Ночь выхватывает обрывки фраз. Лихая братия в унтах и толстой вязки свитерах передаёт таинственные слова из кабины пилота. - Разбился вертолет! - Эфир несёт закамуфлированное сообщение от экипажа к экипажу, сквозь все запреты.
Кунашир? Что-то загадочное из детства? Точка на цветном школьном атласе, где голубой цвет прибрежья перетекает в черноту океана. Цепочка Курильских островов растянута с Севера на Юг. (Все наши скудные познания!)
То время вспоминается по-домашнему уютным. Запросто заглядываешь в кабину военного транспортника, пытаешься шутить: "Далеко ещё?" Уставшим пилотам до тебя и дела нет. (Тогда об угонах самолетов знали понаслышке.) В салоне холодно, почти, как за бортом: пар изо рта! Ящики накрыты сетью и перетянуты накрепко строп лентой; кресел нет. Мостимся кто на ящиках, кто на скомканном брезенте на палубе.
Все мысли о погибших (возможно погибших?).
- Похоже, придётся «жмуриков» таскать? - брякнул один наш участник - Савелий. Ещё вначале, в аэропорту Елизово. Кощунственно! Руки чесались врезать (предполагаю, не только у меня?). Но нельзя: дисциплина! Конфликтов надо избегать (скрипя зубами), как на орбитальной станции в замкнутом пространстве. По сути же, он озвучил то, что угнетало нас на всём протяжении пути.
... Человек в экстремальной ситуации преображается. Сознавая, что выпадает из привычного мира в зиму, в горы (на ледники!) он, как губка, впитывает в себя сон и тепло! Теперь уже, не закинет удало рюкзак на плечо; не спрыгнет с платформы; не подбежит к машине. Напротив: всё спокойно, рачительно; неторопливым шагом. Глубинным чутьем понимая, каждая сохраненная унция тепла и энергии - сбережёт жизнь!
И черное небо за бортом (в котором нет иллюминаторов), и снежные заряды рывками отворачивают самолет, смеясь над потугами потешных человечков в стальном корпусе. Сон.
... Когда летишь в отпуск, не спится. Уткнёшься заворожённым взглядом в тайгу, посечённую нитями рек; мерцающие угольки ночных городов. Снежные поля облаков! куда ж от них?..
Теперь же, всё по иному: спим. От Камчатки до Хабаровска, от Хабаровска до Сахалина. Сменяя только самолёты.
Постой! пролетаем над местами службы моей в Армии; всё исхожено вдоль Уссури!.. Там, внизу, на невидимой под облаками земле. Тогда я глядел с грустью на самолёты и проходящие поезда, рисовал будущее... И вот, опять здесь! Случается такое? Жизнь возвращает нас на старые тропы. Будто дело не докончено, поступок не свершён? И Небесная Канцелярия выравнивает свой баланс?..
Тятя - вулкан
Новое слово: Тятя! такое детское и не злое..., приходит в эфире. (Валентину, нашему старшему, передаёт сообщение пилот.)
- Тятя? Вулкан? Огромный?..
- Да, о его конус разбился вертолет при нулевой видимости, в пургу. (И где-то там, на ледяных склонах семь человек...)
Нас шестеро. Три связки: Гриценко Валентин и Соловьёв Григорий, Малофеев Владимир и Савельев Валентин, Дорошенко Сергей и Владимир Кирилуша. Каждый со своим характером...
Альпинисты? Кто они, в самом деле?
- Если без пафоса: тренированные и выносливые; худощавые. Идеалисты! с повышенным чувством справедливости.
Скажете: "Идеалистов полно на Свете!"
- Дай Бог! Эпохи сменяются, но каждая высвечивает своих! Другое дело в
"сытые времена" несказанно трудно проявить себя. Вот и рвутся романтики осваивать Небеса и Океаны (или горы). Отыскать их можно среди людей необычных профессий: десантников и спасателей; геологов и полярников...
Обыватель покрутит пальцем у виска, вслед однокласснику - герою: "Зачем трудности, зачем какой-то риск?!"
Оставим, пожалуй, обывателя в его "покое" и проследуем за нашей командой...
