Арок Мах Скрип Дерев
Глава 4
“Дрозды и Ворон”
(Первая глава: http://www.proza.ru/2017/05/21/1402 )
(Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2017/08/24/1626 )
Было зябко и сыро, весь город окутал густой белый туман, а холодное солнце только-только ухитрилось заглянуть за высокую крепостную стену. Тем не менее, на Правосудной площади уже собралась маленькая толпа. На широком балконе здания суда стояли два человека: грузный рыцарь и сонный стражник в ржавой кольчуге. Обыкновенно генерал сам зачитывал приговор, однако два дня назад он отъехал к Волчьей стене и до сих пор не вернулся, поэтому-то тучный и мрачный сэр Бьярт Таннор и стоял сейчас на этом балконе, и в неспокойной тишине вертел в руках свиток с печатью генерала, и грозно, но вместе с тем немного испуганно, переводил взгляд с одного понурого человека на другого.
Гаррет молча примкнул к толпе. Последние несколько дней он страдал от бессонницы, проснувшись ещё до рассвета, он беззвучно покинул дом и несколько часов бродил по пустым улицам, думал о последних событиях и всё не мог понять, когда всё пошло не так, ведь его жизнь прогнила ещё до смерти Нэманда, просто тогда он этого ещё не понял… То ли из-за недосыпа, то ли из-за близящегося Хлада, его немного знобило, Тиффлукстэд казался ему ещё более серым и жутким, чем обычно. На казнь он попал совершенно случайно и даже не знал, на чью казнь.
Впрочем, долго мучать себя этим вопросом ему не дали двое вышедших на площадь стражников, они тащили за собой осуждённого. В исхудавшем, грязном, заросшим щетиной человеке Гаррет с трудом узнал Дьюидда Гиннара. Это был обычный солдат, имена которых Гаррет запоминал не сразу и с трудом, он знал Дьюидда как весёлого и жизнерадостного человека, который умел рассказывать даже несмешные истории так, что смеялась вся компания… Дьюидд улыбался и сейчас, улыбкой страдальческий и натянутой, но вместе с тем искренней. “Дью!” – надрывно закричала женщина в первых рядах – его жена, Гаррет видел её всего пару раз – не помнил имени. А маленький мальчик, который жался к её юбке… сын… Дьюидд рассказывал о нём что-то.
“Дьюидд Оуинн Гиннар, – раздался голос сэра Бьярта с балкона, он сломал печать на свитке и развернул его, хотя и без того знал, что там написано, – За измену Родине, по средствам проявления неуважения к Королю, власти, нашим великим идеям и традициям, вы приговариваетесь к смертной казни через повешение!” После этих слов площадь оглушил истошный крик жены Дьюидда. Гаррет вздохнул – немало людей было казнено по этому обвинению в последние годы… Стражники помогли приговорённому взойти на деревянный помост… Случайная фраза, слово… Стоит тебе усомниться в правильности королевских решений… Палач надел петлю на шею Дьюидда… И злые языки приговорят тебя к смерти… “Есть ли у вас последнее желание?” – неожиданно хрипло спросил Бьярт Теннор… Самое ужасное, что сам Гаррет недавно был в такой же ситуации, если бы не происхождение, болтался бы он сейчас в петле… Веди казнь генерал, он бы непременно напомнил бы ему об этом холодным пронизывающим взглядом… “Время, – с трудом ответил Дьюидд, – Ещё чуть-чуть”. Гаррет взглянул на башенные часы: короткая стрелка была уже почти на семи, длинная приближалась к двенадцати. Сэр Бьярт кивнул.
Дьюидд молча осматривал толпу, взгляд его скользил по собравшимся людям, на мгновение он встретился со взглядом Гаррета и тот увидел в его взгляде смирение. Наконец, осмотрев всех, осуждённый устремил свой взгляд на жену и сына, лица у обоих были залиты слезами и по щеке Дьюидда тоже покатилась слеза. Он смотрел на них долго, казалось, прошло уже очень много времени, когда минутная стрелка, наконец сделала финальный шаг – часы забили. Палач дёрнул за рычаг. И собравшихся оглушил ещё один женский вопль.
Гаррет отвернулся.
Неожиданно для себя он заметил в толпе Вилея задумчиво наблюдающего за покачивающимся телом. Это удивило его – обыкновенно, новобранцы долго избегают публичных казней. Удивила его и одежда Вилея: белая накрахмаленная рубаха, бурый шёлковый жилет – крестьянские дети так не одеваются. Впрочем, это лишь подтверждало гипотезу Гаррета о том, что Вилей соврал насчёт своего происхождения, чтобы избежать лишних слухов или по какой-то другой причине, скорее всего он незаконнорождённый сын какого-нибудь рыцаря, а то и лорда, если вспомнить их странный диалог с генералом, логично предположить, что тот знал его отца, а возможно и его самого.
На поясе у Вилея висел меч. Вообще то, новобранцам запрещено иметь своё оружие, но пускай это отслеживает кто-нибудь другой.
Часы продолжали бить. Мало кто был способен назвать Гаррета трусом, но этот механизм всегда немного пугал его. Бездушная машина, придуманная магами из Ладоса, считающая себя в праве отмерять минуты человеческих жизней. Гаррет помнил время, когда на башне часов не было, люди тогда ориентировались по солнцу, а этот адский бой не поднимал каждый час стаи горбатых воронов над Тиффлукстэдом.
Гаррет развернулся и быстрым шагом покинул площадь. Он толком и не знал куда идти. Он всею душой и уже давно ненавидел будни, но тогда он хотя бы точно знал, куда ему надо идти и что ему следует делать, однако только сейчас он понял, что ему нечего делать в воскресные дни. Единственной мыслью была “Ивовая петля”, но выпивка не поможет – он и без того слишком раскис… Внезапно Гаррет осознал, что должен поговорить с Моргенном, пожалуй, он остался единственным человеком, который его действительно понимает.
Погружённый в свои мысли, Гаррет не заметил, как вернулся к своему дому, огромному и мрачному… Обыкновенно в таких домах живёт множество прислуги и они хоть как-то приводят их в порядок, однако Гаррет терпеть не мог посторонних и поэтому почти вся прислуга была приходная, в доме жили лишь старый дворецкий Тивел, который был стариком ещё тогда, когда Гаррет купил этот дом, и служанка Элевин, которую и служанкой то было назвать сложно, потому что служанки обыкновенно выполняют какую-либо работу по дому, Элевин же Гаррет до сих пор не выгнал лишь потому, что она была сирота и что Бронвин в ней души не чаяла.
