Александр Сергеевич Суворов
О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».
2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.
245. Пионерская помывка. 19 мая 1973 года.
Сводка погоды: ВМБ Балтийск, суббота 19 мая 1973 года, дневная температура: мин.: 0°C, средняя: плюс 9.1°C тепла, макс.: плюс 16.9°C тепла, без осадков.
Вечером в субботу 19 мая 1973 года я записал в свой дневник-ежедневник:
19 мая 1973 сб
Сегодня была баня. Умора. Качка и моемся в бане. Сейчас развиваем максимальный ход. Всё раскачивается, вибрирует. И ещё. Уверен, по приходу в базу с учений – домой!
Действительно, когда я во время обеда сообщил матросам в столовой личного состава, что сегодня в СССР праздник - День Пионерии, то все вдруг вспомнили об этом и начали себя вести, как дети... Воспоминаниям, шуткам, смеху, даже пионерским песням не было конца и края, шалили все, "от мала, до велика" (Годки тоже баловались). "Масла в огонь" добавила весть о том, что перед получением с танкера СМТ "Лена" свежей питьевой пресной воды нужно израсходовать запасы "старой воды", а значит, для всех объявлялась постирушка и помывка в бане. Лучшего подарка в День Пионерии и придумать было нельзя! Я тут же вспомнил Корнея Чуковского и его бессмертного "Мойдодыра"...
Дело в том, что вчерашняя работа по приёму топлива с танкера СМТ "Лена" неизбежно потребовала больших физических наргузов, тяжёлого труда, следовательно, большого потоотделения, загрязнения рук, роб, палубы. Большая субботняя приборка в Балтийском море, когда всё ывокруг качается, шатается, брыкается, валится, льётся и выливается, выпадает и падает - это, конечно, было с одной стороны смешно и интересно, а с другой стороны - некомфортно и неудобно. Работа на верхней палубе в сырую промозглую погоду надвигающегося с Атлантики штормового циклона сильно удручила ребят, а известие о потсирушке и помывке в бане - раззадорило и развеселило.
Естественно, шаловливое "пионерское" настроение в бане и в парной БПК "Свирепый" в ксловиях сильной бортовой и килевой качки сопровождалось недвусмысленными комичными положениями, падениями, шлепками на мокрую палубу в душевой и на мыльной палубе в постирочной. Были и нарочное бросание обмылков хозяйственного мыла на палубу с требованием к салагам поднять и подать мыло годку..., и требования наклониться молодому матросу и посмотреть, не забит ли шпигат мочалкой, а то вода чего-то плохо уходит... Если салага или молодой матрос выполняли приказания и требования годков, то им "ставили на вид" и "преподавали урок" - "крестили" вдоль и поперёк худых мальчишеских спин и попок лыковыми мочалками пока "караси" и салаги не краснели то ли от стыда, то ли от удовольствия.
Кстати, во время помывки личного состава, так как время для каждой группы моющихся было ограничено количеством пресной воды на человека, всё было организовано точно, чётко и экономно. По команде старшего группы (годка, старшины или командира отделения) моряки быстро раздевались в предбаннике, замачивали свои робы, тельняшки, носки и трусы в обрезах с горячей водой, строгали в эти обрезы хозяйственное мыло или засыпали стиральный порошок, баламутили воду с мокрой одеждой до "высокой мыльной пены" и шли в помывочное отделение (душевую). В лушевой моряки по очереди бьыстро заходили под душ, чтобы смыть трудовой пот и намочить голову, потом все дружно намыливались мылом, в отдельном обрезе старший группы "намыливал" пену и каждый брал чистую вымытую и "прошпаренную" паром лыковую мочалку и споро "драил" своё тело. Спины и плечи ("крылья") драили мочалками друг другну и старший группы тщательно следил, чтобы никто, ни один из группы, не остался без того, чтобы ему до красна не оттёрли его спину и плечи.
После того, как все части тела были "отдраены" мочалками, опять по очереди, все в гурппе заходили в душевые кабинки и смывали мыльную пену с тел. Если кто-то был недоволен качеством своего мытья, то быстреньки повторял процедуру, но общее время помывки группы изменить было нельзя, потому что в дверях уже нетерпеливо топтались и пританцовывали новые голые матросы с лоснящимися от пота лицами. Естественно эти "новенькие" подбадривали и торопили "стареньких" не стесняясь в выражениях, что придавало всему этому действу жнергии, весёлости, жизнерадостности.