Прилет в Менделеево
Наконец - земля: остров Кунашир наползает и заполняет иллюминатор; через пролив угадывается, чужеродная нашему сердцу - Япония. Прибыли мы в пассажирском АН-24 из Южно-Сахалинска без происшествий (не считая пары воздушных ям).
Поселок Менделеево, где расположен аэропорт, встретил нас морозным, ясным днем. Бросили рюкзаки, где попало и подались в столовую.
Один вход парадный - для посетителей; другой - рабочий, с обратной стороны здания. Откуда заносились в кухню продукты, дрова и вода...
Молодые поварихи из лётной столовой, наши ровесницы, встретили поначалу довольно прохладно (шляются всякие!..), избалованные видимо мужским вниманием.
Но узнав цель нашего прилёта, сразу оттаяли; в тоже время на глазах слёзы. Вспомнили об экипаже разбившегося вертолёта (посёлок маленький: все друг друга знают...).
Совсем девчонки! они нарушили традицию, и вынесли нам еду в зал. Одна присела с нами и щебетала без умолку; другая из "раздачи" прислушивалась и вставляла реплики.
Когда заходил очередной "голодающий", наша "сиделица" подскакивала и бежала помогать; затем возвращалась, неся очередное блюдо. Или они менялись местами.
Нас это забавляло, и в тоже время было очень приятно; спадало напряжение пути.
Рая и Татьяна, и мы с Гришей - странная компания?.. В будущем, ... когда вернемся с вулкана (потрепанные и застуженные), ... будем бродить с ними по ночной тайге в поисках мифического горячего источника.
Но сейчас про то нам не ведомо. Попиваем сладкий чай из гранёных стаканов и болтаем ни о чем.
Что-то меня смутило тогда? Да, поясню. Для нас лётчики, ну всё равно, что Высшие Существа! Девчонки же говорили с ними грубо и резко: "Ноги отряхнул?.. Пойди, там возьми! ... Не переломишься!.." и в таком роде...
И тут же - оборачивается, как ни в чём ни бывало,- вся светится, глаза сияют!..
- Что за бестактность? - подумалось мне.
Лишь позже осмыслил: лётчики - мужчины "упакованные", зрелые; с устоявшимися семьями, с детьми... И поэтому, их комплименты и заигрывания обрывались грубо и на корню!
Мы же с Гришей, чем не кандидаты в женихи?! - двадцати двух лет, отслужившие Армию; серьёзные и надёжные (кого попало, ведь, не пошлют?)... А чтобы уж точно не усомниться, что мужички "рукастые", попросили дров наколоть про запас. Мы и рады стараться!
В юности легко сходишься с людьми. Просто, на одном дыхании! Так хочется, чтобы все на Свете были счастливы! Будь моя воля, раздавал бы Счастье как гроздья винограда! Надеюсь, у девчонок всё сложилось? Они характерные.
Зовут! Тревога и напряжение вернулись. Тут же и небо затянуло, и снежный ветер сечёт лицо. Ввалились с рюкзаками в дрожащий вертолёт: никто никого не ждёт! Поднялись, понеслись; серой точкой, растворились в пурге...
Лагерь спасателей
Перегруженный вертолёт натужно тащит людей и груз от Менделеево, до вулкана Тяти. Долгие 60 километров. Видимость, из-за метели, слабая: летим на «бреющем».
Переваливая через хребет, рукой можно дотянуться до кустарника. Потом резко проваливаются вниз распадки и ущелья, сползающими, как бы - паучьими лапками, к серому океану.
В лагере пусто. Все в поиске: кто наверху - на кальдере; кто внизу - в тайге. Тятя представляет собой "вулкан в вулкане", то есть из макушки древнего вулкана (1485 м.), выступает - новообразованный конус (337 м.).
А сейчас, мы на минуту приземлились (лопасти вращаются), чтобы выкинуть рюкзаки, тюки и коробки. Моя память скользнула взглядом по трём рукотворным горкам . Одна блестела консервными банками; другая состояла из брикетов сливочного масла; ... третья же, накрытая полиэтиленом, - домашней выпечки хлеб.
