец!..
–Отец… Какой ты им теперь отец? Чему ты их можешь научить? Разврату?.. Ну, уж нет! Своих детей подальше от такого «папеньки» держать надо! Катись в свою Казань! Алименты по суду платить будешь! И можешь дальше продолжать любиться с этой… с этой… А вас пусть и дальше подслушивают и фотографируют. Фу, противно даже!.. Ведь не я одна знаю о вашей связи, а и ещё кто-то… Сидят там себе, семечки пощёлкивают, похихикивают над вами, да смеются надо мной: какая же у этого… жена дурёха!.. Вот тебе (фига мне прямо под нос)! Эта шалава его пальчиком поманила, он и побежал на цыпочках, она предовольная такая в купальнике перед ним прыгает, а он и сопли распустил: «Грешить, мол, не хочу, но придётся ребёночка тебе заделать, раз душа того твоя просит, Ольга свет Васильевна…»
–Юль, ну зачем ты передёргиваешь?
–Андрей, поставь себя на моё место. Это не я сиськами сверкала перед чужим мужиком. Это ты, кобелина, на замужнюю сучку залез. Такой неверный муж мне не нужен, понял! Мне … не ну… жен!.. – она по слогам, как первокласснику, повторила жуткие для меня слова.
Похоже, что терять уже нечего… Попробуем воззвать к её здравому смыслу:
–Юля, не надо относиться к мужу как к частной собственности! Я, между прочим, уже давно довольно взрослый человек, и сам могу решать, как мне поступать в тех или иных сложных ситуациях.
–Вот ты и решил. И я решила. Я – тоже взрослый человек. Частная собственность… Мы зачем с тобой под венец ходили? Чтобы ты мне рога наставлял?
Это был нокаут, гол в пустые ворота. Мне нечего было ответить, и я лишь неопределённо развёл руками, мол, так уж получилось.
–Юль, объясни, зачем ты хочешь развода? У тебя что, кто-то уже есть? И этот кто-то готов воспитывать двоих детей?
Жена подбоченилась, как торговка на рынке, доказывающая свою правоту:
–Ишь, ты! А ты что думаешь, что я уже никому не интересна?!.. Мне, между прочим, ещё и тридцати нету (ей, действительно, недавно исполнилось двадцать девять, она почти на семь лет меня младше и выглядит прекрасно…) Может, и найдётся кто-нибудь, но это – уже не твоя забота. Это тебя на старушку-ровесницу потянуло (Ну всё, начала кипятиться). Вот, иди, и продолжай с ней изменять!
–Юля, изменяют, как правило, лишь близкому человеку. А если мы разойдёмся, то это всё не будет изменой, мы ведь уже не будем близкими. И знаешь, Юль… Ты так легко готова отказаться от меня, будто тебя это устраивает, словно ты давно была к этому готова. Понимаешь, складывается впечатление, что ты лишь ждала предлога.
Супруга немного помолчала, покусывая нижнюю губу, но потом ухватилась за первые мои слова, не отвечая на справедливый упрёк:
–Вот, вот, значит, ты хочешь продолжать с ней встречаться. Сам себя и выдал. А я… а я… а я тебе тоже возьму, да и вышлю видео, как я буду заниматься любовью с другим мужчиной, чтобы ты узнал, каково мне было.
–Да не собираюсь я больше ни с кем встречаться, Юль…
–Слышала это уже сегодня в твоём телефонном разговоре с этой тёлкой… Врун! Всё, уходи из этого дома!..
–Я уйду, не кричи! Хочу лишь, чтобы ты знала, что я тебя всё равно ещё люблю. И что тут – не всё так просто. Кто-то с какой-то целью вмешался в мою жизнь.
–Да знаю я уже, кто вмешался в твою жизнь, чего ты здесь туману наводишь!.. Любит он… Всё, Андрей, уходи! Не могу больше с тобой разговаривать!
–Жаль! Я понимаю, что тебя сейчас захлёстывают эмоции, но здесь и вправду много непонятного.
–Да всё тут ясно, и яснее некуда. Прощай!.. На будущее: прежде чем приходить – сначала по телефону звони!
Она стала меня выталкивать взашей, как какого-то пьяницу…
–Юль! А – деньги? Деньги-то ребятишкам возьми!..
–Потом выплатишь, по алиментам. Не хочу даже притрагиваться к деньгам, которые ты держал в своих грязных руках, понял!?..
–Понял!.. Зря ты так, Юль!
–Не тебе меня осуждать!..