Помытые, чистые, раскрасневшиеся и довольные от пребывания в горячей пресной воде, бьющей тугими сильными струями из леек душа, матросы и старшины лениво протискивались мимо потных и грязных тел "новеньких" и шли в постирочное отделение, где их уже ждали отмокшие робы, тельняшки, воротники, "фуфайки", "фланелевки", брюки, носки и трусы. Если кто-то накопил бюольшое количество нестиранной одежды, то ему приходилось туго, потому что надо было за короткое время помывки новой команды в душе успеть постираться, поэтому в постирочной работа кипела, как при аврале.
Конечно, годки или моряки, наделённые властью старшинства или командира отделения, поручали своим младшим подчинённым "помочь" им в стирке, но одной из славных традиций экипажа БПК "Свирепый" ещё со времён пребывания первого изначального экипажа в учебном центре 67-го ОДСРНК в Калининграде было общепринятое правило - каждый сам стирает свои трусы и носки. Робу, особенно матросские парусиновые штаны, стирали палубными щётками, которыми обычно мыли переборки и палубу в коридорах, на боевых постах, в столовой личного состава. Этими большими деревянными щётками с частой жёсткой щетиной удобно было стирать штаны и робу, расстеленную на кафеле постирочного помещения - несколько сильных движений щёткой и из ткани робы с шумом выплёскивается пенная волна всяких там грязных "миазмов". После стирки щётками, особенно после тщательного полоскания робы в опреснённой воде, ткань, обычно, серой матросской робы становится белой, красивой, мягкой, приятной на ощупи и прикосновение. Теперь только всё постиранное нужно было срочно высушить.
Я за всё время флотской службы ни разу не стирал кому-то робу, воротники, брюки, тельняшки, "слюнявчики" или иные части флотской одежды. В 9-м Флотском экипаже ДКБФ в Пионерском Калининградской области, где я в ноябре-декабре 1971 года проходил обучение по "курсу молодого бойца" и принимал военную присягу, меня пытались заставить стирать флотскую одежду сержантов-старшин - наставников новобранцев 2-й роты полка Экипажа. Не скрою, за отказ стирать чужую робу я получил тумака, очень болезненный тычок в мои худые рёбра и жуткие угрозы "згнобить" меня на строевых занятиях. Тогда я всё вытерпел, преодолел страх и выстоял, даже находясь абсолютно голым в душевой комнате, набитой молодыми новобранцами до отказа. Никто из новобранцев за меня не вступился, поэтому мне пришлось применить ту тактику сопротивления, которую мне подсказал мой старший брат Юра, который служил матросом в 1965 году.
Когда мне дали тумака в левую скулу и тычок "по печени" и в "солнечное сплетение", я, естественно, согнулся "в дугу", у меня перехватило дыхание, помутилось в голове. Мои обидчики "ржали" и ждали "продолжения банкета", но я не стал с ними драться, иначе они бы меня показательно, в назидание другим, "отметелили" бы и всё равно заставили бы стирать их робы. Я просто молча развернулся, собрал свои вещи (робу, полотенце, мыльницу и мочалку-губку) и пошёл к выходу из душевого помещения.
- Эй, салабон! Ты куда без разрешения? Стой! Вернись! - почти хором заорали сержанты-годки-наставники. - Команды "Закончить помывку" не было!
- Я уже закончил, - ответил я, хотя с моей мокрой робы сильно текла и капала мыльная вода.
- Ты что, в такой робе хочешь в строй встать? - уже гневно заорал сержант-наставник нашей 2-й роты.
- Точно так, - ответил я по уставу.
- Так она же ещё не постирана! Мокрая!
- Точно так, товарищ сержант! - сказал я. - Пусть все видят, как вы умеете организовать помывку и стирку формы одежды матросов вверенной вам роты.
- Жаловаться хочешь?! - грозно спросил сержант и голый, играя мускулами, начал движение ко мне.
- Никак нет! - ответил я. - Но действовать буду строго по уставу.