Хлеб, замороженный, приходилось пилить ножовкой и отогревать на костре. Не беда, если подгорит с одного бока: ещё вкуснее! Консервы без наклеек, но мы этим не страдали: по номерам на банках, отличали тушенку от сгущенки. Перемороженное масло не намажешь, потому мы бросали его в горячий чай. Этот, из радужных колец напиток мгновенно выпивался, пока не застыл. Посуды не намоешься на морозе: так, хлебцем оботрёшь…
Мороз! Цепляется слово, за слово. Мороз был постоянно, и днём, и ночью. Чтобы уснуть, ставили примус в палатку и протапливали. Заскочишь, забирёшься в тёплый спальник, заставляешь себя уснуть. Очень важно, ибо через 15 минут палатка выстудится и тогда всё. Промаешься до утра..
Мороз! От него некуда деваться. А там, в лесу! возможно, ещё живые люди с аварии?
Извини, читатель, отвлёкся. Мы выкинули вещи из вертолёта и полетели наверх, - на вулкан. Поднялись над снежными зарядами: холодный океан, цвета свинца, пробился в иллюминатор.
Какие чувства? Тревожность и восторг! Вот, только страха нет! молодость-молодость! - безрассудная и бесконечная! Разве бывает старость?
Смерть бывает. Она здесь, в обломках разбитой машины. А старость? где-то там, далеко-далеко. За этой снежной дымкой, за студёным океаном; выше неба! Там, среди звёзд необъятной, синей Вселенной!..
И вот, я, немолодой уже человек, пишу эти строки. Снова, в окошке январь и сугробы, и метель завывает. За тридцать три года Земля заблудилась в синей Вселенной… И, я, оглядываюсь через года, сквозь снежную пелену за окном. Смотрю на того себя, на вулкане. А он глядит на океан. Я его вижу, а он меня нет! Разделённые Временем!..
Командир
Нам не случилось увидеть погибших. Тех, кто был у вертолёта, нашли и увезли.
Их было четверо: два офицера, штурман и женщина врач (акушер). Тела, как оказалось, - не раскиданы стихийно, а были заботливо уложены: кто-то накрыт, кто-то перевязан …
Фюзеляж машины, разбит и ветер, со снегом, проносится сквозь салон.
Троих на месте аварии не оказалось: командира экипажа, бортмеханика и третьего офицера. Мы смели предположить, что люди пойдут по ветру и вниз по склону - к океану. И так оно и случилось.
Забегая вперёд, скажу: бортмеханика, ради которого и затянулся поиск, мы так и не нашли. А тело его было обнаружено весной охотниками, когда начал сходить снег.
А так хотелось всех спасти! Но, это, только в кино всех спасают в последний момент или, в крайнем случае: парень с девушкой выживают. А в жизни?.. А в жизни другой расклад. ( Хотя бы, врач в живых осталась: женщин, их всегда жальче…)
Внизу, в лесу, по полу заметённым следам вышли на командира. Он сидел, спиной прислонившись к стволу каменной берёзы. Также был ранен и перевязан, но не дождался: умер. От него следы шли дальше, к океану...
Майор
По сей день, на островах ходят легенды о майоре.
Он вёл раненного командира, сколько мог. Уже доносился накат океанского прибоя.
Возможно, майор пошёл за подмогой. Отчего такие мысли? Оттого, что когда подобрали его на берегу, был он в офицерских ботинках. Унты с лётчика не снял: считал это кощунственным.
Лежал майор на спине. Мимика лица и открытые глаза подсказывают, что он увидал вертолёт и звал. А когда подняли тело, то снег под ним ещё талый, то есть, не успел застыть...
А ещё, что несказанно обидно, он прошёл мимо охотничьей заимки , совсем рядом. А там, как положено на Севере: сухие дрова, спички, чай…
Мы тогда страшно переживали, было невыносимо жаль, - не успели! Все, просто потрясены стойкостью майора. Ведь мы, в это время, были уже там - на Тяте. Возможно, прошёл он рядом - по соседнему распадку ...
При нём найдены удостоверения погибших, а так же служебная документация. Ничего не бросил - всё сберёг!
Да! юность прошла среди людей необычных. Некоторые, по сей день служат спасателями МЧС, другие - тренируют детей.
Пронеслись годы: другие места работы, другие коллективы… (Сменился духовный вектор движения страны.)