Железная дверь за мной с шумом захлопнулась, как в тюрьме какой-то. Я за всю свою жизнь ото всех вместе взятых людей столько много нелицеприятных эпитетов в свой адрес ни разу не слышал, как за сегодня из уст одного человека, ещё совсем недавно бывшего мне очень-очень близким и родным… Вот и всё!.. Крах!.. Хуже не бывает!..
Хуже бывает!.. В чём я убедился уже на следующий день.
Вернувшись от Юли, я рассказал всё Толику с Любаней, естественно, без интимных подробностей. Оба посочувствовали мне, но и только. Что они могли?!.. Но всё же поддержали меня морально. Любаня пообещала поговорить с Юлей, надо лишь, чтобы прошло несколько дней, пока гнев Юли утихнет. Сейчас, по горячим следам, она не станет ни с кем разговаривать на больную тему. А я же пока съезжу к родственникам в Казань. И оба они не смогли посоветовать, разговаривать ли мне ещё раз с Ольгой, или нет: «Смотри сам, Андрей. Тебе видней. Это ты её знаешь, а мы даже не видели ни разу».
На следующий день, шестнадцатого ноября 1993 года, около десяти утра я всё же набрал номер служебного телефона Ольги. На проводе была секретарша. Я представился Максимом Андреевичем и попросил соединить меня с Ольгой Васильевной по срочному делу – она знает, какому.
–Андрей Александрович, это же – Вы? Ольга Васильевна сейчас находится у руководства. Она высвободится примерно через час, но просила передать, чтобы Вы к одиннадцати обязательно ждали её у соседнего здания, которое за нашим Главком расположено, на берегу Яузы.
–Да? Оленька, я не смогу быть через час. Мне нужно примерно полтора часа, чтобы добраться.
–Хорошо, я ей так и передам, когда вернётся. До свиданья, Андрей Александрович!
–До свидания, Оля! Всего Вам доброго!
…Интересно! Зачем нам лишний раз встречаться, да ещё на улице? А может, она что-то этакое узнала?.. Ну, точно! Ведь наш разговор в её кабинете, когда она сообщила мне о беременности, оказался записанным. Если это не она сама записала, то – по приказу её мужа, а ей вчера что-то стало известно. Наверное, не хочет, чтобы опять записали разговор… Опа! Значит, и вчерашний наш телефонный разговор записан!.. Хреново!.. Вещи, которые я сложил, чтобы увезти в Казань, я распаковывать не стал, а на встречу поехал в кроссовках, спортивном костюме и куртке с капюшоном, чтобы потом лишь вернуться, забрать вещи и поехать на вокзал. Эта встреча меня немного поджимала по времени, но до поезда оставалось ещё достаточно времени. С билетами в последнее время напрягов не стало, люди стали меньше ездить из-за нехватки денег, да и отпускная пора давно закончилась.
До места я добрался как раз вовремя. Да и Ольга ненадолго задержалась: я увидел, как она торопливо, оглядываясь по сторонам, будто ища кого-то, идёт в мою сторону на набережную, где я дожидался её у парапета. Неужели она меня не видит? Странно!.. Ольга подошла почти вплотную и лишь тогда узнала меня.
–Ой, здравствуй, Андрей! Не сразу тебя узнала (ну да, я ведь – в таком затрапезном виде, не в костюме), – она вновь покрутила головой по сторонам.
–Здравствуй, Ольга! Что ты хотела мне рассказать?
–Андрей, у меня есть, что тебе рассказать, но давай чуть попозже. Оленька мне сообщила, что звонил Михаил, и с минуты на минуту он должен сюда подъехать, что-что важное сказать, – она вновь покрутила головой. На набережной почти никого не было, только вдалеке, метрах в двухстах, стояла машина патрульно-постовой службы, да редкие машины неспешно проезжали мимо нас. – Ты не мог бы постоять чуть в стороне, а лучше – вон там, на лавочке подождать, – она кивнула в сторону аллеи, находящейся через дорогу. – Не надо, чтобы нас видели вместе! – Ольга была взволнована, если не сказать – на нервах. Ладно, подождём! Я стал переходить дорогу, но тут услышал, как за спиной притормозил мотоцикл. Два парня в кожаных куртках байкеров что-то спросили у Ольги. Она стала показывать руками, по-видимому, как куда-то им добраться, и тут, сквозь шум работающего двигателя я услышал три хлопка. Ольга осела и схватилась руками за живот. Глаза её были наполнены ужасом. А с волос на лицо потекли красные струи. Парень, сидевший сзади, не снимая кожаных перчаток, отвинтил с пистолета глушитель и выбросил его в Яузу, а пистолет кинул к ногам Ольги. Мотоцикл взревел, и тут же рванул с места.
