feat. Кайлин, 2008 год.
Мрачное пророчество всегда сбывается в Сети
«Стоит только мне выйти в „он-лайн“, как вся эта фигня и начинается. И теперь, небось, то же самое будет — со столь мрачным пророчеством себе самому Александр вышел из режима «невидимости». — Нет других подруг у вас, что ли?! Саша, милая, здесь — то, Саша, милая, тут — это… Ну давай, давай, пиши!»
…А внутри, как в упрек на театральное раздражение, откликается и злорадствует обида на Ангела. Ведь у Ангела, в отличие от Александра, есть подруги. И жизнь простирается гораздо шире затёртого и вмятого стула, передвигаемого на колесиках по нужде неповоротливого тела.
Четыре стены единственной комнаты его квартиры были прикрыты прорванными в некоторых местах обоями. Спартанское убранство старо и убого. У Александра, 29-летнего, довольно полного молодого человека, нет жены (нет, не было и, очевидно, не будет). Живёт один. Родные по главным праздникам подают весточку, ибо в век информационных технологий это можно сделать элементарно. Делается сие исключительно как дань внешним приличиям — последнему наследию дремучего прошлого, которое естественно вросло своими корнями в удушливое настоящее. Пусть подают, а то он забудет и о приличиях, и о них самих, а труп его не сообразит передать им ключи от квартиры. Хотя чей труп что кому передаст, вопрос сложный и неоднозначный. Друзья-подруги все под рукой, можно их тасовать, как колоду карт, и играть ими или же с ними, тешась в ободранных стенах самообмана, куда воздух проникает лёгкой струей сквозняка — и тогда, вроде бы, дышится легче. До того, как иллюзия вседозволенности виртуального пространства не распадётся на молекулы множественной лжи. Её стены крыты пятнами от тяжёлого дыхания сердечника. Если провести рукой, то можно увидеть такие же помеченные жирными следами обои и пол — от кухни до стола. Холодильник пуст: жаль, что по Сети нельзя передать продукты...
«Хлоп!» — пробка от бутылки. Ударившись о металлический уголок системного блока, отскочила, покинув бутылку пива. Образовалась пена. «Ну-с, что тут у нас есть?.. Понятно, всё как всегда…» — Саша с привычным самозабвенным выражением углубился в Сеть, будто углубился в женщину. Давно это было, и осталось теперь ныряние в навозную кучу чужих проблем. Даже Ангел, выслушивая их, блюёт на задворках сознания. И потом они едва доползают до туалета, чтобы вместе с пивом и солями выплеснуть накопленную досаду.
Liberty:
— Ты не занята?
Angel:
— Пока нет (аська включена секунду назад) — ответил Александр.
Liberty:
— Тогда выслушаешь историю о моих печальных похождениях. Слушай... Вчера утром я полчаса гуляла с ним. А потом он сказал, что вечером приедет ко мне. Я час сидела в баре у подруги. Ждала. Потом он пришёл, и пошли мы в парк…
…Через некоторое время Саша заметил сам для себя: «Она мне уже полчаса рассказывает о своём свидании!»
Nataly:
— Ку-ку!
Angel:
— Привет, как дела?
Nataly:
— Без изменений. Вчера весь вечер мать долбала меня за то, что я часами в и-нете просиживаю. Ничего не умею делать и получаю мало. Я опять начинаю тебе жаловаться, что я жирная и тупая сука.
Angel:
— Почему — сука?
Nataly:
— Потому что отказаться от еды не могу. Сама. Я ничего не умею. Пишу ерунду.
«Известный приколист Лев Толстой устами главного героя „Хаджи-Мурата“ не зря сказал: „У женщины ума в голове — сколько на яйце волос“», — подумалось Саше.
Nataly:
— Ну а ты-то как?..
Angel:
— Ангел устала.
Малая:
— Прэт…
Angel:
— Привет. Как дела?
Малая:
— Мяяя… хреново!
Angel:
— Как экзамен?
Малая:
— Завтра. Я делала всё, что в моих силах. Но не помню ни одного вопроса.
Angel:
— Плохо.
