И вышел мэр к толпе, собравшейся тягучим кисельным закатом под лепниной исполкома титанического:
-Выполню!
Мимо людей прошествовал торопливо, уселся на заднее сиденье бронированной BMW и скомандовал: „в путь, шарабанщик!”
И тронулась машина. Шарабанщик в зеркало заглянул, насупил тяжёлый грузинский фасад:
-Куда пут дэржым?
-В баню, Сеня, а то куда ж ещё? Попаришь меня крапивкой, сугубо по-пятничному.
-Так сёння ж чэтвэрг, - возразил Сеня.
-Херня. Новое что слышно?
-Прочытал в газэте объявлэние. Смэялся. Вот, полядытэ. Красывое такое. Как будто похороныли кого.
И взял мэр в руку цепкую „Триморские ведомости” свежие, и развернул последнюю полосу, и вычитал:
„Отдам крупное хозяйство самому честному и трудолюбивому жителю р-на. Справки по тел <...>”
И улыбнулся мэр праведно:
-Не разводка, однозначно. Знаю я этого дельца картонного, ха. Ты звонил бы, Сеня, а не в светофор пялился - разрешаю. Авось поднимешься, - мэр засмеялся, - станешь головнее меня, укатишь в Кремль! А потом я получу от тебя приглашение и...
-Еслы только в мавзолэй, - бросил Сеня приторно. - В прынцыпе, позвоныт можно. Дык а смысл мнэ хозяйство? Хвосты быкам крутыт? Нэ, мнэ такого в дэтстве хватыло. Шарабан тэпер - моё всо. Хозяйство...
-Дрейфишь? Ты Михалычу расскажи - точно порог разобьёт; лбом разобьёт, как шиш дать.
И покинул автомобиль мостовую, и съехал на пыльную дорожку, высыпанную гранулятом зернистым, и прочертил дугу в усаженные пихтой дворы, и остановил у сруба бревенчатого, влажного, а остановившись - заглох.
-Так, Семизон. Дёргай за Михалычем. Пусть козырную захватит. И того... Газету возьми. Объявку ему покажи, чтоб не огорчился, дескать, не рассказали ему.
-Ест, газэтку!
Сеня скрылся с глаз суетно. Мэр прошёл в баню, одежду скинул, разместился поудобнее и принялся думу обдумывать.
„Возможно, решим дельце за неделю. Билет Катюша уже заказала; деньги перевела. В первую очередь выйграю из-за разницы в курсах, потом можно по разным счетам разложить. Сколько возни-то... Чуть что, без меня дельце решат. Без меня им хуже не станет...”
Михалыч и Сеня возникли: в парилку вошли нагишом, веники со стены приняли, огня поддали что есть мочи.
-Как, Михалыч, - произнёс мэр, устроившись пузом голым на дерево тёплое, - примешь хозяйство?
Михалыч чесанул грудь-громадину, махровые брови жирные свёл, пробасил недоуменно:
-Ч... Чего? Чьё хозяйство?
-Сеня! Я что сказал? Вручи моему дорогому другу ведомости. А сам бери крапиву и давай. Охаживай...
И вышел Сеня в предбанник, и возвратился с газетой, и передал её дорогому товарищу мэра. Тот вцепился в бумагу мокрыми пальцами великана. Листы вспрели, свяли, почернели насквозь. Михалыч высморкался в тёмный угол, бросил оплывшую газету в топку и вышел прочь.
-Сейчас вернётся - звонить будет, - хихикнул мэр. - Ой, Семизон, ты ж погоди, упариться дай, полетел ты лупить...
Спустя минуту предбанник вымок в деловых нотах. Мэр оставил полку, дверь приоткрыл тихонько.
-Гришковец моя фамилия, Артём Михалыч.
-Хорошо, Артём Михалыч, - донёсся из трубки голос женский. - Вам придётся ответить на ряд вопросов. Только отвечайте без хитростей. Мы отдаём хозяйство в честные руки. Если что-то пойдёт не так, у вас всё сразу же конфискуют. Но раз вы осмелились позвонить, значит у вас не всё так плохо, я права?
И скис Михалыч тут же, подчистую.
-Определённо, - ответил он. - Я тут, среди толпы подлиз и кляузников, самый лучший.
-А вы кем работаете? - раздалось из трубки холодно.
-Ну, как вам сказать... - вопрос застал гиганта врасплох. - Ну, так. Там и сям. Важная работа. Государственная. Вот, прямо сейчас - мэра парю.
-В каком смысле?
-Ну, тут это... Голые лежим, на столах... У меня веник...
-Уборщиком в публичном доме! - подражая другу пробасил мэр во весь дух.
Михалыч поднёс указательный к носу.