Ольга-а-а!.. Я ринулся к ней, но чуть не угодил под проезжавшую машину. Дорога свободна. Подбежав к Ольге, я увидел, что она была жива, но смотрела на меня стеклянными глазами, будто не узнавая. Кровь стекала ей прямо в открытый рот. На красного цвета драповом пальто я разглядел две небольшие дырочкки: одна – в районе живота, а другая слева – в районе плеча над сердцем. Боже!.. Я оглянулся по сторонам. Милиция!.. Надо позвать на помощь! Я побежал в сторону машины и стал размахивать руками, привлекая к себе внимание. Машина тронулась мне навстречу! Слава Богу!.. Я быстро объяснил сержанту и водителю, что произошло. Они сказали мне прыгать в машину. Мы вернулись к Ольге. Сержант неторопливо вылез, осмотрелся по сторонам, наклонился к Ольге и пощупал пульс на руке, потом на шее: «Жива! Антонов, вызывай Скорую и опергруппу! Вы будете свидетелем. Никуда не уходите! Да, и подайте мне пистолет!»
Я машинально схватил пистолет и протянул его сержанту. Он неторопливо вытащил из кармана полиэтиленовый пакет и аккуратно сунул пистолет внутрь, а сам пакет завязал узлом. Откуда ни возьмись, появились любопытные. Сержант повернулся к ним лицом:
–Всем стоять на месте! Вы, двое (он кивнул на старичка с тросточкой и женщину, держащую на руках маленькую собачку), будете понятыми. Сейчас, при вас я положил в пакет и завязал пистолет марки «ПМ». Вот он лежит (понятые утвердительно замотали головами). Вы, товарищи, случайно не видели, что здесь произошло? (те отрицательно замотали головами). Ясно, похоже, что только один вот этот товарищ видел случившееся. Прошу вас запомнить его! – он обернулся ко мне:
–Представьтесь, пожалуйста!
–Храмов Андрей Александрович.
–Что вы видели? Расскажите.
–Я находился на той стороне дороги и увидел, как два молодых человека подъехали на мотоцикле к этой женщине и что спрашивали у неё, потом раздались три тихих выстрела в неё. Стрелял тот, который сидел сзади. На его руках были перчатки. Он открутил глушитель и выбросил его в реку, а пистолет кинул на землю к её ногам. Я подбежал к женщине и увидел, что она ещё жива, после чего сразу же побежал в сторону Вашей машины за помощью. Всё!
–Вы знаете эту женщину?
–Э-э-э… Да, знаю! Мы с ней вместе раньше работали.
Тут вдалеке завыла сирена «Скорой помощи». Через полминуты она с визгом остановилась возле нас, и из машины сразу же выскочили врачи с носилками. Практически сразу подъехала ещё одна милицейская машина, из которой вышли двое парней в штатском и девушка в форменной одежде с погонами лейтенанта, держащая в руке папку. Сержант отошёл к ним и что-то быстро рассказал, пару раз кивнув в мою сторону. Один из штатских подошёл ко мне и представился, показав удостоверение:
–Старший оперуполномоченный уголовного розыска капитан Митрошкин. Гражданин, Вам придётся, как свидетелю, проехать в отдел, где с Вас будут сняты показания. Лёва (он обратился к напарнику), вы тут с понятыми пока поработайте вместе с Леночкой, только надолго не задерживайтесь, и подъезжайте, а я с гражданином в отделе тебя подожду. Убийства тут никакого нету, потерпевшую увезли («Скорая» и впрямь уже отъехала, включив сирену), свидетелей, похоже, тоже нет кроме этого товарища (он кивнул на меня…) И гильзы не забудьте сфотографировать да описать в протоколе осмотра места происшествия, вон они – под ногами валяются. Лева, и не забудь гильзы с собой забрать, а то вдруг молодая следовательница позабудет, и ты опять лопухнёшься.
–ОК, Коля!
–Не – Коля, а – товарищ капитан… Ясно, товарищ старший лейтенант?
–Так точно, товарищ капитан! – оба оперативника были в хорошем расположении духа.
–Я про гильзы не позабуду, товарищ капитан, – заверила Леночка.