В помывочной возникла пауза. Все новобранцы, матросы и присутствующие молча воззрились на нас с годком-сержантом и тот уступил, обмяк, расслабился, отвернулся и возвратился к своим "корешам", которые, развалясь, как римские аристократы, возлежали на длинной помывочной железобетонной банке (скамейке), заставленной обрезами с мыльной водой и мочалками.
- Ладно, Суворов, мойся, стирайся, проехали, - разрешил мне вернуться сержант-наставник. - Но не радуйся, я тебе этого не забуду...
Действительно, сержант-наставник нашей 2-й роты 9-го Флотского экипажа ДКБФ в городе Пионерске не забыл моей выходки и рекомендовал командиру роты назначить меня командиром отделения новобранцев, что и было незамедлительно сделано. Кстати, на выходе из Экипажа мне уже было присвоено звание "старший матрос", которое тут же "забыли" при начале моей службы рулевым БЧ-1 БПК "Бодрый" 27 декабря 1971 года.
В этот день я, как и некоторые мои друзья-годки (Виктор Фёдоров, Славка Евдокимов, Микелин Горловский и другие), не торопились вместе с группами молодых матросов покинуть помывочную и постирочную, а продолжали мыться, стираться и ходить в парную. Парная на БПК "Свирепый" была замечательная! Вообще-то, для личного состава, то есть для матросов, парная была не предусмотрена - только помывочная и постирочная. У мичманов и офицеров корабля была своя парная и помывочная, у командира корабля и в адмиральских каютах - маленькие душевые кабины. Но рабочие ПСЗ "Янтарь" в Калининграде, с разрешения командира корабля капитана 3 ранга Е.П. Назарова и при непосредственном активном участии командира БЧ-5 капитан-лейтенанта В.Н. Силкина устроили в маленьком помещении вентиляторной паротрубопровод и миниатюрные полки, на которых могли свободно уместиться три человека (если потесниться, то все пятеро). Пар в нашу матросскую "парилку" подавали вентилем и нагревали нашу "матросскую сауну" до 60-80° при влажности 90%. Наша матросская парилка-сауна пользовалась славой и успехом, потому что парогенератор был совсем рядом и тепло пара не терялось, как по пути к офицерской парилке.
Побывать в парной - это было "знаком отличия", "допуском" в клуб годков и старшин, уважаемых людей. Это была не просто давняя традиция, а закон моря, который никому нельзя было нарушать. Все люди, пребывающие в помывочной и постирочной, особенно в парной (парилке), были голые, то есть без погон, без лычек, без званий и должностей и здесь они "мерялись" только своей физической силой, габаритами тела, "авторитетной массой", характером, силой воли, нравом, личностными качествами, признанным уважением и харизмой, то есть личной славой. Быаало в парную-парилку попадали и молодые "любимчики", подхалимы и приспособленцы, но долго они всё равно здесь не задерживались, потому что их быстро распознавали и делали так, что они добровольно или под нажимом убегали в помывочное отделение... Чтобы попасть и быть приглашённым в матросскую парную-парилку, нужно было, по крайней мере, проявить где-то характер, стойкость, силу воли, мужество, героизм.
Кстати, те, кто силой завладевал парной-парилкой и насильно её удерживал, пользуясь своей физической силой или наглостью, вскоре оставался в одиночестве, потому что никто из "уважаемых людей", просто не составлял ему компанию, а находиться в парилке без дружеской доброжелательной компании, это всё равно, что пить водку в одиночестве.
Естественно, находясь в парной-парилке, общий разговор "крутится" вокруг пара, парной, здоровья, посещения парилки и бани "на гражданке". При этом все и каждый являются "истинными знатоками" пара и парилки, правил пребывания в парной, секретов русской бани и финской сауны. Делился своими ощущениями и воспоминаниями и я...
Я рассказал ребятам, как мы с Юркой, моим страшим братом, в детстве и отрочестве ходили вместе с папой в суворовскую городскую баню, которую построили вместе с парикмахерской и банно-прачечным комбинатом чуть ли не первым объектом в начале строительства Черепетской ГРЭС и города Суворова. Ребята немало позубоскалили по поводу совпадения моей фамилии и названия города, но потом, когда я сказал им, что мы, рождённые в начале января 1953 года, были первые дети города и наши имена записаны в историю города Суворова, шутки прекратились и мои друзья начали вспоминать, как они в первый раз ходили в баню, в парную, в сауну.