Открывая дверь Гаррет попытался вспомнить зачем он вообще сюда вернулся. Да… Ему давно следовало отправить одно письмо в Солвердэн… А ещё Нильд! Треклятый праздник. Когда Гаррет только приехал в Тиффлукстэд, он сильно удивился, попав в первый раз на званый ужин в ночь перед Нильдом у Арэнхода. Это была, своего рода, традиция… которая неведомым образом перешла к нему после того, как он женился на Бронвин… Эти странные традиции в этом странном городе, он определенно не понимает его: Арэнход ведь тоже приехал издалека, его обучал Кардон Сурт, отец Оринен, на которой Арэнход потом и женился, у них родилось двое детей: Кэдок и Бронвин, а потом, незадолго до смерти Кардона в Тиффлукстэд прибыл Гаррет… Кардон тоже вроде был приезжим и женился на местной… Гаррету часто казалось будто он шаг за шагом повторяет путь Арэнхода, который, похоже, повторял путь Кардона… – какая то странная династия передающаяся по женской линии. Казалось, Оринен понимает в этом намного больше его… и Бронвин тоже и даже Киралика и малышка Нисса…
Нильд!.. Ещё не все приглашения отправлены, надо найти дополнительную прислугу… А ведь ещё с неделю назад он думал, что это будет последний раз, когда он занимается этими бессмысленными хлопотами…
Войдя в дом Гаррет увидел Киралику, она сидела на своём излюбленном месте у окна и читала книгу, вид при этом у неё был совершенно ангельский… Жаль, что характер не соответствовал внешности: она обладала живым и острым умом и не менее острым, злым языком. Гаррет не видел Киралику со дня смерти Нэманда, впрочем это не было чем-то необычным – после Того случая Гаррету было сложно найти общий язык с дочерью…
– Могла бы недели с две и в трауре походить! – не сдержался от упрёка Гаррет, – Хотя бы ради приличия.
– Какой же траур, отец? – отвечала Киралика не поднимая глаз от книги, – У меня праздник!
– Он был твоим женихом!
Она фыркнула:
– Скорее твоим зятем.
Гаррет тяжело вздохнул, он знал, что должен оставаться спокойным:
– Я устал от твоих капризов и, несмотря на то, что дел у меня невпроворот, даю слово, я найду тебе нового жениха как можно скорее!
– Нет! Это не справедливо, отец! – возмутилась она, – Только мне стоило почувствовать себя свободной…
– Ты была свободна выбирать сама, но время вышло! – отрезал Гаррет.
– Мне не из кого выбирать в этом проклятом городе!
– Поэтому выбираю я.
Киралика вся сжалась от злости, её пальчики напряглись силясь впиться в твёрдый переплёт книги:
– Знаете, отец, я возненавидела Нэманда с первого взгляда – он был невыносим мне, такой гордый, глупый, заносчивый. Я страшилась грядущей свадьбы и всем сердцем желала, чтобы он умер. И теперь, когда это случилось, я узнаю, что ничего не изменилось… Не его смерти мне следовало желать…
***
Тело Дьюидда размеренно покачивалось в наставшей после боя часов тишине. Вилей продолжал задумчиво провожать его путь взглядом. Сэр Бьярт поспешил скрыться одним из первых, за ним стали расходиться и другие люди.
К Вилею приблизился незнакомец. На вид ему было около двадцати, он был высок, худ, имел чёрные курчавые волосы и чёрные глаза, вытянутое, бледное, сухое и резкое лицо, нос с горбинкой; рот его был слишком большим и выглядел так, словно вырезан ножом; тем не менее лицо его было довольно приятным благодаря морщинкам у уголков глаз и рта, которые то исчезали, то вновь проявлялись, искусно изображая самые разные чувства и эмоции. На данный момент на его лице читалась лёгкая рассеяность. Одет незнакомец был в чёрную шерстяную котту с вышитым на груди гербом изображающим серебряного дракона на белом фоне, плечи его укрывал чёрный тёплый дорожный плащ, на поясе висел меч с серебряной рукоятью.
– Давно здесь? – небрежно осведомился он у Вилея.
– С неделю, а ты только из столицы? – не менее небрежно ответил Вилей.
– Верно, откуда ты знаешь?
– На тебе дорожная одежда, а на фибуле солнце – символ Солвердэна.
– Весьма неплохо, может ещё скажешь, кто я? – усмехнулся незнакомец, но за улыбкой этой было видно насторожившееся и будто немного напряжённое любопытство.
– Ты из Уалторов… Возможно, Ристред Уалтор.
– Почти, – он пожал плечами, настороженность пропала, – Я Аоган Уалтор.
– Вилей Каллен. – в свою очередь представился Вилей.
– Не слыхал такой фамилии. – сказал Аоган прищурившись.
– Разумеется – она крестьянская.
Аоган нахмурился, но затем вновь принял прежний вид:
– Должно быть ты хорошо знаешь пути наверх. Не скажешь, есть здесь какая-нибудь приличная таверна?
***
Через несколько минут они сидели в таверне “Улыбка висельника”. Вилей ещё не успел толком познакомиться с тиффлукстэдскими тавернами, а их было в Тиффлукстэде великое множество, особенно, если учесть, что здесь (как и во всех мало-мальски значимых городах Ро’лэнта) тавернами стремились назвать абсолютно всё от кабаков до борделей. “Улыбка висельника” была одной из самых крупных таверн в городе, – огромное деревянное и совершенно безликое здание, там можно было снять комнату и сытно отужинать (или напиться), а по праздникам, обыкновенно, затевались знатные драки. “Две пинты эля!” – крикнул Аоган трактирщику.
– И чем вы живёте здесь, на юге? – беспечно спросил он.
– Я ещё не до конца разобрался, но очевидно, охраняем Ро’лэнт, находящийся по одну сторону непроходимого леса, от Вильтстага, находящегося по другую.
– Он не такой непроходимый, каким кажется… – задумчиво отозвался Аоган.
– Да, когда ты идёшь по старой тропе, однако, если ты зайдёшь в настоящий Афонский лес, ты не выйдешь оттуда, пока он сам тебя не отпустит.
– А ты в него заходил?
– Множество раз. – серьёзно ответил Вилей.
Аоган ненадолго задумался.
– Откуда ты родом? – наконец снова заговорил он.
– Из Туфали, – ответил Вилей и поспешил прибавить, – Деревни к югу от Таулауда.
Аоган отрешённо кивнул, было очевидно, что ни одно из названий ему ни о чём не говорило.
– У северной границы Афонского леса. – уточнил Вилей.
– И ты много знаешь о нём? – спросил Аоган, будто отрываясь от какого-то важного размышления.
– Немного, но, возможно, больше, чем кто-либо…
Аоган вновь погрузился в раздумья.
– Знаешь почему я здесь? – спросил он спустя порядочное время.
– Тебя сослали. – бесстрашно предположил Вилей.
– Верно, за государственную измену – я был одним из участников восстания в Тауфаре, – он внимательно посмотрел на Вилея, ожидая его реакции, но тот ничего не сказал лишь чуть нахмурил брови, – Преступление явно посерьёзнее, чем у того парня на площади, не находишь?
– Не устраивает королевское правосудие? – усмехнулся Вилей, – Желаешь ещё одно восстание?