Впервые я был удостоен чести ехать в иномарке – французском «Рено». В последнее время иномарками стали обеспечивать и нашу доблестную милицию, которая на отечественных машинах не могла угнаться за угонщиками… Уже через пять минут мы были в отделе. Взяв у меня мой паспорт, капитан попросил меня подождать в коридоре, а сам, сначала заскочив в свой кабинет, тут же куда-то ушёл, свернув за угол коридора. Ознакомившись с фотографиями «Их разыскивает милиция», я присел на дерматиновое кресло с подлокотниками, и стал размышлять о случившемся, от которого был шокирован, так как ещё ни разу в жизни мне не приходилось быть прямым свидетелем преступления… Я и в милиции-то был всего два раза в жизни: когда получал первый паспорт в шестнадцать лет, и когда получал новый, сразу после армии – по достижении двадцать пяти лет. Прописку на новый адрес нам делала работница паспортного стола в ЖЭУ…
В Ольгу стреляли. Три выстрела: в голову, справа в живот и слева – под сердце. Господи, хоть бы она выжила!.. Кто же стрелял? Может, это по её работе конкуренты, метящие в её кресло, на её должность? Газеты стали пестреть криминальной хроникой, в которых описываются и такие мотивы преступлений. А сколько их не освещено вообще для любопытствующего читателя? А вдруг – подстава? Но если это Ольгин муж подстроил, то почему не в меня стреляли, что было бы логично? И всё же, скорее всего, на её место кто-то позарился и очень хочет своего человечка протолкнуть. Зачем стрелять-то? Так ведь как говорят: нет человека – нет проблем!..
В последнее время люди сильно озлобились, некоторые решают свои проблемы и вопросы агрессивно и даже с помощью оружия, которого как-то сильно уж много появилось: то с армейских складов воруют, то на милиционеров нападают, то с Запада хлынуло. Сам позавчера видел в одном оружейном магазине в каком-то из переулков на Тверской, сколько много невиданного ранее оружия появилось в продаже. На работе у нас мужики в курилке поговаривали, что из-под полы сейчас запросто можно купить не только пистолет, но и автомат, любые патроны, гранаты, а уж вполне свободно – газовые пистолеты, которые в домашних условиях растачиваются под боевые патроны. Страна сошла с ума…
Вот и у Юли появилась какая-то несвойственная ей ранее агрессивность, хотя она, эта агрессивность, стала проявляться у неё уже года полтора как, не менее, но была всё же в несколько сдержанном виде, как бы копилась… И лишь в последний год Юля стала более нервной, стала ни с того, ни с сего сердиться на домочадцев из-за разных мелочей. В одном из женских журналов, которые покупает Юля, я прочитал, что такие кризисы бывают во многих семьях с периодичностью примерно каждые пять лет. Я прощал ей эти вспышки, стараясь смягчить её агрессию шутками да обниманиями с поцелуями. Это её успокаивало сразу. Я любил Юльку и такую, называя «женщиной во гневе…» А сейчас моя измена спровоцировала эту агрессивность, перешедшую в ярость и бескомпромиссность… Эх, Юля, торопишься ты с разводом! Ты ведь знаешь, что я люблю и тебя, и наших детей …
Ольга?.. Да Ольга – всего лишь увлечение, и то – спонтанное, кратковременное… Скоты!.. Стреляли ей в живот, а она ведь беременна… Стоит ли мне говорить оперативнику о наших с ней отношениях? А зачем? Делу это не поможет, а лишь запутает; начнут в нашем белье копаться… Не дай Бог, ещё вдруг меня в стрельбе заподозрят, ведь свидетелей-то больше нету… Бли-ин!.. Пистолет!.. На нём ведь остались отпечатки моих пальцев!.. Так сержант же сам попросил меня подать ему пистолет. Это и водитель-милиционер видел. Стоп! А вдруг – подстава, всё-таки, и они – заодно с теми? Чего их машина так долго стояла на одном месте, будто ожидая чего-то? Почему сержант был таким медлительным?.. Успокойся, Андрюха! Надо вспомнить, как ты держал пистолет, когда подавал ему… За ствол… Спусковой крючок точно не трогал, как и рукоятку… И всё же, всё же!..
От таких мыслей мне срочно захотелось в туалет. Я встал с кресла и пошёл по коридору искать нужную мне дверь, читая таблички… Ух, ты! Кабинет самого начальника уголовного розыска… Дверь этого кабинета резко распахнулась, и оттуда вышел капитан Митрошкин, надувший щёки и выдыхая облегчённо воздух. Увидев меня, он удивился:
–Храмов, а ты – куда?