Малая:
— Я расстроенная. Злая. И у меня болит голова.
Angel:
— Надо отдохнуть.
Малая:
— Отдыхать не получится. Я переживаю. Что завтра делать? ;=((
Angel:
— Ждать.
«Тупая, и жалуется на то, что тупая» — мысленно прокомментировал Саша. Рука невольно тянется к мышке, курсор дрожит, соскакивая с команды «Закрыть». Тупая зависимость держит, будто совесть его, Ангел не позволяет просто так уйти со сцены. «Знал бы ты, как меня в аське грузят подруги-знакомые!!! Я как сливная яма для их проблем!» — мысленно взывает он к многочисленным глазам с той стороны монитора. Ангел ухмыляется внутри, смахивая с губ сытную пивную пену. Ему всё нипочем, как с гуся вода. Ангел — всего лишь фикция разума-одиночки.
Пошли вы все на х…!
Саша, сплюнув в сердцах, оборвал собственную фразу на середине и, так и не дописав её, стёр. Ужасно болела голова. «На улице такая жара! Пойду проветрюсь», — непоследовательно подумал молодой человек. Не попрощавшись ни с кем в своей ICQ, Саша вырубил комп.
Одолевала головная боль. Перед страхом информационной изоляции уступала даже гордость, давно затоптанная дешёвыми кроссовками в городской пыли, но пред лицом боли уступала и она.
Жара на улице страшная. «Чёрт… Все мозги просрал с этой глобальной „сеткой“. Как я ещё с ума не сошёл от неё?!» — думалось невесело. Между тем впереди мелькали окна с разноцветными улыбками баннеров, обещающих насыщенный досуг и доступность всех товаров. Можно купить любой орган, и лотом выставлен на продажу мозг каждого.
Вдруг картинка на мониторе позеленела, Саша покачнулся и почти упал. Однако он устоял — спортивное детство в школе самбо оставило кое-какие навыки на память о себе. Номера… Ох уж мне все эти номера!
— Да все вы — просто номера! Но-ме-ра!.. — прокричал Саша, и добавил шёпотом: — И я номер… помер! Ха-ха…
Вокруг Саши открылось информационное поле без конца и края. Ему внезапно стало понятно, что он не может больше смотреть на мир под традиционным углом зрения, зато может смотреть на него как бы снаружи всей системы миропорядка, будто бы он находился вне её границ. На фоне микросхем сознаний не было ни одного человеческого файла, ни одного бита тепла. «Три цифры — тире, три цифры — тире, три цифры» — ряд цифр откровения числового кода Конца Светы вошёл в кровь и плоть, пронесшись в генах горячим потоком. Горячим потоком же вышло жёлтой струёй по жилистым и пустым, как квачёвое молоко, цифровым ляжкам. Голова кружилась юлою, а мир явил редкостное зрелище: приоткрыл, так сказать, свое истинное лице. Искажённые злобой девятизначные числа шли по делам своим, не ведая об иллюзорности своего же собственного Бытия, как не ведал прежде о своей истинной сути такой же номер — Александр.
Саша попытался объяснить паре номеров, что они — просто номера, но его не поняли: их понимание находилось в дублирующей реальности с подписью «жизнь». Жестокий маршрут, как трамвай по рельсам, без объездов и строго по остановкам морали. Она не хуже лезвия перерезает горло надеждам. И тогда нужна поддержка, чтобы удачно и вовремя соскочить с подножки на землю реальности. Особенно такому хрупкому существу, как Ангел.
— Вы мне не поможете? Ничего, что потревожу вас? Настроение у меня за эти дни менялось от безграничного счастья до совершеннейшего отчаяния...
Наконец-то нашёл благодарного слушателя — он привлёк внимание какого-то накаченного мужика. Мужик спокойно слушал его бредни до тех пор, пока Саша не сказал:
— Я красивая?
Спокойно и почти открыто оглядевшись по сторонам и не увидев препятствий в лице стражей псевдопорядка, мужик нагло посмотрел в глаза Саше:
— Тебе что надо, пидорас?