- Поход в баню, - говорил я ребятам, - это в нашей семье, да и во всём городе Суворове, был настоящий ритуал, праздник, а пребывание в бане и в парной - настоящее искусство, удовольствие, кайф. Мой папа говорил нам, что за один только час пребывания в бане из человеческого организма выводятся все вредные шлаки, соли, миазмы.
- Что за "миазмы"?
- Не знаю.., - мечтательно отвечал я, - но выводятся...
- А мне говорили, - нетерпеливо встревал в разговор Славка Евдокимов, - что пребывание в бане избавляют от усталости и стресса, поднимает настроение, заряжает человека энергией жизни, бодростью и силой.
- Кто говорил?
- Мама...
- Знаю я, что у тебя в бане поднимается! - тут же реагировали друзья-годки-одногодки Славки Евдокимова. - У тебя и без бани всё время настроение поднимается!
- Баня и парная активизирует циркуляцию крови в сосудах и органах, улучшаются обменные функции в организме, лучше работает сердце, кровеносные сосуды, гормональные органы, поэтому жизненный тонус человека повышается, - авторитетно заявлял наш фельдшер и медбрат Боря Красильников. Он знал, что говорил, потому что именно он отвечал за качество помывки личного состава на БПК "Свирепый" и почти всё время помывки находился вместе с личным составом экипажа корабля.
- Только знаете ли вы, как надо правильно ходить в баню и парилку? - спрашивал нас Боря Красильников.
Борис Николаевич Красильников (призыв 10 мая 1971 года) к маю 1973 года прослужил на флоте уже 2 года и был "подгодком", но он был санитаром, первым помощником корабельного доктора старшего лейтенанта медицинской службы Л.Н. Кукурузы, нашим корабельным "зубодёром", человеком, приближенным к запасам медицинского спирта, "заборщиком" анализов у дежурных по посудомойке и камбузу и вообще - целителем и исцелителем матросских организмов, членов и тел. Боря Красильников был не просто здоровым, он был крепко здоровым, широкоплечим, массивным, сильным, рослым, наглым, хамоватым, короче, счастливым человеком. Поэтому он, по молчаливому общему согласию, также как наш баталёр и завскладом Батар Дондаков относились к той касте "неприкасаемых", на которых не распространялись (до поры до времени) неписаные законы годковщины - они априори были "годками" по занимаемой должности и исполняемой функции. Кстати, именно Боря Красильников решал, кого из молодых матросов допустить в парилку к годкам, а кого нет, потому что в бане все голые и решающее значение в бане имеет сила...
- Это даже дети знают! - несмело, но упорно борясь за верховенство, ответил Боре Красильникову моторист БЧ-5 Витька Фёдоров, стараниями которого в парную БПК "Свирепый" подавался пар и горячая вода. - Зашёл, сел, паришься!
- А вот и нет, - спокойно, как ребёнку, ответил Боря Красильников. - Слушай, годок, что тебе медбрат Боря скажет...
- В настоящую парилку надо входить абсолютно сухим, - начал давать советы наш "санитарный медбрат". - Если в парилку войти предварительно вымывшись в бане, то эффекта нужного не будет.
- Ну, у нас это невозможно, - заявило Витька Фёдоров. - Мы все проходим через душевую.
- Правильно, - сказал Боря. - Надо смыть с себя пот и грязь, иначе всё это проявится в парной и будет вонять. Поэтому в душе сполоснулись и в парную. Только смотрите, чтобы на вас не было ни капли мыла или шампуня!
- Точно, - подтвердил я, вспомнив напутствия моего отца и свои детские ощущения. - Запах мыла в парной особенно неприятный и резкий.
- Ещё перед заходом в парную нельзя мыть голову, то есть мочить волосы холодной водой, - сказал Боря Красильников, - не то будет температурный скачок и резкое сужение или расширение сосудов, а это вредно некоторым людям, особенно после пьянки.
- Откуда знаешь? - ревниво спросил Славка Евдокимов, обидевшись за невнимание к его другу Витьке Фёдорову.