–Слушай, капитан, где тут у вас туалет? Приспичило!..
–Туалет? Пойдём, открою. Только не чуди там.
–Да я на минутку…
Мы спустились с ним на первый этаж, и он открыл дверь, придержав её, когда я попытался прикрыть за собой:
–Дверь пусть будет открытой. Сам понимаешь, ты у нас – ценный свидетель. И не закрывай…
Минуты через две мы уже сидели с ним в его кабинете. Тут же появился и его напарник по кабинету Лев Маркович Колерман – Лёва. Его данные я на табличке прочитал. Лёва радостно сообщил:
–Уф! Потерпевшая – в Склифе, лежит в коме. Вещдоки – у криминалистов. Нашлась ещё свидетельница, которая выстрелов не слышала – она из окна своего дома смотрела на улицу (я аж потихоньку выдохнул с облегчением). Но как потерпевшая упала, и как они рванули с места – видела. А потом вот этот гражданин к потерпевшей подбежал. Кстати, след протекторов мы тоже сфотографировали.
–И отлично! Храмов, а ты в лицо не видел этих мотоциклистов?
–Нет. У них на головах были затемнённые шлемы, и в мою сторону они вообще не поворачивались. А я находился через дорогу.
–Плохо! А номер мотоцикла случайно не запомнил?
–Нет… Вы знаете, а его, номера, кажется, вообще не было.
–Хреново! Кого искать?.. Как ты думаешь, потерпевшая их знает?
–Вряд ли. Они что-то у неё спросили, типа, как им куда-то проехать, и она стала им показывать руками, и тут они в неё… Стрелял то, который сидел сзади. Он был в перчатках и, не снимая их, отвернул глушитель и выбросил его в Яузу, а сам пистолет кинул ей под ноги. Кстати, меня сержант, которого я позвал на помощь, попросил передать ему пистолет, и я машинально подал ему за ствол, так что на пистолете могут быть мои пальцы. Рукоятку я не трогал, как и спусковой крючок.
–Разберёмся. Хотя, ты поступил опрометчиво. Слушай, а ты откуда так хорошо знаешь части пистолета? Ты ведь назвал не «курок», а именно – спусковой крючок, хотя даже у нас, в милиции, многие путают эти названия.
–С армии. Я в Афганистане служил. У меня там пистолет был долгое время, а потом и автомат ещё дали.
–Афганец, значит. Ясно… Лёва, сходи-ка к криминалистам, может, у них уже есть, что нам сказать.
–Коль, да рано ещё. В лучшем случае, через час будет что-то известно.
–И без тебя знаю, что – рано… В общем так, афганец, придётся тебе ещё в коридоре некоторое время подождать… Хотя, нет! Лёва, ты проводи его к дежурному следователю. А Вы (это он ко мне так официально обратился) следовательнице то же самое расскажете, что и нам, чтобы она внесла Ваши показания в протокол допроса свидетелей. Так положено, Андрей Саныч...
В сопровождении Лёвы я прибыл в другое крыло здания, где мои показания были зафиксированы следователем Е.А. Кашкиной:
–Ну, вот, осталось только подписаться на каждом листе вот здесь внизу, и Вы на сегодня свободны, – следовательница сдвинула листы протокола в мою сторону, и облегчённо вздохнула от проделанной работы. – Прочитайте свои показания. Если есть, что добавить, то мы сразу же дополним протокол. – Она позвонила оперативникам: – Лев, я закончила со свидетелем. Если он Вам ещё нужен, то подходите!
Взяв из расписного деревянного стаканчика авторучку, я стал читать. Вроде, всё верно. Написано разборчивым почерком. Я подписался на всех листах, где положено, и тут вдруг рывком распахнулась дверь, и в кабинет ворвался здоровенный мужчина, примерно моих лет, в необъятного размера пиджаке зелёного цвета с красивыми блестящими пуговицами, в тёмно-синей рубахе, чёрных брюках, рыжих кожаных туфлях (учитывая туфли и отсутствие верхней одежды, стало ясно, что он прибыл на автомобиле), и под стать цвету туфель – распухшей кожаной барсеткой в левой руке. Ни слова не говоря, он быстрым шагом подошёл ко мне и двинул мне правым кулачищем под левый глаз. Моя голова дёрнулась. Благо, я сидел на стуле сбоку от стола, а то бы точно свалился, так как голова моя мотнулась, и я стукнулся боком о столешницу. В моей голове успело мелькнуть: «Миша-Буфет». Леночка испуганно вскочила и завизжала: «Мужчина, Вы что тут себе позволяете?» Миша поднял вверх обе руки, как бы сдаваясь:
–Всё, всё, больше не буду!