Молчал! Хранил в Душе прохладный ветер лесных ландышей той, уже далёкой Эпохи…
Как у Толкиена:
"… Пришло время людей. И Эльфы, кто ещё не погиб, тайными тропами пробирались в портовый городишко. Где судно с чёрными парусами увозило их…"
Я всё думал: а почему «чёрные паруса»? Понял! - чёрные паруса ночью незаметны...
Так и Людей, близких по Духу, всю жизнь ищут - ищут, и счастлив - кто найдёт! Пару раз, всего то, и поведал про майора, да и то - не по трезвому. Жена, после, сочувствовала: "У тебя слёзы лились в три ручья…"
Где же, ты, мой кораблик с "чёрными парусами"?!
Золотой дождь
Каждое утро нас забрасывали на кальдеру вертолётом. Когда техника отсутствовала, поднимались своим ходом.
Сначала мы зондировали склон, протыкая снег лыжными палками. Это был участок, метров - сто, от места столкновения о конус, до места, куда сполз вертолёт. В не - посредственной близости и под самой машиной, снег рыли лопатами, пробивая, как бы, - шурфы.
Яркое воспоминание: откидываю снег, … и полетели, заискрились на солнце, золотыми обёртками, шоколадные конфеты. Это посылка с Большой земли. Может, из Москвы или Ленинграда... Так сюрреалистично! - рядом с разбитым фюзеляжем, дымящимися серо - водородом фумаролами. А внизу блестит свинец океана: без волн, без барашков...
Поиск расширялся.
После подъёма на кальдеру, расходились: каждая двойка брала на поиск очередной, непроверенный распадок. Дальше спуск и параллельный траверс до базового лагеря.
Возвращались, как правило, уже в полной темноте: проскочить базу, в пересечённой местности, можно запросто. И очень выручало и радовало, когда из лагеря, кто-нибудь, моргал фонариком.
Какие? воспоминания отпечатались:
Сверху рыхлого снега плотный, ребристый (волнами) наст. Идёшь по нему, скользишь, как по наклонному льду. Вдруг! наст подламывается; проваливаешься и уходишь по пояс в снег. Ноги застревают в ветвях кедрового стланика. Барахтаешься, пытаешься ногу задрать - забраться на снежную корку.
И, о счастье! Встал! Ура! И тут, опять проваливаешься. И вновь - всё сначала...
Мороз! Макушка вулкана дымится белыми столбиками. И, Луна! Такая луна, что книжку можно читать...
Ночное рандеву
Они сами предложили нам поход к горячему источнику. Причин было несколько и главная та, что завтра нашей команде улетать домой; ну и девчонки засиделись - закисли в своей столовой...
Вру, конечно! Всё это отговорки: мы, явно, симпатизировали друг другу. Юность! опять же - суровая, полувоенная обстановка, швыряют молодых людей навстречу друг другу, ... словно капли ртути по законам физики. Когда, по сути, сопротивляться, - только себе дороже... Но томить читателя не стано, огорчу: не "срослось", времени не хватило, улетели.
И после ещё переписывались долго, фотографии слали... Но Жизнь тоже "послала", этими своими сумасшедшими расстояниями, погран.зонами и прочими производственно - бытовой неопределённостью.
Да! Но мы ещё здесь, на Кунашире! торим лыжню по свежему снегу... и "мою" зовут Раиса. Девушка, неуловимо восточного типа: разрез глаз, речь, искренность; верно - татарочка (а может, девушка по имени Риса? - из японской семьи, избежавшей переселения в 45-ом...). Таинственное, - оно на каждом шагу...
Каким же образом произошло разделение на "твою- мою"? Да, как и всегда: женщины решают всё за нас! У девчонок, вдруг, ноги стали путаться в лыжах: резко выбились из сил; да, ещё мороз под утро ударил. Стало очевидным - надо возвращаться. Рая, как бы непроизвольно, облокотилась на меня, ища поддержки. И я потащил её в гору по набитой, уже нами лыжне, а Гриша опекал Татьяну.
В шесть утра первую смену лётчиков кормить, а мы неизвестно где? - внутри гигантской котловины.