Аоган пристально посмотрел на Вилея. Сам бы Вилей определённо не стал бы доверять себе, будь он кем-либо другим, однако этот парень определённо не боялся говорить с ним, как со старым знакомым:
– Не восстание – войну. До вашей глуши новости доходят медленно и то не все. Многие знатные семьи уже объединяются в союзы. Слетонасс, Ях, Вина – они намеренны напомнить, что они ниэллы, а не провинции, а другие герцогства поддержат их в этом. Да, большая часть Ро’лента ещё под властью короны, но революцию готовы поддержать Морстаг, Вильтстаг и даже северяне. Династии Драморов не удержать народ силой – ниэллы приобретут долгожданную свободу. Думаю, ты понимаешь необходимость этого, как и я?
Вилей лениво и неохотно кивнул.
– А знаешь ли ты кому подчиняется Тиффлукстэд? – спросил он критически.
– Герцогу Корвинта, – предположил Аоган, однако отрицающий взгляд Вилея заставил предпринять ещё одну попытку, – Герцогу Дэнлэйда?
– Нет… Тиффлукстэд подчиняется одному человеку... – королю лично, понимаешь, что это значит?..
Аоган нахмурился и потёр лоб, услышанное явно его не обрадовало. В это время дверь таверны открылась и вошёл крепкий пожилой человек с пышными бакенбардами, лицо которого напоминало пролежавшую с десяток лет на дне реки корягу. Он направился к их столу.
– Господин Аоган, – начал он, – Вы изволили покинуть нас, пока мы возились с поклажей, однако сейчас я вынужден попросить следовать вас за мной, так как сир Таннор давно готов принять вас.
– Сир Таннор? – спросил Аоган, – Я слыхал здешними делами заправляет Уриэн Фрэр.
– Он в отъезде. – лаконично отозвался Вилей.
Аоган кивнул и вышел вслед за слугой.
***
Киралика всё ещё продолжала читать, книги давно наскучили ей, но она всё равно предпочитала их реальной жизни – в них хоть иногда может произойти что-то действительно интересное. Жизнь в Тиффлукстэде и вправду была скучна и однообразна, особенно для молодой девушки. Больше половины населения Тиффлукстэда – солдаты, которые, к слову, в большинстве своём вовсе не являются образчиками культуры и порядочности, оттого многим девушкам, в том числе и Киралике, родители вообще строго-настрого запрещали выходить на улицу одним. Впрочем ей не больно то и хотелось – улицы Тиффлукстэда вовсе не соответствовали её представлениям о том, как должны выглядеть улицы, сам Тиффлукстэд – представлением о городах, а тиффлукстедцы… люди не должны быть такими, они должны быть другими… быть лучше?..
Раздался скрип двери, Киралика подняла глаза и увидела Элевин.
– А, это ты, – небрежно фыркнула она. Несмотря на то, что Элевин была заметно старше Киралики, та с детства смотрела на неё свысока, с лёгким презрением.
Элевин не проронив ни слова продолжила переобуваться. Подобное неуважение оскорбило Киралику, кроме того, ей показалось, будто Элевин намеренно скрывает от неё лицо, это мгновенно родило в её голове догадку и, чтобы подтвердить её, она, продолжая изображать презрительное безразличие, старалась заглянуть в него.
Элевин и вправду не хотела, чтобы Киралика видела её лицо, однако понимала, что этого не избежать – чтобы попасть в крыло для прислуги ей придётся мимо неё. Единственное, что она могла сделать – это прикрыться руками, но тогда эта несносная девчонка уж точно от неё не отстанет. Поэтому Элевин гордо выпрямилась и быстрыми шагами попыталась пройти мимо Киралики, та наконец то увидела её покрасневшее и набухшее от слёз лицо.
– Я так и знала! – торжествующе воскликнула она, – Это всё из-за Логнира, так?
Элевин вновь не ответила. Как ей хотелось выплеснуть всю свою ярость на эту ненавистную ей девчонку, но она понимала, что тогда та точно от неё не отстанет.
– Конечно из-за него! – озлобленно продолжила Киралика, переменившись в лице так, как огонь обратился бы в лёд, будь он на это способен, – Я самого начала знала, что этим всё закончится. Как ты вообще могла подумать, что у вас может что-то получиться. Ты никто, а Логнир сын рыцаря… тот ещё засранец, готова поспорить, он то с самого понимал, когда и чем это закончится!
– Заткнись!
– Не можешь смириться, что он развлекался?! Играл с тобой, как кошка с мышкой! Насколько же ты…
Элевин не выдержала. Нож для писем, забытый кем-то на круглом столике в центре комнаты, был так не к месту…
– Заткнись, маленькая ядовитая сучка!
Рука её взметнулась в воздух и нож начал свой путь. Элевин совсем не целилась, а если бы и пыталась прицелиться, из-за слёз у неё навряд ли это получилось бы, поэтому нож пролетел мимо Киралики, он даже не вонзился в стену, как, казалось бы, заложено в природу каждого ножа, пусть даже он предназначен для вскрывания конвертов; а просто ударился об неё рукояткой под тупым углом и жалко звякнув упал на пол.
Киралика перепугалась, выронила книгу, стала коленками на кресло, а её тонкие пальчики впились в обитую парчой спинку, она будто пыталась оградиться от Элевин.
– Дура, зачем!? – испуганно вскрикнула она. Элевин стояла молча и тяжело дышала, она хотела бросится ну эту девчонку, сделать ей больно… но уже не очень – больше хотелось забиться в угол и плакать, плакать… – Я всё расскажу матери! – сказала Киралика тише и ещё более испуганно. Только сейчас она заметила маленькие капельки крови разбрызгавшиеся по стенам и полу. Это не могла быть её кровь, нож пролетел мимо, она пригляделась к Элевин – алые капли сочились между пальцев её левой руки падали на пол, но сама она кажется это ещё не заметила.
– Расскажи! – она хотела сказать это тихо, но всё равно получился крик. Проследив взгляд Киралики она наконец заметила свою рану, с каким-то остервенением впилась в неё зубами – ей казалось, будто вкус собственной крови или боль заглушат ярость, обиду, ненависть – и выбежала из комнаты.
Киралика ещё несколько секунд сидела неподвижно, а затем распласталась в кресле и устремила взгляд в потолок.
“За что меня все так ненавидят?!”
