— Кукла Лена, ты Рамбама читала?
— Еще до замужества. Его же вроде в школе проходят?
— Кукла Лена, тебе повезло. Ты училась школе в деревне под Рузой уже при Ельцине, а потому получила классическое образование. А мой папа был военный и я учился в четырех разных школах, в Бобруйске, Чернигове, Тикси и Рязани, да еще во времена СССР.
И учили мы черт знает что, а не Рамбама: «Жирный пИнгвин робко прячет тело жирное в утесах!», «Жизнь нужно прожить так, чтобы не было мучительно больно»… И все остальное в таком духе.
— А чем тебе пингвин не нравится? Про животных — это интересно же.
— Кукла Лена, ты же знаешь, животных я люблю. Особенно тех, которые обитают на заснеженных просторах (смотри картинку над текстом).
Но в школе все-таки хотелось, чтобы меня обучади чему-то классическому. Прививали бы вечные ценности.
— А Рамбам — он что написал? Напомни мне.
— (Моше бен Маймон), в просторечии (Рамбам), впрочем, в русской церковной литературе он известен как Моисей Египетский, жил в 11-ом веке и известен как знаменитый врач, философ и богослов.
Фактически он сформулировал основы Апофатического богословия как направления в теологи. В своем кластическом труде «Путеводитель заблудших» он приводит имманентные тезисы — и тут же трансцендентные антитезисы. Что делать — еврей всегда существует на острие парадокса…
— Да убрал ты ручища, обормот! Или я тебе делаю сырники, или сажусь вместе с тобой читать этого чертового Рамбама — а потом ты идешь спать голодный. Выбирай, христопродавец.
— Сырники.
— А в школе я училась хорошей. Да, жили мы тогда в деревне под Рузой бедновато, мама меня одна растила. Ну подворовывали на работе, а так чем жить? При Ельцине то ты в Израиле прохлаждался, а у нас тут наступил лютейший пizдец.
Выносили все, что не было приварено или прибито гвоздями. У нас, в селе под Рузой, многие воровали сжатый воздух, к примеру — производство такое было. Моя мама, помню, самогон гнала, кто-то — еще что.
Тогда еще была жива моя бабушка. Ее воспитал комсомол, и она считала, что прийти с работы домой с пустыми руками аморально. Поэтому она однажды принесла с работы пол пачки соли. А другой раз — шахматную фигуру.
Сельское хозяйство в деревне под Рузой когда-то сдохло, не выдержав тягот коллективизации. И, с тех пор, мы там крутимся как можем, но жили мы весело. По принципу: «Ты здесь хозяин, а не гость — тащи с работы каждый гвоздь!».
Да, до встречи с тобой, христопродавец, я была одета в кумачовый сатин и работала в большом железном ангаре, выкрашенном для правильной политической ориентации в красный цвет. Там еще надпись плохо закрашенная «Коммунизм победит!» и сейчас виднеется. И прочие аргументы, славящие в веках мудрость вождей.
Но, при этом, мы не только от суровой бескормицы не хныкали, но и по-быстрому всех победили с песнями. И крокодиловых слез по этому поводу не роняли. А ваша заумь жидовская нам нафиг не нужна была.
— В этой обстановке здорового похуизма ты, кукла Лена, и выросла такая румяная и со стоящими сиськами третьего размера...
— Да убрал ты ручища, обормот! Раздевает он меня. Дай сначала плиту выключу.
— Ты не должна на меня за это обижаться, любимая. Высокая половая активность евреев, кукла Лена, не только заменяет нам агрессию, но и является средством решения социальных конфликтов. В психоанализе это называется сублимация…
— Ой господи, опять пошел мощный выброс энергии в гудок. Совсем мозгами поплыл на почве своего еврейства. «Пришли Альцгеймер с Паркинсоном и долго руку мне трясли». Перестань пожалуйста со своим Рамбамом. Уж лучше пошли в спальню. Там я и приму участие показе нижнего белья, и…
— Все вы одинаковые, кукла Лена. У меня в младших классах была классная руководительница, которая как-то сказала моим родителям: «До знакомства с Вашим сыном я антисемитской не была».
А я ведь тогда, совсем маленький, тоже в нее влюблен был...