- Испытано на себе, - косо и авторитетно ответил Борька и все ему поверили на слово. - Можно берет намочить холодной водой и надеть на голову, но только непосредственно перед входом в парилку.
- А у меня была суконная шляпа-панама, - уже почти мирно и немного заискивающе сказал Витька Фёдоров.
- Да, можно и такую панаму надеть, а ещё лучше - специальную широкополую банную шляпу из войлока. Я такую на картинке в журнале видел, - поддержал его Борька Красильников.
- А мы в парную ходили без всяких там панам и шляп, но с вениками, - "встрял" в разговор ещё один годок из БЧ-4 (к сожалению напрочь не помню его фамилию, имя и отчество - автор). - Мой батя веники делал пушистые, но короткие, небольшие, берёзовые и дубовые.
- А мой батяня в баню ходил в специальных рукавицах, - тоже подал голос другой годок из РТС. - Эти варежки ещё наш дет сам делал из войлока.
- Верно, - опять авторитетно поддержал годков Боря Красильников. - Рукавицы вбирают в себя тепло, но защищают от ожогов руки.
- Зашли в парилку первый раз, - продолжал свой инструктаж наш медбрат, - сначала хорошенько погрейтесь. Посидите просто так минут 5-7, прочитайте про себя какой-нибудь стишок, только не задумывайтесь о чём-то, следите за дыханием и сердцебиением. Как только почувствовали лёгкую усталость и недомогание от температуры или влажности (трудно дышать), то сразу же в помывочную и под прохладный душ.
Я тут же вспомнил, как мой папа, сидя на средней полке в парилке суворовской бани, сидел с закрытыми глазами и что-то шептал про себя. Я однажды спросил его об этом, а папа, смущаясь, признался мне, что в этот момент читал какую-то молитву. Я спросил его, какую он читал молитву, но папа ответил, что не помнит. Вернее, помнит, но только мысленно, а не вслух... Уже после службы на флоте, на гражданке, я тоже однажды с друзьями был в парной севастопольской городской бани и невольно тоже начал читать про себя какую-то молитву. Откуда ко мне пришла эта молитва? Не знаю... Вот она:
"Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго".
Перевод на современный язык:
"Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь" (Мф.6:9-13).
По-гречески:
;;;;; ;;;;, ;;; ;;;; ;;;;;;;;. ;;;;;;;;; ;;;;;;; ;;;, ;;;;;; ; ;;;;;;;; ;;;, ;;;;;;;; ;; ;;;;;; ;;;, ;; ;; ;;;;;; ;;;;;; ;;;. ;;; ;;;;; ;;;; ;;; ;;;;;;;;; ;;; ;;;; ;;;;;;;. ;;;;;;; ;;;; ;;;;;;;;;;;; ;;;;, ;; ;;;;;;;; ;;;;;;; ;;;; ;;;;;;;;;; ;;;;. ;;; ;; ;;;;;;;;;; ;;;; ;;; ;;;;;;;;;, ;;;; ;;;;; ;;;; ;;; ;;; ;;;;;;;.
По-латински:
Pater noster, qui es in caelis, sanctificetur nomen tuum. Adveniat regnum tuum. Fiat voluntas tua, sicut in caelo et in terra. Panem nostrum quotidianum da nobis hodie. Et dimitte nobis debita nostra, sicut et nos dimittimus debitoribus nostris. Et ne nos inducas in tentationem, sed libera nos a malo.
По-английски (католическая литургическая версия)
Our Father who art in heaven, hallowed be thy name. Thy kingdom come. Thy will be done on earth as it is in heaven. Give us this day our daily bread, and forgive us our trespasses, as we forgive those who trespass against us, and lead us not into temptation, but deliver us from evil.
- Мы с папой после первого посещения парной всегда пили квас. Папа это делал торжественно, а я залпом, так как пить хотелось ужасно. - вспомнил Славка Евдокимов и его голос вернул меня к жизни из воспоминаний детства.
- А мой родитель любил после сауны пить специальной заварки зелёный чай, - вдруг подал голос один из самых молчаливых и невозмутимых на корабле старшин и годков родом из Прибалтики. - У нас не парилка, у нас сауна...