-Обслуживаю наших уважаемых сограждан, в общем. В баньке выпарить или безопасность, так сказать, обеспечить - милости прошу.
-Хорошо, - отозвалась трубка сурово. - А вы когда-нибудь убивали людей?
И дрыгнул ногой Михалыч, и не знал он, куда деваться.
-В каком смысле?
-Успокойтесь, - смягчила тон женщина. - Это дежурный вопрос, вы просто ответьте: да или нет. Не бойтесь, даже если линия прослушиваетеся - вы респектабельный человек, на мэра работаете. Наш мэр - стена. С вас не убудет.
-Ну, было дело...
И шлёпнул мэр ладонью по лицу, и растёр пот горячий.
-...но по приказу, - засуетился Михалыч, - дело госважности, сами понимаете, а приказы надо выполнять бесприкословно, так что я чист.
-Не судимы?
-Упаси господь!
-Значит православный. Хорошо. Чем занимаете досуг?
И расслабился Михалыч, и усмехнулся мэр, на товарища глядя.
-Эх, девушка, легче сказать, чем я себя не занимаю.
-Выделите основное.
Ну, парилка - первое дело, понимаете? С берёзкой, с крапивкой; пивком на камни туго сбырзнуть, чтоб лесом запахло... Но чаще у меня коньяк. Коньяк и телевизор. Президента в новостях слушаю, радуюсь прогрессу...
-Прогрессист уев, - хмыкнул мэр, на полок укладываясь. - Давай, Семизон, атакуй.
И повисла крапива в воздухе всей своей сутью: листьями, запахом, шлепками. И показалось вдруг мэру, будто сам он теперь - крапива, но хотелось большего. И тогда мэр представил себя вековою берёзой.
-Хорошо, Артём Михалыч, с культурой в порядке. А семья у вас имеется?
-Вдовец, - выпалил Михалыч неуклюже. - Пятый год скорблю.
-Дети?
-Дети, мать их ёб... То есть, я имею в виду, как мать их померла, так я сразу их в Россию, в Екатеринбург - образовывать. На фифак. Ну, спорт, футбол там, понимаете?..
-Спорт? На филфаке?
Михалыч подёрнул объёмным плечом.
-Ну, смотря сколько филок на том факе забашлять...
-Хорошо. А вы сами человек образованный?
-Это я-то? - гигант хлопнул себя по выпученному животу. - Если мерять желудком, то крайне.
-Хорошо. Но вы должны понимать, что действительно образованный человек сейчас питается весьма умеренно, в отличие от разного рода шарлатанов, все дипломы которых куплены.
-Почему это? - разозлился Михалыч упитанно. - Я всегда считал, что образование питанию не помеха!
-Прекрасно. А вот ответьте: в юридических делах вы хоть немного тянете?
-По средам парю прокурора, так что без проблем.
-А в экономике?
-По вторникам...
-Годится, Артём Михалыч. У меня последний вопрос: зачем вам хозяйство? Что вы делать с ним будете?
И задумался гигант предприимчиво.
-Ну, я-то знать не знаю, что за хозяйство. Но в жизни всякое хозяйство сгодится, тут уж вот как. Если перспективы есть - разовью, капитал выручу. Нет перспектив - продам, капитал выручу. Всё в деньги упирается, дорогуша.
-Замечательно, Артём Михалыч. Мы рассмотрим вашу кандидатуру.
-А скажите, - пробасил Михалыч взволнованно, - шанс есть?
-Шанс всегда есть, - донеслось в ответ. - А теперь, будьте добры, вашего начальника.
-Мэра?
-Его, - утвердила трубка надменно.
Гигант заглянул в парилку терпкую, осведомился судорожно:
-Тут это...
-Давай уже сюда, - простонал мэр, схватился рукою слабой за телефон, к уху прижал тяжко: - Да, Катенька. Угу. Человек хороший, только врёт много - даже я себе столько не позволяю. Может и лучше, почему нет? Там видно будет, Катенька. Разберёмся. Всего доброго.
Мэр отдал мобильный приятелю неохватному:
-Держи, вдовец. Детям в спортивные журналисты советуй - первые ряды форевер, наггетсы халявные...
-Надо было мнэ позвоныт, - спешно выложил Сеня, хлестая мэра в бока стоеросовые. - Сгныю тут у вашых банях.
-Это что?.. Это ты своим хозяйством торгуешь? - голос Михалыча отёк неприязнью. - Как ****ь последняя! Только ***** за чертой и перед чёртом будет хозяйство своё разбазаривать!
-Ты лучше коньячку плесни-кась. Хозяин городу нужен. Новый. Я со всех сусеков что можно выскреб, улетаю пятого. Дело за вами.
