Для меня, родившегося весьма далеко от моря (родной поселок был в 200 км от холодного Охотского моря), весьма удивительна тяга именно к морю, которая присутствует у меня большую часть жизни. Дать какое-то объяснение я не могу. Ведь нельзя же сказать, что пошитые мне еще в пацанском возрасте отцом брюки по флотскому образцу, тельняшка и настоящая фуражка оказали на меня такое воздействие. Но с тех пор я стал читать много книг на тему нашего военно-морского флота и о море. Именно в это время я прочитал небольшую повесть о том, как наш эсминец в Баренцевом море атаковал немецкий тяжелый крейсер, рейдер. Тогда на меня произвели впечатления слова – эсминец, капитан-лейтенант. Примерно тогда же прочитал «Человек-амфибия», и мне очень захотелось нырять, как Ихтиандр.
Но море, вернее, Татарский пролив, с соленой водой, как в море, я увидел лишь много лет спустя, когда в 1970 году попал в поселок Заветы Ильича недалеко от Советской Гавани, на базу подводных лодок. Прибыли мы, студенты медицинского института, туда на месячную практику перед принятием военной присяги. В один из июльских выходных мы пошли вдоль берега бухты в надежде позагорать и искупаться. Но если первое нам вполне удалось, то второе нельзя назвать купанием. Вода была очень холодная, я лично проплыл около десятка метров от берега и повернул обратно. Но воду на вкус успел попробовать – соленая. Чуть позже я во время выхода на подводной лодке и погружении был посвящен в подводники – выпил плафон забортной соленой воды. Чуть не стошнило. Так что в это время я не почувствовал прелести моря.
Но годом позже по распределению из института я оказался во Владивостоке, чтобы получить направление на один из кораблей Тихоокеанского флота. Вот тогда я искупался в теплых водах Амурского залива на городском пляже. Стояла хорошая погода, мы с моим другой и товарищем по несчастью (отправили служить помимо нашей воли) Борей Шевцовым весьма неплохо отдохнули, пока ходили по штабам и складам, чтобы экипироваться в форму офицера военно-морского флота. А примерно через месяц я почувствовал всю неукротимую силу стихии моря. Именно так – не увидел, а почувствовал, ибо находился в чреве дизельной подводной лодки, которая шла в надводном положении. Эту небольшую, всего 1300 тонн водоизмещения, мало приспособленную для плавания по воде, лодку радиолокационного надзора, которая не могла погрузиться, стихия бросала как пушинку. За время недельного выхода в море мы забыли, что есть первые блюда, питались в основном из банок, но не только с тушенкой или сгущенкой, но и деликатесов – сосиски, языки, - ели копченую колбасу и пили компоты тоже из банок. Но я не о питании хочу сказать – а именно о могучей силе морской волны, потому что океанскую мне только еще предстоит увидеть и почувствовать.
Через год, летом уже 1972 года, когда моя родная лодка вошла в строй действующих после длительного ремонта и модернизации, я получил возможность понырять с ИДА-59, аппаратом для дыхания у подводников. Он до сих пор применяется на всех субмаринах России. К этому времени я уже имел удостоверение врача-физиолога, сдал зачет по легководолазной подготовке. Обычно в субботу после обеда я брал на УТС (учебно-тренировочное судно) забитый под завязку воздухом ИДА-59, двух моряков, желающих поплавать и понырять вместо пребывания в казарме, и шел по берегу бухты Малый Улисс к морю, где в воде бне было пятен соляра. Это был уже пролив Босфор Восточный, отделяющий остров Русский от материка. Хотя увидеть, что творится на морском дне и плавает в прозрачной воде, можно было, погрузив лицо в маске с дыхательной трубкой, но мне хотелось нырять поглубже, и поднимать со дна моря тех же трепангов, гребешков, песчанок, не на задержанном дыхании, а в дыхательном аппарате. И таких походов с матросами в течение лета этого года и следующего было немало. Матросы менялись, места, где мы погружались, тоже, неизменным оставался ровный морской загар и впечатления от картины под водой.