***
Вилей задумчиво шёл по Заполдням, небольшому району возле Гальтской скалы, тень от которой накрывала его, когда солнце переваливало за зенит. Этот район понравился Вилею больше всех, увиденных ранее. Он не был ни богатым, ни бедным… Он был старым. И тихим… Вилей любил тишину, но сейчас он не отказался бы от собеседника, однако навряд ли бы кому-нибудь из новобранцев, с которыми он вчера познакомился, захотел бы с утра пораньше отправиться через весь город без какой-либо особой причины, да и в любом случаи Вилей не знал, где их найти. Он хотел добраться до южной части стены и поглядеть, что за ней. Да, все знали, что там ещё на много километров к югу тянется Афонский лес, но ведь лес, который находится по южную сторону стены – это не то же самое, что лес, который находится по северную…
Улицы в Заполднях были широкими и прямыми, по их сторонам росли старые искривившиеся тополи, из-за недостатка света они были ниже большинства деревьев в городе, когда-то, очень давно, их сажали через равные промежутки, сейчас в этом было сложно быть уверенным – их корни хаотично разрослись, казалось одни деревья тянуться друг к другу, а другие наоборот друг друга избегают. Некоторые места пустовали. Опавшие листья были сметены в опрятные кучки. Почти все ветви тополей были направленны на восток. Бедные, глупые деревья, они будто каждый день инстинктивно тянулись туда, стремясь уловить последние лучи пропадающего неведомо-куда солнца…
Вилей вышел на большую круглую площадь. Наверное, где-то здесь и заканчиваются Заполдни. В центре площади стоял большой, раскидистый дуб. Он ещё не все листья растерял и поэтому небольшой, свободный от брусчатки, участок земли круг него был покрыт хаотичным ржаво-бурым покрывалом. Вокруг площади стояли статуи людей чуть выше, чем в настоящий рост: Какой-то король или лорд, леди, кто-то с отломленной головой… – всего их было двенадцать, наверняка герои каких-нибудь легенд и половины из них вовсе не существовало в реальной жизни, а остальные даже близко не были похожи на свои статуи сделанные намного позже их смерти.
Что находилось за Заполднями, Вилей не знал даже приблизительно, поэтому он наугад выбрал одну из отходящих от площади улиц, ведущую, предположительно на север. Эта улица ещё немного напоминала улицы в Заполднях, но она была уже, а дома на ней были выше и стояли кучнее. Вскоре она поворачивала, и за поворотом Вилей увидел очередную таверну, небольшую, но на удивление дорого выглядящую. К двери вела небольшая лестница, сопровождаемая элегантными чугунными перилами, не менее элегантными (и чугунными) были решётки на окнах, над дубовой дверью красовалась вывеска с золочёной надписью “Перевёрнутый ворон” и изображением чёрной подвешенной за одну лапу птицей. Немного дальше таверны стояла компания из четырёх человек, очевидно, недавно из неё вышедшая, по крайней мере, один из четырёх был серьёзно пьян. Похоже, что все они были рыцарями. Самый массивный, крепкий и, скорее всего, старший был облачён в доспехи, лишь выступающие надбровные дуги, острый нос и золотистые волоски в окладистой бороде и усах выдавали в нём благородное происхождение, почти не уступал ему по ширине плеч, но заметно проигрывал по остальным физическим параметрам статный блондин с завитыми усиками и острой бородкой. Однако больше остальных бросался в глаза пьяный рыцарь, его невысокая стройная фигура выглядела невзрачно на фоне вышеназванных приятелей, однако звонкий голос, живой взгляд и множество пасов руками (которые нельзя было объяснить одним только опьянением) приковывали взгляд именно к нему. Одет он был в дорогой расшитый золотом камзол, а на поясе его висел меч с золочёной рукоятью. Черты лица были элегантными, но при этом крупными, само лицо было ухоженным, но не слишком – так, словно владелец частенько забывал о нём, вьющиеся золотисто-каштановые волосы были взлохмачены. Четвёртым был юноша с волосами почти багрового цвета, худой, красивый, с неприятной ухмылкой на лице.
Вилей сначала не обратил особого внимания на эту компанию, но, когда он поравнялся с ними пьяный рыцарь окликнул его:
– Эй, чего ты тут ошиваешься?!
Вилей не ответил.
– Из новобранцев, что ли? – он осклабился видя, что Вилей старается не обращать на него внимания, – Отвечай!
Вилей терпеть не мог пьяниц, но всё же этот конкретный был рыцарем:
– С какой радости я стану перед тобой отчитываться! – иногда Вилей говорил вовсе не то, что было нужным, и не то чтобы страдал от этого, но какая-то его часть, именно та, которая отвечала за все самые расчётливые и хладнокровные решения, просто негодовала.
Это явно оскорбило самолюбие рыцаря – он встрепенулся и чуть было не выхватил меч.
– Остынь, Тарлем. – пробасил бородатый гигант, ухватив приятеля за плечо.
Тот фыркнул, но немного успокоился и презрительно ответил Вилею:
– Хотя бы потому, что скоро мой дядюшка сыграет в ящик и Тиффлукстедом буду управлять я!
А, Тарлем Фрэр, племянник генерала, следовало догадаться, Вилей, совсем недавно приехавший в город, уже успел услышать о нем пару историй.
– Не слышал, что должность наместника Тиффлукстеда передаётся по наследству!
– А кто, если не я?! Я здесь один из Высоких рыцарей, кто не уронил свою честь! – Вилей не сразу понял, что Тарлем говорит, о том, что не был сюда сослан, – И потом, Я – лучший фехтовальщик Тиффлукстеда!
– Я слышал, что сэру Гаррету принадлежит этот титул! – невозмутимо оборвал его Вилей, который, по непонятным причинам, перестал хоть сколько-либо переживать из-за происхождения собеседника и из-за того, что у него имеется меч.
– О, конечно, он победил меня однажды, но тогда я был юнцом, а он в расцвете сил, сейчас в расцвете сил я, а он уже почти старик. Если он отважится сразиться со мной – я убью его, а потом трахну его жену и дочерей! – Тарлем выхватил меч и направил на Вилея, – Давай, покажи, чему он тебя научил!
– Не стоит того!.. – вновь вмешался бородач.
– Заткнись, Кельмор! Видишь, у парня уже коленки трясутся, сейчас убежит! – зло ухмыляясь выкрикнул Тарлем, после чего сплюнул.
В ответ на ложь Вилей достал свой меч, ожидая, что пьяный рыцарь отступит, не решившись напасть.
Он ошибся.
Глаза Тарлема налились кровью, он сделал два быстрых выпада. К счастью Вилей, скорее инстинктивно, чем осмысленно, отразил оба удара.
– О, смотрите, птенчик машет крыльями, – со злым сарказмом обратился рыцарь к товарищам, – посмотрим, умеет ли он летать!?
Он ударил с боку, с другого, с верху и тут же сделал резкий выпад вперёд, чуть не насадив Вилея на свой меч, тот едва успел уклониться и растерялся от осознания того, что только что мог умереть. Следующий удар был нацелен в ноги, Вилей среагировал поздно, лишь в самый последний момент он отскочил назад, совсем потеряв при этом равновесие, его падение остановила лишь одна из больших бочек, стоящих у стены какого-то склада, на которую Вилей налетел спиной, пытаясь остановить падение.
– Что, думаешь мне раньше крыс не доводилось давить?! – закричал Тарлем, – Прикончу тебя и через неделю никто даже не вспомнит.
Вилей оттолкнулся от бочки и сделал один размашистый удар, рыцарь отразил его и вновь взял инициативу в свои руки. У Вилея неплохо получалось блокировать удары, один, второй… Что-то не так. Время будто замедлилось. Левая рука Тарлема ушла за спину, вновь появилась, сверкнул кортик. В следующие мгновение плечо Вилея пронзила жуткая боль, он вновь начал терять равновесие и прижался к спиной бочке, колени начали подкашиваться, он не упал только потому, что ухватился левой рукой за край бочки. Правую он почти не чувствовал, только жуткую боль в плече. Пальцы невольно разжались, меч упал на землю. По белой сорочке расходилось пятно крови.
