Он не мог ездить в поезде, а вернее не любил. Нет, он не боялся, что поезд сойдёт с рельс. Не страшился и неожиданных пьяных соседей подсаженных непонятным стечением обстоятельств.Не пугался, неприветливых проводниц и не кончающихся санитарных зон. Не шокировали его бесконечно занятые туалеты, ни загорелые женщины беспрестанно намывающие тонны черешни. Не падал в обморок он и от несвежей, подветренной временем киевской котлеты и подмоложенной сёмги в душном вагоне-ресторане.
И когда всё-таки безысходность принуждала воспользоваться услугами РЖД, то и тут он, до последнего не сдавался, ползал в интернете, ждал снятия брони...
Попав в душные купейные казематы он не находил себе места в этих вялоползущих четырех стенах. Пыльное окно с занудными болотным пейзажем наводили беспросветную грусть. Он ворочался, крутился юлой на неудобной второй полке. Ноги пережёвывали простыни и отправляли матерчатый кусок далеко к шершавым пяткам. Внизу две молодые особы устанавливают рекорд по спанью. Вынырнут из анабиоза, глянут в телефончики и снова на 60 лет под стук рельсовых стыков. Напротив храпит мужик с трепещущей газетой на очкастом лице...
И всё это так долго, нудно, неспешно...
Чипсы, водичка, кальмары, сухарики, - слышится по коридору...