Дверь в кабинет вновь открылась, и вошёл Лёва. Леночка возмущённо сообщила:
–Лев Маркович, вот этот гражданин ворвался в мой кабинет и только что ударил в глаз свидетеля Храмова.
–Вы кто такой, и что здесь делаете? Вас что, на пятнадцать суток оформить за хулиганство?.. Это Ваши амбалы там полкоридора заняли?
–Руки коротки, Лев Маркович! Я – муж Спиридоновой Ольги Васильевны, которую пытался убить вот этот ублюдок.
–Уважаемый, во-первых, это не он стрелял в Вашу жену, а во-вторых, он – всего лишь случайный свидетель случившегося, но не единственный. У нас есть показания других свидетелей.
Миша отмахнулся от невысокого Лёвы, как от назойливой мухи:
–Да знаю уже от Вашего начальника РУВД, что не он стрелял. Но он точно связан с теми мерзавцами на мотоцикле. Этот хмырь решил отомстить Ольге за то, что она инициировала его увольнение с работы. Он же ей сегодня встречу назначил, позвонив по служебному телефону через секретаря. А уволила она его, так как он её домогался.
Лица Лёвы и Леночки приняли растерянный вид; они сначала переглянулись, а потом уставились на меня, мол, что я смогу сказать в своё оправдание.
–Что за бред Вы несёте? – Я попытался встать, но Миша придержал меня крепкой рукой, не дав мне договорить:
–Сиди! Товарищи милиционеры, у меня убедительная просьба к вам оставить нас на одну лишь минутку. Ваш начальник уже разрешил, можете узнать у него. Я больше не трону его, только спрошу пару личных вопросов. А если вдруг трону, то вы оформите меня на пятнашку, но этого точно не будет. Всё будет тихо и чинно.
Лёва подошёл к столу Леночки, стал складывать бумаги, а потом сунул их в один из ящиков:
–Ну, хорошо! Елена Алексеевна, давайте выйдем ровно на одну минуту, но не больше!
Как только за милиционерами закрылась дверь, Миша сел в кресло следовательницы:
–Слушай сюда, Андрюша! Ты сунул свой нос, и не только нос, туда, куда не надо. Знаю, что не по собственной воле сунул, а что Ольга тебя спровоцировала, но и ты не отказался. А свои поступки надо отвечать.
–Я за свои поступки и отвечу, но за чужие – не намерен.
–Это – уж как получится. Следствие покажет, и радуйся, что – не вскрытие.
–Миша, это ведь – твоих рук дело!..
Он взглянул на меня с чувством наглого превосходства:
–А вот это – недоказуемо. У тебя был мотив, а я – лицо пострадавшее, да к тому же и обманутое тобой.
–Но, Миша, семью-то мою зачем рушить? Зачем жене моей вчера было звонить?
–Ты это у Ольги спроси… если ей повезёт выкарабкаться, – он ядовито улыбнулся.
– Ну и гад же ты! Нда-а!.. Но Ольга… Не ожидал от неё такого!
–Гад, говоришь? Чувак, я на твою жену не прыгал, это наоборот – ты на мою залез. Чувствуешь разницу?.. (мне нечем было парировать, и я смолчал). То-то!..
–Миш, ты ведь отлично знаешь, что наша с нею близость случилась из-за молчаливого твоего одобрения, чтобы она смогла родить вам обоим ребёнка.
–Как сказать, как сказать…
–Знаешь, Миша, чего я не пойму? Почему стреляли в неё, а не в меня?
–А это – не твоё дело, понял?! Каждый должен отвечать за свои поступки. И Ольга – тоже. Ты здесь – вообще человечишко случайный, но… она ведь выбрала именно тебя.
–Ты прав: каждый за свои поступки должен отвечать. В своё время и ты ответишь.
–Ты чё, решил мне угрожать?! Мне-е?!..
–При чём тут «угрожать»? Просто я вернул тебе твои же слова. И помимо меня найдутся для тебя судьи.
–Возможно. Но это – то ли ещё будет, то ли – не будет, а вот ты, Андрюха, уже приплыл!
–Будет, обязательно будет… Ты ведь, похоже, не только мне одному подлянку устроил. Да и своё окружение ты, скорее всего, не очень хорошо знаешь.