Огромный бородач и широкоплечий блондин будто собирались сорваться с места, но рыжеволосый парень, стоящий чуть впереди их, властно раскинул руки, как бы не давая им пройти, и, почему то, они послушались. Тарлем похоже был слишком в азарте, чтобы отвлечься на ещё одну кичливую фразу, он занёс меч для последнего удара. Вилей, в глазах которого мир помутнел от боли и сознание которого было уже готово покинуть тело, всё же смог найти верное решение: он отпустил бочку и, как марионетка, у которой обрезали нити, упал.
Удар Тарлема достался бочке, верхний её железный обод лопнул, хлёстко ударив Вилея по шее и оставив на ней красный след, одна из досок отошла в сторону и на мостовую одна за другой стали “выплывать” большие, сомнительной свежести рыбины, меч Тарлема крепко застрял в другой доске. Он вырвал её вместе с мечом (процесс миграции рыбы был значительно ускорен), выругался, и разбил её о стену. Вилей за это время успел взять свой меч в левую руку и приготовился отразить следующий удар…
– Довольно! – остановил их громкий, звучный голос, – Может ты, Тарлей, сразишься с настоящим противником?
Это был Гаррет. Бородач, увидев его, оскалился и положил руку на рукоять меча. Тарлей же отреагировал на удивление спокойно:
– А, это твой щенок? – спросил он невозмутимо, – Он изрядно меня измотал, впрочем, если ты настолько труслив и хочешь вызвать меня на бой сейчас…
– Скажи, как будешь готов! – не дал закончить ему Гаррет.
– Всенепременно! – нахмурившись парировал пьяный рыцарь, сплюнул и быстрыми шагами направился прочь, с ним удалились и его спутники.
Вилей поднялся. Из плеча всё ещё сочилась кровь, а мир вокруг казался мутным от боли.
– Ты в порядке? – хмуро спросил Гаррет.
– Ничего, – смог выдавить Вилей, – Простая царапина.
Гаррет кивнул:
– Хорошо.
Вилей не думал, что человек с торчащим из плеча кортиком может быть в порядке, хотя возможно дело в том, что Гаррет повидал за свою жизнь намного более страшные раны, на фоне которых эта и вправду царапина.
– Давай-ка сюда свой меч. – сурово приказал Гаррет.
Вилей протянул ему меч, на лезвие которого, невесть когда, успела попасть одна капля его крови, прочертившая красную полосу. Гаррет взял меч и внимательно его осмотрел:
– Работа Уоддера, не так ли?
Вилей кивнул.
Уоддер был одним из самых известных оружейников в Тиффлукстеде. Оружие его работы отличалось долговечностью и удобством, но никак не изяществом. Однако этот меч, хоть и был очень простым, не был лишён особенной, непонятной элегантности. Было видно, что он сделан на заказ. Ещё раз осмотрев меч с обеих сторон Гаррет заметил неприметные символы, он прищурился: “Кальтир”… – “серебряный луч” на старо-ниэлльском. Уоддер навряд ли знал этот язык…
– Ты знаешь, что новобранцам запрещено иметь собственное оружие?
– Да, но почему? – спросил Вилей.
– Потому что они могут случайно поранить себя или кого-нибудь другого…
– Или специально? – подхватил Вилей.
Гаррет нахмурился:
– Ранить специально новобранцы должны научиться… Даже пьяный Тарлей – опаснейший противник, ты смог выжить, но это не значит, что меч тебе больше не понадобится. – он вернул Вилею меч.
– Из-за меня Вам придётся сражаться с ним?
– Сомневаюсь, что у него хватит смелости – он слишком боится проиграть ещё раз, – подумав ответил Гаррет, – Но это не значит, что ты можешь свободно шляться по всему городу и вляпываться в неприятности – я не всегда смогу помочь.
– Это хорошо, я хочу научиться разбираться с неприятностями сам. – серьёзно ответил Вилей.
“Научиться” – Гаррет вспомнил, что когда-то он тренировал подающих надежды новобранцев отдельно: не просто держать меч или целиться из лука – он учил их сражаться по-настоящему… Последним из его учеников был Нэманд… он прекратил набирать себе учеников из-за того, что всё было хорошо, спокойно… логично, если сейчас он возобновит это занятие.
– Знаешь, если ты смог так долго продержаться против Тарлея, мне есть смысл обратить особое внимание на твоё обучение. После Нильда я найду время на тренировки для тебя, тебя и, пожалуй, Йогима, предупреди его, хорошо?
– Разумеется, сэр! – откликнулся несколько удивлённый Вилей.
Гаррет усмехнулся и направился в одну небольшую отходящую улочку, однако, почти уже скрывшись за углом остановился:
– Можешь зайти к профессору Герайту, он поможет с раной…
***
После того, как Гаррет ушёл, Вилей долго стоял неподвижно. Сейчас он боли почти не чувствовал, было немножко душно и мир вокруг будто немного расплывался.
Несмотря на то, что драка была довольно шумная, на улицу никто даже не выглянул, казалось тиффлукстэдцы как раз боялись быть втянутыми в чужие проблемы – люди, которые заткнут уши, чтобы не слушать крики о помощи…
Купол Дома Просвещения был виден даже из этой части города и Вилей отправился к нему. Первые несколько минут пути ему казалось, что всё в порядке, однако, когда он остановился, дойдя до конца улицы, он внезапно осознал насколько тяжело ему идти. Кровь не переставала течь, а кортик, казалось, всё глубже и глубже впивался в плоть, всё вокруг смазывалось и казалось каким-то воспалённым. Вилей почувствовал себя таким слабым и уставшим, будто он вот-вот развалится под собственным весом и сложится в невзрачную кучку костей. Он и сам не заметил, как оперся спиной на стену какого-то здания. Стена была холодной. Вилей закрыл глаза.
Он совершенно один и никому нет никакого дела до него… как и всегда… Единственное, что ему остаётся – быть сильным. Он открыл глаза и с трудом сфокусировал взгляд на куполе Дома Просвещения. Несколько улиц он пробрёл, будто в полусне, пока вдруг не очутился в каком-то на удивление диком месте, что особенно странно, если учесть, что он не мог сейчас находиться далеко от центра. Там росли раскидистые клёны, а над небольшим тёмным прудом склонилась уродливая плакучая ива. Вилей сел на траву в её тени. Клинок тёрся о кость ключицы, что сопровождалось немыслимой болью.
Вилей больше не мог терпеть, он знал, что если достать кортик, кровь потечёт ещё сильнее, но, если он этого не сделает, то может просто потерять сознание от боли. Он расположился поудобнее, прислонился спиной к иве и левой рукой схватился за рукоятку кортика, но тот никак не хотел поддаваться, Вилей впился в свою руку зубами, стараясь помочь этим извлечению кортика, лоб его покрылся потом. Потом кортик чуть поддался, а затем вдруг вышел целиком, вылетел из руки Вилея и упал в траву у самого берега пруда. Фонтанчик крови взмыл вверх, уронил несколько капель в тёмную воду, но тут же прекратился и бурным ручейком потёк по уже проложенному руслу на сорочке.