- На камни в парилке надо наливать только кипяток и только малыми порциями, - проигнорировав любителя финской сауны, заявил Боря Красильников и по тону его голоса мы поняли, что наша русская парная ни в какое сравнение не идёт с какой-то чужой сауной. - Лить кипяток на камни нужно в самое горячее, то есть сухое место, тогда пар будет сухой, мягкий и лёгкий. Этот пар нужен для второго захода, с вениками.
- Да, с веничком в парной - это высшее удовольствие, это кайф! - зашумели вразнобой годки. - Без веника парная не парная, а так - сауна. Веник - это сила! Веник - это самое то! Веник - это здоровье.
- Верно, - подытожил свой рассказ-инструктаж Боря Красильников. - Дубовый или берёзовый веник в парной - это массаж тела, выбивание из кожи всех вредных шлаков, солей и остатков отмершего эпителия. Битьё вениками по телу - это массаж кровеносных сосудов, воздействие на активные точки в коже, а значит, стимуляция жизнедеятельности всех внутренних органов и организменных систем.
- Кстати, - опять подал голос невозмутимый прибалт. - Мы в сауне тоже используем веники, даже из хвои, и трём ими кожу, тела. Особенно это воздействует на женскую кожу. Веники в парной сильнее всего действуют на девушек и женщин, они от них просто сходят с ума.
Мы не просто с изумлением, а с немым изумлением, больше походим на тупое ошарашенное безмолвие, воззрились на невозмутимого и спокойного годка из Прибалтики.
- Откуда знаешь? - недоверчиво и осторожно спросил вспыльчивый Славка Евдокимов.
- Испытано на себе, - косо и авторитетно повторил годок-прибалт фразу Борьки Красильникова и сразу же из тихого и незаметного голого старшины превратился в супер авторитетного годка-вожака. Кстати, у него было такое "хозяйство" и такие мужские "причиндалы", что мы ему тут же поверили и не стали больше задавать никаких вопросов. Всё было понятно и так...
- После парилки избегайте сквозняков и холодного питья, - вслед нам сказал корабельный медбрат Боря Красильников, но его уже никто не слушал...
В помывочной годков встретила вторая или уже третья группа моряков БПК "Свирепый", которые по пионерскому весело, активно толкаясь, мылись и драили спины друг друга мочалками. Мы руками отстранили от себя мыльные тела матросов, выгнали самых молодых из душевой, обмылись прохладной водой, вытерлись банными полотенцами, кинули их в кучу нашему завскладом "богатырю Дунукову" и всей компанией дружно пошли на камбуз просить холодного компоту. Славка Евдокимов и Витка Фёдоров намекали мне, что "неплохо бы сходить в ленкаюту и пропустить по крышечке из фляжечки", но у меня там была развёрнута фотолаборатория и я не хотел, чтобы кто-то видел, что я там делал и печатал.
Я спешил в ленкаюту ещё и потому, что всё время пребывания в бане и в парной была относительно сильная качка и я, сидящий с краю на полках в парной, несколько раз прикоснулся спиной и плечом к горячему "барашку" вентиля на паротрубопроводе. Надо было чем-то смазать обожженное место, которое ныло и саднило. Обращаться за помощью к корабельному доктору не было времени и необходимости, сам справлюсь. Иначе какой же я сын военфельшера с довоенным стажем?!
Через 5 минут после нашего ухода из бани прозвучала команда: "Закончить помывку экипажа в бане!". Потом была приборка, потом обед, который все съели так, как будто мы неделю голодали, а потом сыграли учебно-боевую тревогу и, почему-то, начали испытывать нашу "машину" (ГЭУ, главную энергетическую установку). Море горбатилось пятибальным волнением, а мы вдруг начали набирать ход...
Сначала мы шли средним ходом, потом полным, а затем палуба и весь корабль начали не просто дрожать, а сильно вибрировать, потому что БПК "Свирепый" вдруг начал резко набирать скорость движения до максимального. Рёв, шум и самолётный свист турбин достигал даже ленкаюты и уши закладывало от громкого ревущего шума. Было такое впечатление, что я стоял или находился внутри реактивного двигателя большого самолёта.