Молодость душевно вспоминать. Приятно, что наша дружба осталась по-детски чистой и непосредственной. А сколько путей - дорожек на развилках судьбы?.. Наверно, и здесь - в далёком Кунашире, могла сложиться удивительная история: "на берегах Тихого океана"...
Но небо не затянули тучи, не запуржило. Самолёт - разлучник приземлился вовремя и уставился на нас рыбьими иллюминаторами: пора, мол и честь знать...
Но я отвлёкся: девчонки, как выяснилось, на лыжах-то толком не стояли, думали просто всё. Или повод был нужен? Да! - повод пообщаться, познакомиться ближе. Кто ж знал, что наша "цель" (двойной смысл...) недостижима? Хотя не дошли мы, буквально, триста метров по серпантину.
Источник располагается внутри огромного, потухшего кратера вулкана, а если прислушаться к современным конспирологам, то возможно - воронка от ядерного взрыва?! Природа перемешанная: бамбук произрастает и мимоза, а ещё тропические лианы густо переплетают кедры с сосной ... и в тоже время - снега столько, что по грудь проваливаешься (если ненароком лыжа соскочит)...
Успокою: мы успели покормить лётчиков. Пришлось разделиться, отпустить вперёд Гришу с Таней. Та, хоть и устала, но по выносливее была.
Рая же не только выбилась из сил, но и замёрзла. От многочисленных падений в снег, варежки её превратились в сплошные ледышки. Прикладываю её ладошки к своим щекам, дышу на пальчики, отогревая. Отдал свои рукавицы "со-стройки": брезентовые; им сносу нет и на костре сушить - не сгорят. Шли медленно в гору.
Вот и край! Вышли на ровное, можно сказать - на "трассу". По расчищенной бульдозером дороге несёт позёмку. А над головой - сияние звёзд, и месяц, изредка, заслоняется блуждающими облачками. Они упорно цепляются за остров, не желая быть снесёнными в пустоту океана и уйти в небытие...
Над океаном, чёрное небо затеплилось лазурью, обозначая место для алой арки, сквозь которую протиснется солнышко зимнее, несмелое. Надо спешить!..
Всё конечно и вот, впереди, чернеются строения бараков. Окна без света, тёмными глазницами удивляются ночным путникам. Ещё немного, - потерпи Раичка: аэродром; светлячок кухни горит! Падаю на колени, тормошу заледенелые крепления лыж. Бедная девочка ног не чувствует. Забираемся на крыльцо; вот мы и в домике.
Таня быстренько разувает Раю, растирает ей ступни. А мы, с Гришей, топим печку, дрова - воду таскаем и выполняем прочие инструкции. В конце концов, нас благосклонно отпускают и мы несёмся в свой барак.
Втыкаем лыжи в снег: там их целый частокол. И наши, и сахалинцев - спасателей, и местных жильцов. Там мы и девчонкам лыжи брали, неизвестно чьи? Главный приоритет был - меньший размер.
Наши ребята спали. И до сих пор (до этой статьи) никто из них не знает про наше "ночное рандеву". Дело в том, что дисциплина требовалась - жесточайшая! И случись с нами "что" - скандал был бы на весь Союз. И так, семь смертей в"том" вертолёте..
Поиски смысла
Не секрет, каждый автор сталкивается с проблемой концовки. Как очевидцу, хотелось бы сохранить крупицы тех далёких событий. Но, сейчас этого, уже не достаточно.
И вот, что я думаю:
- За нашу жизнь мы совершали много, чем (мягко говоря) нельзя гордиться. И в тоже время, у каждого человека присутствуют моменты, когда он жил безукоризненно! когда не за что краснеть! Я счастлив, что в моей жизни было такое: когда слова и поступки правдивы; когда окружают настоящие люди; когда человек наедине с Природой!
И сейчас, и все это чувствуют! - мы возвращаемся к правде жизни! Бог дал возможность человечеству наиграться в гордыню, с ростовщическими процентами, с распущенностью, разрушением - Природы…
Но мы возвращаемся домой! Туда, где мужчины - мужественны, женщины - целомудренны, дети при родителях! Где труд - в радость! Зло далеко зашло, и Природа обрушивается с последними предупреждениями. Будет нелегко. Но мы преодолеем эти времена...
/фото из Интернета/