-Ты чего, решил этот убыточный притон на меня повесить? - горячился великан. - Оно мне надо?
-Надо. Или всю жизнь будешь вот так - с веником плясать? Мы с тобой с третьего класса дружим, Тёма, я лучшего для тебя хочу. Ты ж сам Катеньке рассказывал: „не будет перспектив - продам”. Вот, продашь - заживёшь, я тебе утверждаю. Возьмёшь город, всё хозяйство в первую голову примешь, а там... Там видно будет. Не замараешься, поди.
-Я тебе сейчас своё хозяйство в голову вколочу! - рассвирепел великан могуче. - Гляди, как наливается!
И точно: между ног Михалыча взбухало, натвердо крепло - словно колесо МАЗа, вскачиваемое насосом пневматическим.
И взвизгнул мэр, и рванулся из под крапивы в прелый угол, и оттуда - к выходу, но гигант перехватил его за шею и усадил подле себя.
-Ну, чего теперь? - басил Михалыч неистово. - Всех нас под статью, а сам в Крым? Или куда ты там собрался... Иди отселя, Семизон! Поговорим завтра...
Мэр стиснул веки, но голос его обрёл твердизну заскорузлую:
-Тёма, не надо. Ты не представляешь последствий...
-Заткнись, про*****!
И скривился мэр, и закрыл ладонями рот свой, и терпел, терпел, терпел, стараясь не соображать лишних мыслей.
-Проститутка! - продолжал парить Михалыч. - Всех продал! А делиться?! Дружба, говоришь?! Нет, не друг ты мне больше! Не друг, а ****ь растакая! Вот теперь поработай как следует, почувствуй себя настоящей шлюхой! Отрабатывай неразделённое богатство! Открой рот, сука! Вот так!
И щёлкнуло вдруг увесисто: челюсть мэра полностью сомкнулась.
-Распронаебиттвоюма! - заорал великан всполошенно, поливая потолок бурой струёю.
-Не хотел! Гадом стану, не хотел, - притворно мялся мэр. - Заживёт, Тёма, не кричи, я тебя умоляю! Потерпи часик, зарубцуется моментом!..
В дверной косяк постучали. И отворилась входная без промедлений: в предбаннике стоял бомж Вова - абсолютно голый, грязными потливыми ладонями сжимавший саморобный пугач с ручкой из ясеня твёрдого.
-Я к вам. Можно, да?
-А ну отсюда, хтонь черномазая! - пророкотал гигант и тут же на пол рухнул - с дырою в черепе. Пенистое мясо окрасило волосы мэра, втиснувшегося в дол сырой, яркими тонами красного.
-Я извиняюсь, - ехидно выговорил бомж, перезаряжая пугач. - Слышал, банный день, а полотенца не прихватил. Потому что нету. Такие как ты спёрли.
Мэр икал про себя, забившись подальше от котла в уголок тёмный, паучками облюбованный.
-Да не хнычь ты, - продолжал бомж деланно. - Твоя балда мне в целости надобна. Сейчас выпарюсь как стало быть, раз момент есть. Потолкуем.
И выплеснул Вова на камни шайку полную, и ожил мгновенно.
-Вот умный жаж человек, - говорил бомж, катая по телу комья грязи липкой. - Всё под ся подмял. Кусок мыла зажал, ни в жисть милостыни не протянет. Душа-то, стало быть, счерствела наслепо. Сердца нет, одни мозги. Да и какое у волка сердце? Мотор суррогатный. Зато голова крепкая, рабочая. Вот голова-то мне и надо. Ты не думай, я как лучше хочу. И друга твойго не брошу - в моём деле такая туша всегда впрок. Вдвоём терь будете, как близнецы сиямские.
И хлестнул Вова спину свою берёзой пахучею, и вдохнул горячего пространства, и оглядел парилку снизу доверху.
-Ох, чё это у вас тут? Коньячилу глыщем?.. Хороша... Короче, паря. Сейчас мы оденемся, ты погрузишь своего дружка в багажник, тихонечко усядемся в тачку, и...
-И? - икнул мэр.
-Поедем, куда я скажу. Мозг - всему голова. Настоящее мужское хозяйство. А не то, что меж ног. Только мешается, почём зря. Если тут извлеку - до схрона не успею, погибнет. Ночью б успел, так ночью б тя и не взял, волчара поганый. И ладно. Ты всегда на мушке, усёк?
И тряхнул мэр головою замызганной, анализируя ситуацию. Вова наддал ещё парку, прослезился и завершил пафосно:
-Хороший пёс из тя выйдет, Эдуард Ларионыч. Не только мне послужишь - всему человечеству!
Свет погас и дверь в парилку захлопнулась.