–Как раз окружение я знаю хорошо, а вот с Ольгой я просчитался, тут ты прав. Не думал, что она пойдёт на близость с чужим мужиком.
–Знаешь, Михаил, был в древности такой китайский философ-мыслитель…
–Конфуций, что ли?
–Конфуций… или по-другому: Кун Фу-цзы…
–Слышал я о таком. Ты мне про чёрную кошку в тёмной комнате байку хочешь рассказать?
–Нет, Миша. У Конфуция много и других изречений, в том числе такое: «Не печалься, что люди не знают тебя, но печалься, что ты не знаешь людей».
Он слегка призадумался, а потом неожиданно для своей комплекции шустро поднялся с кресла, и я тоже вскочил вслед за ним. Миша оказался повыше меня сантиметра на два-три, но из-за своей грузной комплекции он выглядел раза в два здоровее меня. Мы глянули друг другу в глаза. Миша криво усмехнулся:
–Ну, ну!.. В общем, Андрюха, я уверен, что следствие правильно разберётся.
–Я тоже надеюсь на справедливость.
Михаил ухмыльнулся и покачал головой, мол, чего с недоумком разговаривать, и вынес своё тело из кабинета.
Тут же вошли Лёва и Леночка. Оперативник кинулся к столу следовательницы и достал оттуда из ящика… диктофон. Когда он успел? Ах, так он ведь, якобы, бумаги убирал в стол… «Ща, послушаем!..», – довольный Лёва стал нажимать на кнопки, но диктофон молчал. – Чёрт! Кассету зажевало. Обидно!.. Андрей Саныч, не поделишься, о чём у вас был разговор?
–И ещё Вам придётся объяснить, почему Вы умолчали о Вашей близости с потерпевшей Спиридоновой? – обиженно вставила следовательница.
Согласно покивав понурой головой, я стал рассказывать. Как мог, пересказал только что произошедший разговор с Мишей-Буфетом, а также о наших взаимоотношениях с Ольгой и моих злоключениях в последние дни, связанных с увольнением, попытками трудоустройства и предстоящем разводе с женой Юлией. Рассказал всё, кроме подробностей близости с Ольгой и семейной ссоры с Юлькой. В конце я добавил:
–Поверьте, я не стрелял в Ольгу, и вообще не имею никакого отношения к этим байкерам-стрельцам. Моё мнение, если оно конечно, вам интересно – это хорошая подстава; только не понимаю – зачем, и не понимаю – почему жертвой стал не я? Возможно, надо было освободить кресло для кого-то… А что касается её мужа, то понимаю, что он может думать обо мне что угодно, если, конечно, сам не замешан. Наши же отношения с Ольгой могут быть просто стечением обстоятельств.
–Знаете, Андрей, я Вам почему-то верю, – сказала Леночка-следователь, грызя кончик карандаша. – Но хочу предупредить, что это дело буду вести вовсе не я, а следователь по территориальности. Я же сейчас как дежурный следователь лишь оформлю дополнение к допросу свидетеля с Вашими уточнениями, который Вам тоже нужно будет подписать.
Дверь резко распахнулась, и в кабинет хозяйским шагом вошёл довольно упитанного вида полковник лет пятидесяти, а то и постарше, и следом за ним капитан Митрошкин. Несмотря на довольно прохладную погоду на улице, полковник был лишь в милицейской рубахе с короткими рукавами и расстёгнутым воротом, с болтающимся на заколке галстуком. Лёва и Лена резко встали. Я тоже встал. Полковник, оглядев меня, заговорил сиплым голосом:
–Нашёл с кем связываться, глупец! Они – не твоего поля ягодки… Кашкина, оформляйте его в СИЗО по 122-ой на двое суток. Но сначала, ты, Лев, съездишь с ним (он кивнул в мою сторону) на место его обитания к его другу-сослуживцу, а Николай чуть позже поедет на его квартиру – допросит жену и произведёт досмотр.
–Товарищ полковник, да вроде не за что его закрывать-то по 122-ой. Он ведь – свидетель, а не соучастник, – недоумённо произнёс Лёва.
–Это он тебе рассказал? Или ты сам был на месте преступления в тот момент? А вот у нас есть основания полагать, что гражданин Храмов каким-то образом связан с мотоциклистами. Так, во всяком случае, утверждает муж потерпевшей. Да и, честно говоря, ему самому сейчас в СИЗО будет безопаснее, чем на свободе.