Почувствовал я и силу океанской волны, которая то так плавно поднимала нашу субмарину и так же плавно опускала на очень пологих волнах, а то обрушивала всю свою мощь на подводную лодку, плывущую в надводном положении. У меня есть рассказ по этому поводу под названием «Шторм». http://www.proza.ru/2017/07/29/1236
Потом я ушел в запас, и последовал пятилетний перерыв, когда я не был на море. Но в 1979 году профсоюз премировал меня путевкой на турбазу «Лазурный берег» под Владивостоком, на Шаморе. Об этом я написал рассказ, хотя герои там вымышленные. http://www.proza.ru/2017/12/31/69
Там же, на этой турбазе, я познакомился с аквалангистами из Новосибирска, которые отдыхали на мысу прямо на территории базы. Они мне дали гидрокостюм мокрого типа, что позволяло мне по часу-полтора плавать в морской воде, которая в сентябре в Японском море не такая уж теплая. Вместе с одним из новосибирцев я участвовал в спасительной операции, когда двух купающихся стало уносить волнами от берега. А на прощальном банкете я наелся жареных трепангов с картошкой. Но я лично доставал их со дна моря для этого банкета, так что вполне заслужил этот деликатес. Тогда же я привез первую коллекцию засушенных звезд, ежей, раковин, которая потом постоянно пополнялась.
Через год, получив заряд положительных эмоций во время пребывания на Шаморе, я решил снова поехать на море, но уже всей семьей. И у меня есть описание этого пребывания на море с уже реальными героями. Это уже была бухта Тавайза. http://www.proza.ru/2018/06/14/729. Мое увлечение морем разделили все члены моей семьи, и я прикладывал все усилия, чтобы попасть на море, ведь практические все побережье Японского моря была пограничная зона, и надо было получать пропуска, чтобы попасть туда. Один раз мы всей семьей поехали во Владивосток, остановились в гостинице «Приморье» в трех-местном номере пять человек. Дети спали на матрацах с кроватей, благо, их было по два на каждой кровати. Но такие неудобства не могли испортить нам отдых на море. В это лето мы купались в двух местах – на пляже ТОФ (Тихоокеанского флота) и в бухте Тихая на окраине Владивостока, и один раз съездили на Шамору.
Пляж ТОФ был в центре города, отсюда было просто дойти до гостиницы, где у нас был заказан комплексный обед в ресторане. Правда, приходилось подниматься по крутой лестнице, и так два раза в день. Но на этом пляже было деревянное покрытие, где можно было обходиться и без лежаков, чистая прозрачная вода и глубина метра 4-5, где хватало морских звезд и других обитателей моря. Каменистое дно не давало той мути, какое бывает в воде на песчаных пляжах. В бухту Тихая мы ездили в те дни, когда на пляже ТОФ были волны. А там их не было, это радовало и удивляло. И дно там было богаче усыпано всякими дарами моря, мы их набирали, потом просили у мужиков в гаражах для моторных лодок котелок с пресной водой, и варили все на костре. Всем детям понравились эти морепродукты, так что мы поняли, что у моря с голоду не умрем.
Следующая поездка всей семьей была под Находку, в бухту Тихангоу, где мы жили в палатках на мысу. Жаль, что почти все дни нашего пребывания там было ветрено, волнение на море, но все мои дети уже освоились на море и плавали, не боясь волн. Почувствовали мы и силу приморского тайфуна, когда поднялся штормовой ветер и на берег обрушились волны. Но до наших палаток волны не доставали, а вот ветер завалил одну из наших палаток. Пришлось нам спасаться в летней кухне рядом расположенного дома. Но этот шторм позволил нам попробовать настоящее японское пиво «Саппоро», банку которого я нашел в прибрежных камнях.
Дальнейшие наши поездки к морю были в усеченном составе – старшему сыну стало скучно ездить с нами, его уже стали интересовать девочки. Поэтому следующая поездка у нас была вчетвером опять же в сторону Находки, мы остановились у знакомой в поселке Южно-Морской. Новая бухта, новые впечатления от моря, где мы все купались и ныряли. Все, кроме моей жены Людмилы, которая предпочитала только окунаться в море, утверждая, что в детстве тонула и боится плавать. Однажды я поплыл во время шторма. Ласты, маска, трубка позволяли мне довольно смело плавать, хотя других желающих поспорить со стихией не было. Возвращаясь к скалистому берегу, я оказался во власти набежавшей на берег волны, и меня бросило на скалу, торчащую из воды. Хорошо, я успел смягчить удар, и обошелся лишь приличным синяком на бедре. Так что не только подводные лодки беспомощны против стихии моря, но и человек, даже оснащенный легководолазным снаряжением.
