1
Смотрю в окно от скуки, возникшая в последнее время из-за продолжительной болезни. Ничто теперь не побуждает к физическим действиям, желание отпало лишний раз двигать левыми рукой и ногой. Иной раз берегу энергию тела для того, чтобы в нужное время завести машину и съездить в необходимый пункт назначения. Но я отвлекся от того, о чем хочу поделиться своим восприятием к миру интересному и светлому, солнечному и пасмурному. Превращаю свою скуку в действие, сопричастное с моей головой и мозгом. Интерес к жизни не пропал, наоборот, замечаю то, чего не мог замечать при здоровом теле. Некогда было: то работа, то забота. Теперь свободен в выборе- нравственном и востребованном.
Итак...смотрю в северное окно, из которого отлично просматриваются улица и соседние дома. Все освещено ярким августовским солнцем: и красная крыша нового дома, и палисадник, примыкающий к другому старому дому с шиферной крышей. Контраст двух строений солиден. От нового хоть целый день глаз не отводи- радуется: сайтинговое обрамление стен, большие европакетные окна, из-за которых видны роскошные шторы с бежевыми цветами. Эти шторы рано утром раздвигаются по разным сторонам молодой хозяйкой дома и рано вечером сдвигаются, чтобы никто не просматривал интимного убранства и семейных движений. Но такая аккуратность не касается одного из чад молодой мамы, который бесцеремонно отшвыривает одну из штор в сторону, чтобы видеть уличное пространство. Маму бесит выходка сына, который, по ее мнению, он обнажает запретные формы, а в данном случае- какая-то обстановка, спрятанная в доме от людских глаз. Но это длится недолго, так как видимо, мать дает шлепка чаду дошкольного и бестолкового возраста; поправляет штору в правильное положение. На этом вечерний сеанс заканчивается. А утренний начался с открытия штор. Теперь я переключаю свое внимание на соседний дом; он мрачен и пуст. И без того небольшие окна, мало пропускающие в дом дневной свет, так еще эти заросли черемухи и сирени наталкивают на мысль, что иногда обитающие здесь две девицы бальзаковского возраста, улыбались бы в этом мрачном вместилище. Теперь с трудом верится, что раньше это был дом образцового порядка. Здесь резвились семеро ребятишек, обласканные и обстиранные отцом- одиночкой, показывающий пример трудолюбия и хорошего тона. Когда хозяин помер, дом замер и будто обнищал. Никто не знает, какая утварь осталась в нем, так как нет- нет да вывозится старшими детьми некая мебель и ковры, а одна из девиц последнее, что более ценное, сдает в ломбард. И две девицы, оставшиеся в отцовском доме, друг с другом разговаривают мало и ничего уже не делят между собой, так как нечего, разве что сам дом; так и то, Бог знает, кому из детей он перейдет. А мне и предполагать не хочется: живут там две неразговорчивые дамы на постоянной основе или временщиками. Они редко здесь появляются. И всегда сначала перелезают через забор, потом или закрывают или открывают ворота изнутри. Отец не сделал приспособления для запирания ворот снаружи.
А улица перед домом так вообще замерла. Раньше по ней шастали толпы алкоголиков; одна группа сменяла другую. Все искали "мелочи", чтобы потом "офанфуриться". Возле забора дома стояла мощная широкая лавка, на которую усаживались основные непробиваемые алкаши, другие сидели часами на корточках, третьи дремали лежа поодаль, облагороженные зельем. Но теперь все померли и движение прекратилось.
Хотя, если души умерших приравнять к душам животных, то они до сих пор бродят по улицам. Живых душ все -же хватает- то собаки, то кошки, то козы...
Вон одна душа в виде пестрого кота сидит у тех ворот, который снаружи открыть невозможно, будто охраняет старое хозяйство. К нему подходит коза в белой шкуре и неизвестно кто кого стал больше обнюхивать. Похоже, кот... Но он понимает, что такую громадную живую душу ему не прогнать, поэтому разрешает козе заткнуть свою морду в дыру сетчатой ограды. Просунув рогатую рожицу внутрь сада, коза начала грызть ветки кустарника. Потом заорала благим матом, так как назад вытащить чертову башку с рожками не хватило ни сил, ни таланта. Но подоспела группа других коз и легко впихнула бедняжку туда, куда намеревалась она попасть изначально. А в образовавшуюся дыру уже большего размера пролезли все до единой головы. Долго задерживаться в саду козы не стали, так как там они похозяйствовали ранее, лазя туда с оборотной стороны. Что надо было, то давно обглодали. Не зря вначале повествования намекал об упадке данного хозяйства после смерти хозяина. И души в козьих одеяниях пошли осваивать новые места.