Вилей почувствовал резкую вспышку боли, которая мгновенно исчезла, и от облечения юноша не заметил, как пропал и окружающий его мир…
***
Гаррет позвонил. Дверь ему отрыл дворецкий Дерек, невысокий пожилой человечек, который несмотря на полноту и округлость выглядел очень сухим. Он поклонился:
– Сэр Лонан?
– Доложи своему господину о моём прибытии. – небрежно сказал Гаррет.
– Будет исполнено. – услужливо ответил дворецкий и удалился, Гаррету казалось, что Дерек терпеть его не может, однако, любом случае, был просто прирождённым дворецким и умел выказывать свою лояльность не только господину, но и любому гостю.
Только в последнее время Гарррет начал замечать насколько темно и мрачно у его друга. Через витражное окно над дверью свет почти не проникал, помимо этого прихожую ещё освещали только две свечи в настенных подсвечниках над лестницей вверх, покрытой тёмным багровым ковром.
Неожиданно появился хозяин дома. Моргенн быстро спускался по ступеням, одет он был в тёмно-пурпурный бархатный домашний халат. Гаррет с сожалением не мог не отметить, что его друг продолжает стремительно стареть: на лице всё больше морщин, а курчавые каштановые с осенней золотинкой волосы всё больше пробивает седина. Однако улыбка его было так же молода, как и раньше.
– Гаррет! – воскликнул Моргенн и, обняв друга, похлопал его по спине. – Что же ты опять топчешься на пороге, как чужой?
Гаррет вошёл внутрь и закрыл дверь:
– Темно тут у тебя…
– Да тут свет и не особо нужен, пошли! – ответил весело Моргенн и повёл Гаррета за собой по ступеням, – Я тебя на следующий день после смерти Нэманда навестить хотел, но дома не застал.
– Ага, я был в Ивовой петле, – хмуро отозвался Гаррет.
– Я так и думал, но, знаешь же, я туда больше не хожу.
Они уже поднялись до конца лестницы, вышли в коридор и направились к кабинету Моргенна, небольшой, но на удивление уютной комнате. Гаррет отметил, что по пути они встретили лакея и двух болтающих горничных. У Моргенна всегда дома было много прислуги, однако теперь, когда он остался один, её похоже стало ещё больше.
Они вошли в кабинет и уселись в высокие удобные кресла у стола перед окном, наполовину заваленного книгами и свитками.
– Ну… Как ты? – настороженно спросил Моргенн.
– Да, не очень…
– Я тебя понимаю, жизнь не любит, когда мы забываем о том, что нам принадлежим только мы сами.
– Я знаю, что ты понимаешь. – ответил Гаррет, – Я очень много думал в последнее время, сегодня вот решил вновь брать себе учеников из новобранцев, среди них есть талантливые парни.
– Отличное решение, тебе сейчас как раз надо отвлечься от старых забот, а потом жизнь опять сама пойдёт.
Гаррет промолчал.
– Как там твоя старшенькая? – попытался сменить тему Моргенн, себе и Гаррету вина.
– Да как всегда. Умер жених – а ей и дела нет, капризничает пуще прежнего, – Гаррет махнул рукой.
– М-да, не повезло тебе.
– Да нет, я сам во всем виноват…
– Ай, да ну тебя, – с нарочитой рассерженостью остановил его Моргенн, – Расскажи лучше, что там у тебя за новобранцы.
– Ну по большей части всё как обычно, но двух решил в ученики взять: один здоровый такой детина, молчаливый, но не дурак, видно сразу; другой юркий такой, тоже не глупый вроде, но иногда странную хрень творит: сегодня с пьяным Тарлемом на мечах подрался, проиграл конечно, не знаю, прирезал бы его Тарлем или нет, если бы я не вмешался, но продержался парнишка и правду неплохо.
– Ну вот! Сразу видно, есть с чем работать. – радостно отреагировал Моргенн. – Может и я как-нибудь забегу к тебе на тренировку – чему-нибудь да научу.
– Опять будешь всем мозг проедать своими вильтстагскими техниками! – усмехнулся Гаррет.
– А чем тебе вильтстагцы не угодили? Те же ниэльцы, что и роландцы.
– Ниэльцы-то они ниэльцами, да вот только они об этом не вспомнят, когда на нас войной пойдут.
Моргенн внезапно нахмурился:
– А сейчас это вполне возможно, кстати. Объединяться с бунтующими слетонасцами и яхниэлльцами и прощай Империя.
– Что, серьёзно?
– Эх, Гаррет, Гаррет, совсем ты не смыслишь в политике: о восстаниях в Кестоле и Тауфале слышал? – Гаррет кивнул, – А в Слетонассе уже и восстания не нужны, их герцог почти в открытую выступает против короля, некоторые говорят, что в Рей’блике уже собирают войско, и, если и вправду так, то Вильтстаг в стороне не останется, ему есть за что мстить.
– Не думаю, что до этого дойдёт. – не совсем уверенно сказал Гаррет.
Моргенн пожал плечами.
– Сам то ты себя к кому причисляешь? – спросил Гаррет.
– Не знаю, думаю к ниэльцам, не хотелось бы ещё одной войны между братскими народами…
Они ещё немного поспорили о политике и выпили по несколько бокалов вина, когда в кабинет со стуком вошёл дворецкий Дерек.
– Господин, – обратился он к Моргенну. – Прибыл юноша, говорит, что от генерала Фрэра, велите ему подождать?
– Нет, приведи его прямо сюда.
– Будет исполнено!
Дворецкий поклонился и вышел, а через минуту вернулся с молодым парнем. Гаррет его узнал – это был Гиль – быстроногий парень, которого вечно заставляли передавать всякие сообщения.
– Сэр Линдаг, Генерал только что вернулся с Волчьей стены и собирает всех высоких рыцарей на совет. – выпалил парнишка, пытаясь отдышаться, потом он заметил Гаррета. – Вас я тоже искал, сэр Лонан.
– Хорошо, передай ему, что мы скоро будем. – ответил ему Моргенн, запыхавшийся Гиль поглядел на него жалобным взглядом. – Ладно-ладно, думаю, это и так подразумевалось, можешь быть свободен.
– Спасибо, сэр! – он постарался поскорее скрыться пока на него не повесили новое поручение.
– Мне надо переодеться, подождёшь? – спросил Гаррета Моргенн.
– Конечно.
Гаррет вышел на улицу и закурил трубку. Моргенн не заставил себя долго ждать и скоро появился в изящном бледно-зелёном расшитом серебром камзоле:
– Пошли.
– Думаешь, будет что-то важное? – спросил Гаррет.