Мне стало понятно, что карты пока легли не в мою пользу, и в чём-то полковник прав, но из меня вырвалось:
–Абсурд какой-то! Всё с ног на голову перевёрнуто.
–Думать и просчитывать последствия надо, гражданин Храмов, когда принимаете решение заняться неблаговидными делишками – домогаться чужой жены.
–Неблаговидные – это не противозаконные, – попытался я оправдаться. – Да и не домогался я вовсе…
–А вот это только потерпевшая Спиридонова сможет или подтвердить, или опровергнуть. Но врачи пока не знают, выйдет ли она из комы, а если и выйдет, то – как скоро, да и вспомнит ли случившееся. Всё! – он обратился к своим подчинённым: – Выполняйте приказания! Колерман, Митрошкин введёт тебя в курс дела.
–Товарищ полковник, а я ещё хотела дополнительные показания оформить. Думаю, они будут важны по этому делу.
–Потом оформите, если будет время. Или позже другой следователь оформит. А Вы сейчас пока оформляйте сто двадцать вторую. Всё ясно, Кашкина?
–Ясно, товарищ полковник, – подневольно ответила следователь.
Митрошкин в это время что-то шептал Лёве, у которого обычно весёлый вид стал недовольным. Меня же взволновали слова «сто двадцать вторая». Это что ещё за зверь? Как-то неуютно стало от этих цифр, и появилось дурацкое желание произнести слова из мультика «Мама, меня посчитали!..»
…По дороге к дому Толика, Лёва на мой вопрос про «сто двадцать вторую» хмуро объяснил:
–Да есть такая статья в УПК (в уголовно-процессуальном кодексе РСФСР), позволяющая задерживать до выяснения обстоятельств в общей сложности на двое суток лиц, в отношении которых есть конкретные подозрения в совершении преступления, или если это лицо было застигнуто на месте преступления или сразу же после его совершения… Понимаешь, Матвеич прав, что есть косвенные подозрения о связи с тобой тех мотоциклистов, правда пока что на уровне подозрений. Но мы за это время постараемся доказать обратное… Понимаешь, Андрей Саныч, Матвеич ещё прав и в том, что в СИЗО тебе будет всё же безопасней. Я чуйкой чую, что этот Миша-Буфет – ещё тот крендель. Уже кое-что известно о нём: ребята из 6-го отдела поделились информацией.
–Из какого 6-го отдела?
–Да по борьбе с организованной преступностью… Но (тут он ненадолго призадумался), хотя будет и трудновато нам, всё же постараемся раскрыть это преступление. Есть ведь ещё вот что: из этого самого пистолета, оказывается, чуть больше года назад был застрелен Король – вор в законе такой был.
–Не слышал даже про такого.
–Да он в Ленинграде, то есть – в Питере, был застрелен прямо в ресторане. Киллеру удалось смыться с места преступления, которое до сих пор не раскрыто.
–Мы в Питере с женой уже лет пять как не были…
–Вот нам и нужно время, чтобы всё это проверить.
…Толик с Любаней ещё не вернулись с работы, но у них дома находилась их дочь – второклассница Светланка. Я объяснил ей, что нужно про меня рассказать родителям; Лёва же в это время досматривал мои вещи, сложенные в сумках. Понятых он звать не стал. И вообще, хорошо получилось, что Лёва был в цивильной одежде, да и машина, на которой мы приехали, была обычный «Жигулёнок», а не с опознавательными знаками милиции. Ничего подозрительного не найдя, Лёва пояснил мне, что в моей ситуации можно взять с собой в СИЗО и, оглядев мой вид, предложил не переодеваться, а также не брать лишнего курева – всё равно всё отберут, так как задержанным по 122-ой статье курево не положено, а я, мол, не арестованный. Но всё же новую пачку «Астры» я прихватил. Оперативник лишь пожал плечами.
Захотел я, было, позвонить домой, но, вспомнив в последний момент, что Юля (Юлия) ещё не пришла с работы, не стал звонить, чтобы не пугать своих ребятишек, что их отца забирают в тюрьму. Лёва посоветовал мне как следует перекусить, так как в СИЗО могу оказаться без ужина… Пища толком в горло не лезла, и пришлось через силу запихивать её в себя… Дожился!.. Надеюсь, что это недоразумение (тюрьма) – ненадолго!.. Максимум, на третий день выйду на свободу с чистой совестью… К моему великому сожалению, эта моя глупая мечта сбылась не так скоро, как мечталось!