«Плохо ходить одному там, где ходят вдвоем», — мелькнула жалкая мыслишка и улетела вслед за Ангелом-хранителем. Вышла вместе с надеждой на спокойную прогулку к ближайшему магазину. Оставила едва видимый след на чёрных джинсах. Очередное мокрое и позорное пятно страха — мочи.
Мочи?.. Взгляд разглядел-таки на чёрном фоне джинс Александра пятно. С остервенением и долей неприязни, очень сожалея, что не надел ботинки покрепче, мужчина нанёс резкий боковой ногой по голове и мокро и грязно разбил Сашке носяру. Оглушительно и слегка страшно хрустнуло в мире стекла и бетона. Саша упал, покачнувшись. Добив по затылку пару раз, после чего сплюнув, довольный мужик ушёл пить и трахаться, трахаться и пить вновь.
Будто эпизод развратной наготы сбил его программу дня, а не прямой удар в лицо. Зачем глядеть, как кто-то дерёт свою бабу, обнимающую унитаз в трещинах. На мысленный экран опустился занавес густого красного цвета. Кровь с подбородка попала на руки, и оттуда — на глаза, протёртые им бессознательно.
…Саша шёл, и чем больше шагов он делал, а также чем обильнее покрывалась нижняя часть его небритого лица красной липкой жидкостью, тем бессмысленнее становился его взгляд, и тем бессмысленнее становилось у него в душе. Взгляд вскоре совсем остекленел. Мыслей было мало, а те, что были — примитивны. Но вот отошли и они, скверна земного Бытия укоренилась в теле, а дух совершил редчайший, практически невиданный до тех пор акт метаморфозы.
Стоило включить комп, как отключился разум, оставив на съедение мойрам подсознательного недвижимо распростёртое на стуле тело. Виртуальность не хуже Астрала поглощала начинку, перемещая куда надо и за многие километры. Безумие ждало его вне списка контактов, с красным зрачком в виде маленького цветка.
Ангел был на связи и связан с незнакомкой, и с её аватара за ним следил глаз.
Когда Саша включил комп, он тут же выключился сам — именно тогда Александра впервые вышла на чёткий контакт с нематериальным содержимым его распростёртого на стуле жирного тела... Завязался диалог:
— Ты кто?
Пульсация в рисованном зрачке усилилась, разобщая его мозговые сигналы и окутывая сонным параличом. Давно не реализованные физически фантазии выпорхнули из табакерки желаний. Словно подглядывая из монитора, он видел женщину, проснувшуюся на его стуле. Обнажённая незнакомка притянула клавиатуру и ответила:
— Я — Александра.
— Почему я вижу тебя? Ты где? В моей голове?
— Нет. Я живу в Интернете, я — часть твоей души, — в подтверждение её слов, в её внешности мигнуло несколько знакомых ему по сайтам знакомств лиц и фигур.
— Лучшая, вероятно? — улыбка от удачной ненавязчивости комплимента.
— А в тебе такая была?
— Да нет. Не было вроде.
— Вот именно. Я просто проекция твоего электронного сознания, вот и всё.
— Но если ты в Сети, где живёт всё остальное моё сознание? Я смогу жить в своём привычном, реальном мире?
— Жить? Ты разве жил? Ты толком даже не существовал. С детства, как герой «Смерти Ивана Ильича», но ты даже, наверно…
— Почему? Помню!
— Врёшь.
— Нет.
— Не важно. Я хочу забрать тебя в мир Сети. Всего. Со всем говном. Сейчас. И без отлагательств.
— Как? Зачем?
— Ты что-то?
— Где?
— Забыл в своём раздолбанном сраном мире? Не волнуйся, я не спешу и могу подождать, — её пальцы мягко массировали скролл, будто вызывая долгожданный оргазм ответа.
— Ничего я не забыл! — едва он произнёс обиженно требуемую фразу, будто переключил рубильник, как вся его материальная оболочка и нематериальная составляющая оказались поглощёнными сеткой WWW. Wесь он перешёл в Интернет, без следа исчезнув из обыденного мира материи.
— И что теперь? Меня больше нет там. А где я есть?