– Уж должно быть, не часто он нас собирает…
***
Спустя полчаса они уже подходили к ратуше. Пузатый стражник, имя которого Гаррет когда-то знал, но успешно забыл, пропустил их не сказав не слова. Они прошли по скрипучему коридору в Круглую залу. Все остальные высокие рыцари уже собрались, кроме того, из низшего рыцарства были братья Илланды, Поллин Гарт и Кельмор Ирроу, который обычно не приходил, даже если его звали, и которого очевидно притащил ещё не успевший протрезветь Тарлем.
– Сэр Лонан, сэр Линдаг, вас как раз не хватало, – сказал чуть более сердитый, но не менее спокойный, чем всегда, генерал. – Прошу, садитесь.
Моргенн сел справа от Гилдредда Ллингвайта, которого от генерала отделял Бьярт Таннор, уступив Гаррету место рядом с его учителем. С Арэнходом и Кэдоком, который сидел слева от отца, Гаррет поздоровался дружескими взглядами, приветствовать вслух друг друга в мрачной и пустоватой Круглой зале казалось чем-то неприличным, после чего сел между Моргенном и Гризиром старшим.
Итак, господа, – начал размеренно генерал, – Сегодня я созвал вас не для того, чтобы решить сложные, поставленные перед нами вопросы, а для того, чтобы сообщить вам скорбные и тревожные новости, которые мне по возвращении принёс гонец из Солвердэна:
Все мы знаем, что Корона каждый год в конце Хмура высылает своих приближённых лиц в ниэллы, чтобы собрать с них церемониальную дань. Статус Слетонасса как самого большого и одного из самых значимых ниэллов требует, чтобы за данью непременно явился член королевской семьи. Учитывая все разногласия между Слетонассом и Короной в этом году на сбор церемониальной дани был отправлен сам кронпринц Эдерлинг со свитой и пятитысячной армией. От выбора слетонассцев зависела целостность нашей Империи… Они не только отказались платить дань, но и вероломно напали на армию Короны… десять дней, 35-го дня от Хмура под Рей’бликом кронпринц Эдерлинг был убит в бою, почти половина его армии была уничтожена или взята в плен, Слетонасс провозгласил свою независимость.
– Это же безумие! – воскликнул старый сэр Тиур.
Генерал, сделал вид, что не слышал его и продолжил:
– Двумя днями ранее, его брату нынешнему кронпринцу Айолину повезло больше в Ллейлуре: перед его носом просто закрыли ворота и Вина провозгласила себя независимой, так же поступили Ях и Торлейт.
Генерал окинул собравшихся мрачным взглядом, затем продолжил:
– Война ещё не началась. Большинство ниэллов сохранило свою лояльность, однако это может измениться, если в игру вступит третья сторона… Ходят слухи, что Морстаг уже отправил войско в помощь Слетонассу, более того к повстанцам могут присоединиться агготы или даже кто-либо из северных племён… Однако наибольшую опасность представляют вильтстагцы, они многочисленнее морстагцев и отнюдь не дикари, как агготы и северяне, и им есть за что нас ненавидеть…
Если они решат вмешаться, то именно Тиффлукстэд станет для них точкой преткновения.
Генерал сделал долгую паузу:
– До конца Хлада к нам прибудет полтысячи солдат, до следующего – ещё две. Всем нам придётся много работать. Можете быть свободны.
Все ещё некоторое время сидели молча.
Потом Тарлем пожал плечами и встал из-за стола и чуть пошатываясь направился к выходу, он не особенно любил своего высокопоставленного дядюшку, однако вслух при нём этого никогда не говорил, вместе с ним ушёл и Кельмор. Затем постепенно стали расходиться и остальные.
Когда собрались уходить и Гаррет с Моргенном и оба Гризира, генерал, который погрузился было в какие-то бумаги, поднял глаза:
– Моргенн, можешь остаться? Надо поговорить.
Тот повернулся к друзьям:
– Не ждите меня, встретимся завтра, на Нильде, я приду пораньше!
Они попрощались взглядами. Трое рыцарей вышли.
– Что думаешь, отец? – спросил Кэдок.
– Думаю, мы на границе больших перемен! – улыбнулся Арэнход.
***
Кроны деревьев мерно шумели, Вилей открыл глаза и увидел над собой полузакрытое пышной зелёной листвой светлое, чистое, спокойное серое небо, где-то рядом журчала вода, а свежий ветер нёс собою ласковый запах земли. Деревья скрипели и шумели, словно шепча, а потом Вилей и вправду смог различить негромкий женский голос:
– … вновь здесь… здесь… где был и раньше и потом… Вилей… ты помнешь своё имя?.. имя…
Внезапно всё вокруг потемнело Вилей оказался под водой… подо льдом… холод сковал его и он опускается вниз, на пол из раздробленных чередующихся белых и чёрных плиток, сзади доносится холодный голубоватый свет, а спереди зеркало, в котором Вилей не видит себя, но видит тёмный, замытый светом, силуэт, который приближается сзади, а по воде расходится скрежет металла…
Вилей открыл глаза. Уродливая ива прикрывала его своими хаотично-кривыми ветками от редкого холодного дождя. Воздух был холодным и почти неподвижным. Небо было затянуто серыми тучами, судя по всему, дело уже шло к вечеру. Трава, на которой лежал Вилей, была покрыта лёгким инеем. Тревожно оглядевшись по сторонам и никого не увидев Вилей поднялся, правой руки он почти не чувствовал, как не чувствовал и боли. Кровь больше не текла. Не без труда он левой рукой снял жилет и почти полностью пропитавшуюся кровью сорочку. Осмотрел рану и промыл холодной водою из пруда. Кортик вошёл прямо под ключицу и, видимо, дошёл до самой лопатки…
Вилей, легко покачиваясь, переступил с ноги на ногу, а затем быстро, без каких-либо приключений добрался до Дома Просвещения. Навалившись отворил тяжёлую каменную дверь, он следом тихо приоткрыл скромную деревянную дверку налево и заглянул в комнату неправильной формы. В её самом дальнем, самом тёмном углу он увидел крохотную сгорбленную фигурку, со свечой разглядывающую какие-то свитки. Фигурка не обратила на Вилея ни малейшего внимания, пока тот не приблизился до расстояния нескольких шагов.
– Вилей! – испуганный Эрих тяжело дыша оправил волосы. – Зачем ты… О Боже, что с твоей рукой?
– Со мной всё в порядке, где профессор Герайт?
– Я слышал, что ты вчера подрался с Ортилом…
– Это, – Вилей указал на рану. – Дело рук Тарлема Фрера. Где пр…
– Ты что нарочно смерти ищешь? – Эрих изумлённо глядел Вилею в глаза.
Вилей помолчал…
– Что ты здесь делаешь? Где профессор?
Эрих продолжал молча смотреть то на рану, то на Вилея.
– Эй! – не выдержал тот.
– Ну… – промычал Эрих снова поправив волосы. –Мы с Эменом встретили профессора случайно и он попросил нас помочь. Мы сперва таскали свитки, а потом профессор с Эменом отправились в часовню, а я остался за профессора.
– Часовню? Он ведь маг, маги не ненавидят церкви, не так ли? – Неважно! – тут же сам себя прервал Вилей. – Где эта часовня?