Корабль резво, как гоночный автомобиль, рвался вперёд, не взбирался, а резал крутые волны, с силой, со страстью, с напором разбивал водяные валы и я чувствовал всем телом, как упругая морская волна-вода разлетается вправо и вленво от крутых скул носа БПК "Свирепый". Наверно, сверху, с ходового мос тика, сейчас было видно замечательное зрелище - разлетающиеся в стороны буруны-веера пенной прозрачной воды... Я поспешил закрепить всё, что упало или могло упасть по-штормовому, схватил фотоаппарат, погасил свет в библиотеке и ленкаюте, и шатаясь и падая от качки и ударов носа корабля о волны, поспешил на ходовой мостик.
На ГКП меня остановили и дальше не пустили. На ходовом мостике были только вахтенный офицер, рулевой, командир корабля капитан 3 ранга Е.П. Назаров и ещё кто-то из офицеров. Я рвался войти и спросить разрешения у командира корабля сфотографировать носовой бурун при максимальном ходе корабля, но кто-то из офицеров БЧ-2 мне шепнул на ухо, что "командира сейчас лучше не беспокоить"...
Я сразу же вспомнил наше эйфорическое состояние, когда мы были в парилке, мылись в бане, а потом в столовой личного состава пили холодный компот, охлаждая наши счастливые распаренные тела и организмы и догадался, что сегодня не только у нас было "пионерское настроение". Скорость при маскимальном ходе БПК "Свирепый" пр.1135 типа "Буревестник" я увидел и ощутил только на корме, куда я прибежал, чтобы сфотографировать огромный кипящий бурун, как вулканический гейзер, как водяная кипящая гора, поднимавшийся за кормой нашего корабля и закрывающий весь горизонт. Я сделал несколько снимков, в том числе и попытку матросов стирать свои робы и шинели в кипящем буруне за кормой.
Они привязали к стальному концу-тросу свои робы и шинелди и бросили их в водоворот за кормой. Еле-еле трое матросов удерживали трос, а потом, через пять минут, они начали его выбирать (вытаскивать). Через минуту все, кто при этом присутствовали, хохотали до упаду - от роб и от шинелей остались только одни ошмётки... Моряки БПК "Свирепый" смеялись и орали беззвучно, потому что все звуки на юте перекрывались рёвом турбин ГЭУ и шумом водопада за кормой. Поэтому, когда внезапно шум прекратился и бурун за кормой резко опал, мы увидели и услышали, как кричим друг другу в лицо диким надрывным ором, что добавило нам ещё большего веселья...
В субботу 19 мая 1973 года мы, моряки БПК "Свирепый", отлично помылись, постирались, пошалили и побаловались. Мы совершенно обновились, как возродились и теперь были готовы к новым трудам, победам и приключениям. Однако нам уже хотелось домой. Эх! Сейчас бы вновь очутиться в неприметном домике-коттедже и сходить в гости к его хозяйке, женщине-кошке, которая гуляет сама по себе, где хочет, с кем хочет и сколько хочет... А пока мы, БПК "Свирепый", бороздили на максимальном ходу бурное Балтийское море, выражая свой недетский восторг и счастливое романтическое настроение после субботней бани... с "компотом".
Фотоиллюстрация: 19 мая 1973 г. Балтийское море. БПК "Свирепый". Вот таким восторженно бурлящим вскипает и встаёт огромной водяной водой-гейзером море, морская вода, на максимальном ходу корабля, закрывая собой горизонт. При этом бурун за кормой удивительно прозрачный, чисты, бурлящий, пенящийся и издающий сильный шум, как огромный водопад. Это буйство воды в кильватерной струе завораживает, затягивает, манит и притягивает к себе, как магнит. В толще бурлящей воды на миг появляются различные личины - от ужасных скривившихся чудищ, до умопомрачительных прозрачнооких смеющихся красавиц. Буйство воды в буруне за кормой настолько ужасно красивое, что смотреть на это можно не отрываясь часами. Только при этом все равно внутри живота всё время ощущается жуткий страх перед этой бурлящей веселящейся бездной нашего Морского бога - моря-океана. Кто видел, слышал и ощущал бурун на максимальном ходу (30 узлов) за кормой БПК-СКР пр.1135 или иного боевого корабля, тот меня поймёт...