А вот в следующие поездки к морю мы ездили вдвоем с женой. Я не ставлю своей задачей изложить все в строгой хронологической последовательности, но все же. Если мне не изменяет память, следующий раз я был на море один. В 1986 году я занял должность главного рентгенолога края. В обязанности отделения, которое я возглавлял, было проведение дозиметрического контроля рентгеновских и радиологических кабинетов. Выяснилось, что один дозиметр неисправен, и починить его можно только во Владивостоке. Я связался с этой фирмой, они подтвердили, что могут отремонтировать прибор, и предложили привезти его на ремонт. Прибор был небольшой, я решил сам поехать, отвезти его в ремонт, и заодно навести контакты с фирмой для дальнейшего сотрудничества. И надеялся, если будет хорошая погода, искупаться в море и позагорать. Выписал командировку, купил билеты туда-обратно и поехал. Мне в телефонном разговоре сказали, как найти эту фирму на выезде из Владивостока в сторону Уссурийска, что у них есть общежитие, где я могу остановиться. Я так и сделал. Приехал утром во Владивосток, нашел фирму, переговорил с начальством, сдал прибор в ремонт, заселился в общежитие и потом поехал к морю. Провел так почти весь день, вернулся в общежитие, переночевал, и с вещами снова поехал на пляж, где пробыл до отхода поезда. Дни были солнечные, я изрядно подгорел, хотя старался чаще окунаться. Так что когда я приехал в Хабаровск с морским загаром, никто не поверил, что я получил его за полтора дня.
Контакт я установил не только с начальством фирмы, но и с комендантом общежития, и на следующий год мы поехали уже с женой к морю, остановившись в этом общежитии. Но уже пробыли у моря не 2 суток, как я, а намного больше. Вернулись, как обычно, загорелые до черноты. А вот следующий раз мы поехали как белые люди, по путевке в семейный дом отдыха на берегу Амурского залива. Не помню, сколько дней мы там провели, купаясь, загорая, по расписанию завтракая, обедая и ужиная, по-моему, две или три недели. В тот год в теплых водах Амурского залива было много крестовиков, и мы купались, взяв катамаран и отплыв от берега. Правда, плавал лишь я, жена предпочитала лежать на катамаране и загорать. Но потом все водоросли у берега убрали вместе с крестовиками, и жена самостоятельно научилась плавать вдоль берега. Для этого она брала мои ласты, которые были на 4 размера больше, привязывала их к ноге шнурками из моих кроссовок, и стала плавать на мелководье. Я обалдел, увидев это. Сколько лет она категорически отказывалась учиться плавать, а тут сама научилась. И потом она уверенно плавала с ластами, с маской и трубкой даже на глубине. Правда, вначале она плавала рядом со мной, держась за руку.
В августе 1991 года мы с женой и моим коллегой, главным психиатром края Сапуновым ездили отдыхать на остров Путятин, где жил дядя Сапунова, который сделал нам вызов. Купаться в поселке, где жил дядя и находился рыбозавод, было невозможно, поэтому после завтрака, взяв с собой пресной воды, котелок, спички и плавательные принадлежности, мы уходили на другую сторону острова, и там проводили весь день. Не только купались и загорали, но и добывали морепродуктов для своего обеда. Обед у нас отличался в зависимости от того, что мы набирали со дна моря. Это были мидии, которых приходилось отдирать или отрезать от скал, гребешки обычно лежали на поверхности песка или на каменистом дне, а вот песчанки прятались в песке, но по характерной картине песка над ними легко обнаруживались опытным глазом и извлекались. А вот трепанга мы собирали не очень много, и готовили его уже на кухне у нашего гостеприимного хозяина.
Море вокруг острова Путятин было прозрачное, было много скалистых участков с особенно чистой водой. Там мы и предпочитали купаться и загорать. Но были и участки мелкого песка, но на них в воде волнами поднимался песок со дна и такой прозрачной воды, как у скал, не было. На одном участке берега мы обнаружили на круглых камнях какой-то естественный орнамент, который я никогда до этого не видел. Причем такие камни были на одном и весьма ограниченном участке. Мы набрали этих камней, но в спешке отъезда (начался путч ГКЧП, и мы срочно стали выезжать с острова) забыли у нашего хозяина. В тот год на острове еще были стада пятнистых оленей и озеро, сплошь покрытое лотосами.
Когда Советский Союз приказал долго жить, многие надуманные пограничные кордоны были сняты, и не требовалось никаких разрешений для поездок на море. В 1994 году я приобрел первый свой автомобиль, и на нем мы стали ездить отдыхать в Приморье. Последовал отдых в самых различных бухтах Японского моря – Ливадия, Волчанец, Тихангоу. К этому времени туристический бизнес получил развитие, многие пионерские лагеря в сентябре превращались в турбазы для взрослых, или строились отдельные базы отдыха на побережье. Конечно, с минимумом удобств, но разве это отпугивало любителей морского загара, купаний и погружений в морские пучины. Тем более что синхронно стали на побережье появляться торговые точки и всевозможные частные кафе, как и по трассе Хабаровск-Владивосток-Находка. Так что автолюбителям не требовалось вести с собой продукты.