– Я тебя могу отвести.
– Нет, просто скажи где она!
Недолгая тишина.
– Нет, ты ранен, я должен тебя проводить!
– Нет не должен!
– Тебе может стать хуже!
– Просто скажи где?
– Ты должен по…
– Нет! – закончил Вилей.
Повисла тишина.
– Ну пожалуйста, ты ведь ранен, тебе может потребоваться помощь…
– Ладно. – наконец согласился Вилей. – Просто отведи меня туда…
Эрих всю дорогу с великой заботой, но без малейшего смысла придерживал руку Вилея и тот был очень рад, когда они всё де дошли до часовни:
– Всё, можешь уже и отпустить меня, возвращайся на свой пост.
Эрих хотел что-то возразить, но тут из-за растущего рядом огромного куста смородины появился Эмен.
– Ты же должен… – он видимо не признал Вилея с первого взгляда и обратился к Эриху, однако, когда понял, кто стоит рядом с приятелем, смутился и замолчал.
Повисло неловкое молчание.
– Прости, что струсил тогда… – сказал наконец Эмен. – Я вообще просто трус…
– Ничего страшного. – спокойно ответил Вилей. – у каждого есть свои пороки.
– Угу… – всё ещё смущённо пробормотал Эмен. – Ой, ты ранен?!
– Только сейчас заметил! – сердито вмешался Эрих.
– Пустяк, где профессор. – раздраженно отмахнулся Вилей.
– Там, внутри. – Эмен указал на часовню.
– Пошли! – заторопил Эрих.
– Подождите, у вас есть Кресты путей? – остановил его Эмен.
– У меня есть, – Эрих показал браслет с деревянными крестиком на руке, – А у тебя, Вил?
Вилей покачал головой:
– Никогда не верил в религию.
– Да я тоже в общем-то… – начал Эрих.
Они сели не каменные ступени.
– Нельзя войти в святилище путей, без Креста путей, – строго сказал Эмен.
– Ты в это правда веришь? – осторожно спросил Эрих.
– Конечно, Бог Путей – единственный истинный, а крест символизирует перекрёсток, на котором стоит человек. И он может пойти и вверх и вниз и к свету и к тьме…
– А могу я пойти наискосок? – внезапно спросил Вилей.
– Ну… Не знаю… наверно…
В это время двери часовни растворились и из неё вышли Профессор Герайт и Священник. Профессор сразу заметил новобранцев на ступеньках:
– Чу! А вы что тут забыли!
– Вилей ранен, ему нужна ваша помощь! – тут же ответил Эрих.
– Вот оно как, а я как раз приходил сюда за травами для лекарств, – пробормотал профессор, а затем обратился к священнику. – Не страшно если я осмотрю рану в часовне.
– Как вам будет угодно, – отозвался священник.
– Но на нём же нет креста! – возмутился Эмен.
– Бог Путей милостив, – строго и весело отозвался священник.
– А как же Вы, Профессор, Вы ведь маг, почему вы зашли в часовню Бога Путей?
Профессор улыбнулся, но ответом опередил его священник.
– Боги и магистры объединяют глупых людей… Но они не в силах разъединить умных…
***
Профессор тщательно осмотрел кортик и рану:
– Тебе очень не повезло и очень повезло одновременно. – улыбнулся старичок, – мышцы сильно пострадали и возможно ты некоторое время ты не сможешь использовать правую руку, однако артерия чуть задета – попади клинок чуть правее и ты бы умер от потери крови…
***
Вот и настал Нильд, такой утомительный для Гаррета праздник.
Моргенн пришёл первым и, по сложившемуся уже обычаю, раздал детям подарки: Ниссе – куклу, Киралике – книгу, А Бродерику – деревянный меч. Впрочем они и без этого его любили. Даже Киралика. С Гарретом Моргенн почти не говорил, чуть больше времени уделил Бронвин, затем поговорил с Кираликой о книгах, принял участие в игрушечном чаепитии Ниссы и пофехтовал с Бродериком, нещадно поддаваясь.
Вскоре прибежала Летт, подруга Киралики. Летт была дочерью Бьярта Таннора и одной из причин, по которой Гаррет его недолюбливал. Её неожиданные появления ужасно раздражали его, и, возможно, именно из-за этого Киралика её терпела. Гаррет помнил Летт ещё маленькой девчушкой: тогда она была рыжей, вечно растрёпанной, курносой, какой-то костлявой и непропорциональной, а всё лицо было усыпано веснушками. Сейчас же, спустя без малого десять лет, внешность её утратила неуклюжие детские черты и приобрела новые – изящные и аристократические, лишь волосы сохранили свою беспечную рыжесть, да несколько дюжин запоздалых веснушек красовались под глазами, – однако характер её вовсе не переменился: Летт была всё также весела, по-невинному бестактна и незлобива и всё так же говорила без умолку и, по большей части, бестолку. Нельзя, впрочем, сказать, чтобы она была совсем дурой: иногда, когда задумывалась дольше, чем на пару секунд, она была способна говорить вполне умные и осмысленные вещи – просто обыкновенно мысль, очутившаяся у неё в голове, сразу же высказывалась вслух, пропуская при этом процесс обдумывания, и сменялась следующей, порою совершенно с ней несвязанной.
Затем пришёл Поллин Брайт, какой-то дальний не кровный родственник Бронвин, на одном из Нильдов Моргенн выяснил, что и сам находится с ним в очень далёком родстве и с тех пор называл племянником. По мнению Гаррета Поллин – простой, приятный, спокойный парень, неплохой стражник.
Моргенн, закончив “спарринг” с Бродериком пошёл сразу же пошёл общаться со своим немногословным “племянником”.
Затем пришли Арэнход и Оринэн, что повлекло за собой трогательную сцену их объятий с дочерью, зятем и внуками.
Уже ближе к середине дня пришёл Кэдок со ссвоей женой Мари и дочерью Оссией, с ними так же пришёл Гван, брат Мари, его приходу Гаррет был не рад, но не хотел сориться с Мари и уж тем более Кэдоком.
С этого момента вся семья оказалась в сборе и началось празднование: праздничный стол, суматоха, безобидные сплетни. Всё портила лиши Киралика, которая демонстративно заперлась в своей комнате и увела с собою Летт, которая не очень то хотела уходить, так как увлеклась поеданием пирожных с кремом.
Ближе к вечеру подоспевали и другие гости, а под конец праздника даже забежал генерал Фрэр; поднял тост за короля поздравил всех с началом нового года и ушёл, за ним стали расходиться и другие гости. Дети легли спать. Даже Бронвин задремала на софе в гостиной. Остались только Гаррет и Моргенн:
Мрачно сели они друг напротив друга и долго молчали. Наконец Моргенн заговорил:
– Я уезжаю в Вильтстаг, как вильтсагец, разведать обстановку, как приказал генерал; возможно не вернусь. Война будет, остался лишь вопрос времени…
Следующая глава: http://www.proza.ru/2018/10/23/835