2
Нелепо продолжать писать рассказ "Броуновское движение", не объяснив почему я был озарен таким названием. Не всякий заглянет в энциклопедию, чтобы найти объяснение этого физического явления. Вкратце изложу своими словами этот факт: частицы твердого вещества, находящиеся во взвешенном состоянии в жидкости, постоянно отчего-то движутся. Оказывается на это толкают молекулы той среды, в которой находятся крупные твердые частицы. Странно, не правда ли? Материя не живая, но она будто живет и дышит. И все мы, вместе с животными, хаотично двигаемся. Казалось бы, для чего? Не проще ли вообще не двигаться, замереть, не создавая проблем. Но Бог поступил по иному. Ничего не останавливает, однажды запустив в движение мир. И даже, умирая, существо не умирает; продолжает существовать душа вечно, не горя в огне, не утопая в океане. А иначе, для чего рождаться и мучиться от всяких болячек и болезней? Не проще ли, не появляться на свет, чтобы некому было объяснять закон Эйнштейна о Броуновском движении. Видимо, по другому нельзя было сделать. Все мы участники броуновского движения. И ЭТО ДВИЖЕНИЕ НИКОГДА НЕ ПРЕКРАТИТСЯ, да если сто раз взорвать ядерные бомбы. Души жили и жить будут, хоть живет человек, хоть он умер.
3
Итак, козы пошли в одном направлении, то есть, туда, где, как они считают, есть лучший куст в другом огороде, не общипанный и не обглоданный, а я должен был отойти от окна и собираться в дорогу по пустынной улице.
Хотелось кого-то спросить:" Почему ослабло "броуновское движение, хотя лет тридцать назад на улицах все бегало, визжало, галдело и мычало?"
Я встал с такой легкостью и облегченно, что мне будто померещилось- а не сон ли это? До такого случая ведь всегда снились сны, при которых никогда не обращал внимания на состояние своего тела; иду ли куда-то, сижу ли где-то, прошу ли чего-то, отдаю ли что... Всегда- только действия и результаты, а при каких усилиях достигается?- об этом во сне не объяснялось. И сейчас я, как спящий встал и пошел куда-то. Мне было все-равно куда идти. Соскучившись по движениям своего тела в полную силу, стал их использовать до предела: несколько раз присел, затем прыжками спустился с крыльца, "долетел" до двери и с легкостью ее отворил. Во дворе стояла мертвая тишина. Но от ужасающей тишины не гудело в голове. Видел, что ветер колышет ветки китайской вишни и облепихи, но прикосновения смещающего воздуха не ощущал. Так-же не ощущал сопротивления запора ворот, который с легкостью отворил и запер ворота. Удивительно: я был таким здоровым, глухим и счастливым. Мимо проходила все та же ватага коз и, чтобы как-то разойтись с ними по мирному, крикнул: "Ну-ка, пошевеливайтесь! Н они не услышали меня, впрочем, и я не услыхал своего голоса. Далее началось самое интересное. Козы прошли через меня или сквозь меня, как-будто через мое тело. Только теперь стало понятно, что дело тут вовсе не во сне... Скорее всего, как догадался, был я телом неодушевленным, а лучше сказать: был одушевленным, но без тела. Хотя тело свое наблюдал и прощупывал и живот, и грудь, и ноги, которые несли свободно и плавно без всяких усилий по дороге. И меня никто не замечал. Сначала, та бальзаковская дева перелезла через забор (чтобы ворота оставались запертыми после ее ухода. Когда она поравнялась со мной, я поздоровался с ней, но ответа от нее не получил. Здесь до меня дошло, что стал я бестелесным и никому не видимый. Бродит моя душа и никому до нее нет дела. Волосы встали дыбом. Приложил руку к голове, прощупал вздыбленные волосы, похлопал по щекам, как будто все при мне. Страх стал немного проходить только после того, как я оттолкнулся от земли и полетел в намеченном направлении. Но особых целей себе не ставил. Решил вернуться в дом, чтобы узнать при каких обстоятельствах и когда я умер.