Такие поездки к морю совершались ежегодно. Я старался пойти в отпуск с начала сентября. В это время в Приморье устанавливалась хорошая солнечная погода, море было относительно теплое, народа с детьми школьного возраста уже не было, так что найти крышу над головой было просто. Обычно мы ездили вдвоем с женой, а в 2002 году решили взять с собой внуков-подростков, 12 и 14 лет. Один из них, младший, уже как-то был на море, еще школьником младших классов, и умел плавать. А вот старший никогда не был на море, и плавать не умел. Так что для них эта поездка стала очень запоминающейся. Но у меня и об этой поездке есть отдельный рассказ. http://www.proza.ru/2018/03/29/738
Это была моя последняя поездка к морю в Приморье, на следующий год наше семье уехала в Сибирь. Но еще до этого я побывал в тропиках, на китайском острове Хайнань, и там совершил многочисленные плавания и погружения в Южно-Китайском море. Случилось это в 2000 году, в мае месяце. Мы с моим коллегой были в числе первых русских, которые только начали ездить на этот остров. Сейчас, по прошествии почти 20 лет, это весьма раскрученный для туристов из России маршрут, а тогда на нас смотрели, как на экзотику. А для меня экзотикой было море, где я плавал и нырял. Тот, кто помнит знаменитый телевизионный сериал про путешествия Ива Кусто по мировому океану, может представить, что я видел, погружаясь под воду. Рыбки всевозможных размеров, формы и раскраски сновали мимо меня в огромных количествах. На дне лежали разнообразные раковины, морские звезды, некоторые раковины моллюсков крепко присосались к поверхностям камней и рифов. В городе Санья на острове можно было купить фотоаппарат для подводных съемок, что я и сделал, и это позволило мне стать обладателями фотографий со дна моря. Кроме этого, мы с коллегой в гидрокостюмах и аквалангах плавали вместе с инструктором под водой, опускаясь на 15 метровую глубину, и наблюдали тамошнюю жизнь обитателей моря. Это осталось в памяти на всю жизнь, и я считаю себя счастливым человеком, который своим глазами видел красоты мирового океана во всем их разнообразии.
Последний раз я купался в море в Италии, в Адриатическом море. Сразу скажу, что такого наслаждения, как в том же Южно-Китайском море или даже в Японском, я не испытал. Город Римини, где я отдыхал, можно назвать город-пляж, по аналогии с городом-садом, как называли некоторые города в нашей литературе. Больше 40 километров сплошных пляжей на пологом песчаном берегу. Я был в конце сезона, в сентябре, многие пляжи уже не функционировали, но мне рассказали, что в разгар летнего сезона все они были забиты отдыхающими, преимущественно немцами. Население города в эти месяцы увеличивалось в несколько раз за счет приезжих, вечерами по центральной улице вдоль берега народ двигался в две шеренги. Одна шла в одну сторону, другая в противоположную, и шли люди очень плотно, один за другим. Сейчас такого не было. Многочисленные бутики вдоль центральной улицы предлагали товары с большой скидкой. Но меня они не интересовали, мне хотелось покупать и позагорать. Ведь к этому времени я жил в северном городе Нефтеюганске, расположенном на 60-1 параллели, где говорили, что июнь еще не лето, а август – уже не лето. И мне удалось загореть и вернуться в свой город не белой, а коричневой вороной.
На этом мои путешествия к морю, купания в соленом морской воде, ныряния и любования красотами подводного мира, закончились. Мне удалось в 1983 году чуть проплыть и в Балтийском море, но в начале июня вода была холодная, дно каменистое и очень пологое, так что это плавание было скорее для галочки, мол, я купался в Балтийском море. Сейчас, когда я вижу фотографии своего внука, купающегося в Средиземном море в Турции, вспоминаю, с каким трудом нам приходилось добираться к своему собственному Японскому морю, преодолевая пограничные препоны. А сейчас были бы деньги, и отдыхай у теплых морей в Турции, Египте, Таиланде, Китае. Только я не понимаю некоторых соотечественников, которые предпочитают отдыху на море употребление горячительных напитков в гостиницах, где все включено. Ведь пребывание на море дает не только массу положительных эмоций, но и возможность оздоровить свой организм, это я как врач говорю. А здоровье ни за какие деньги не купишь.