— Ты — материализация своих же представлений, пучок электронов, рябь на микросхеме Бытия. Нас теперь двое, рябить нам будет легче.
— А что это за свет вокруг?
— ЭЭЭЭЭЭЭЭЭ…
— «ЭЭЭЭЭЭЭЭ»?..
— Это остаточный эффект твоей смерти, не обращай внимания, скоро пройдёт, и воцарится вековечное царство Тьмы.
— Я, конечно, понимаю, что в мире, столь едко и метко описанном Пелевиным, мне нечего было ловить… Но найду ли я в этой форме существования выход?
— На это тебе ответит твой онлайн-анал-собеседник. Услышь звук, ибо он вошёл в Сеть.
«Сергей Паулус в Сети»
— Ты можешь задавать вопросы живым людям. Реально существующим, в отличие от тебя.
— Как это возможно?
— Считай, что я не слышала вопроса. Итак?
«Сергей, я понимаю, что я не из списка контактов, но я несколько и не совсем спам. Я — средняя грань, срань, недостающее звено в цепи твоей эволюции до высших форм хромоформ. Сейчас ты в ужасе перестанешь читать текст. Или просто посмеёшься — не важно. Важно то, что твоя судьба уже предрешена. До твоего рождения в мире грёз и смерти в мире надежды. Твоё сердце останавливается… Стоп! Оп-ля-ля! Поезд прибыл на конечную остановку сознания! Я — твоя смерть-круговерть».
— Стоп! Стоп-стоп-стоп! Зачем?!
— Что?
— Зачем я его убил?
— Ах, это… Ты не научился управлять силой. Ты ещё не оправился от помешательства последних минут на Земле. Впрочем, пару раз убить тебе даже полезно. Эта кровь пролита не зря.
— Почему ты так говоришь?! Это же кровь!
— Она принесла пользу. Скоро ты сам это поймёшь. А сейчас тебе нужно заставить тело Сергея Паулуса подчиниться своей воле. Это будет наш маленький зомби для связи с Реалом.
— Реалом?
— Да, детка, я сказала — «Реалом».
— Я боюсь, что не смогу.
— Ты боишься, но ты сможешь. Рука… Вторая… Третья… Ещё пара сантиметров… Проверка функций жизнедеятельности всех органов… Частичное восстановление сознания… Почки-пенис-мозжечок — вот и вышел мужичок! Всё, парень, готово!
— И какие же это такие дела у нас могут быть в мире живых?
— Сейчас узнаешь, ха-ха!
…Мужская и женская проекции слились воедино и переместились в средоточие сетевых эмоций людей. Их плоские фигуры отражали ментальный свет, излучаемый эмоциями вожделения, страха, тщеславия, лжи, лицемерия и жажды насилия. Этот вихрь вобрал в себя их псевдо-тела. Закружил их водоворотом, ослепив гламурной связью.
…Очнулись они на берегу.
— Ты понял?
— А что я должен был понять, родная?! Я ж не собачник тебе, чтоб вот так вот сразу же взять — и всё это понять!!!
— Та-ак… Ещё раз?!
— Нет-нет, что ты!! Я пошутил! Да, я понял. Я… ВСЁ… ПОНЯЛ!.. И, признаться, почти не удивлён.
— И всё же, согласись, что это несколько странно — то, что там этого никто не понимает. Почти НИКТО!!
— Я вижу закономерность в пространственной пятимерности смерти детей.
— Я сама её не вижу, мне просто нужна её помощь.
— Я сказал тебе, что не хочу убивать?
— Да. Сказал.
— Так вот… Я пошутил!!!
— Что ты делаешь?! Что ты де…
—…
—…
— А теперь себя.
На корзине с пеплом их файлов неизвестный умелец выгравировал слова:
«Почему я скучаю по людям,
По смерти своей и бессмертью?
Потому что мы скоро там будем,
Продолжая черёд круговерти.
Продолжая поток эмоций,
Отражая чужие смерти,
Беспокойствия мне отвесьте —
Разменять суеты червонцы.
Безмазовый итог круговерти —
Трёхразовое „да!“ этой смерти».