4
В доме никого не было. Жена, как и положено, возилась в огороде, вырывала сорняки и носила их в вольер. Там эту траву разгребали курицы, тем самым- витаминизировались. И мне сделалось так хорошо и приятно на душе(впрочем, я и был душою без тела), что телесные люди, животные и птицы так-же живут припеваючи, занимаясь обыденными делами- перелазят через забор, полют траву, обгладывают кустарники, перебирают сорняки...
Войдя в свою комнату, увидел на столе открытую энциклопедию с подчеркнутой статьей "Броуновское движение"; в ней сказано, что даже неживая материя во взвешенном состоянии двигается то туда, то сюда, потому что на нее действуют атомы той среды, в которой эти твердые вещества "подвешены." Хотя там было написано несколько по другому, но я излагаю так, как понял.
Я был убежден теперь, что моего взвешенного состояния в атмосфере не существует и, войди сюда жена, она все-равно меня не услышит и не заметит. Но, поскольку, не зная, когда улечу в ад или Рай, решил попробовать полетать над домами лугами и сопками моего любимого края. Увидел летящего сокола, догнал его и полетел вместе с ним. Как управлял собой?- не понимал, скорее всего, мыслями.
Метрах в пятидесяти над землей вначале обуяла боязнь высоты. "А вдруг воскресну?"- думал я. Тогда уж точно не соберу своих костей. Но я убедил себя в том, что дважды не умирают, поэтому взвился в небо выше самой птицы. Мы летели, опускались почти до земли, где бродили уже повзрослевшие августовские утята.
Коршун понимал, что даже самый малый утенок- для него ноша неподъемная и он взмывал вверх. И я, вместе с ним, парил над полями и лугами.
Через некоторое время стало понятно, что я так неприхотлив в возможностях увидеть то, что, как и телесным существам, и в мыслях никогда не приходит. С высоты наблюдал за убегающим лосем, потом парил возле его мохнатых рогов, слушая как дышит огромный зверь. А когда животное начинало есть траву, я покидал его с мыслью- не найти ли мне волка или лису и погулять вместе с ними? Что и делал.
В конце концов, хоть я и нащупывал свое тело, но странным было то, что оно могло умещаться в норах сусликов и змей. Не поверите, я находился и под водой, рассматривая всяких рыб от пескаря до чудовищных размеров судаков и налимов. Стал твердо понимать, что никогда и ни с кем не столкнусь, меня не касается "броуновское столкновение", ибо двигаюсь без опор и притяжений. Меня не касается Вселенная, из которой мог запросто удалиться и видеть все-все, что никогда не увидит существо- живое и любопытное.
5
Тут меня обуяли страх и паника. Стало понятно, что я безумно одинок во вселенной. Меня никто не слышит и я никого не слышу. Для меня исчезли преграды в моих бесполезных действиях, не могу передать никому того, что увидел и смогу увидеть. Ничто не удерживает побывать на Венере или Марсе, да хоть в самом центре Солнца. Нигде не сгорю и нигде не замерзну. Мне не надо ни воздуха, ни тепла, ни одежды... Но, исчезнувшая возможность влиять на предметы, людей, животных, компьютер, книги.., уничтожала морально. Но будет ли интерес быть там, что называют Раем. Нет, эта бездыханная душа, отвергшая закон Эйнштейна, где даже неживые тела сталкиваются друг с другом, никогда не найдет покоя; и будут ее долбить и мучить те-же, связанные с душой, страх и паника. Только бы- сопротивление, только бы- столкновение, пусть при страданиях и болях. И здесь, сидя у окна и наблюдая, как в одном доме молодая хозяйка зашторивает окна, а противный сын оголяет их, а у другого дома девица, выходя во двор и сосредотачивая свои силы для того, чтобы перелезть через забор, становится понятным- нет другого Мира. Даже если и есть души, то им никогда не приспособиться к мертвому одиночеству и к мертвой тишине. Телесное создание никогда этого не поймет. Гораздо интересней выглядят те незначительные события, о которых написал в начале, чем существующий Рай беспредельных пустых возможностей.
Все-же- это был мимолетный сон, судя по тому, что козы еще не дошли до того нового сада, где они намереваются пройти "мамаевой поступью", все круша, поедая и топча!