Было время, когда Пишущее Я было необыкновенно активным: оно буквально взрывалось от желания немедленно приступить к написанию не менее десятка самых разных текстов: рассказов, повестей и эссе. Это заставило меня ввести жесткое регулирование: - я установил очередность в реализации моих предполагаемых произведений, которую вновь пересматривал всякий раз, когда освобождался мой «пишущий станок». Тогда все литературные проекты, ранее уже завизированные Пишущим Я, и ожидавшие своей очереди, сбегались ко мне; заглядывая мне в глаза, и повизгивая от нетерпения, они старались привлечь к себе внимание, а я мог себе позволить быть капризным и привередливым самодуром, мирволя «любимчикам», и «задвигая» нелюбимых.
Это изобильное время закончилось, и на смену ему пришло скудное время; завершив очередное произведение, я зачастую обнаруживал, что мой портфель ожидания – пуст; тогда я направлял строгий взгляд на свое Пишущее Я, но оно от меня отворачивалось, как будто мы незнакомы; не обращая на это внимание, я ему на пробу одну за другой подсовывал замыслы новых произведений, но оно их неизменно отвергало, как банкомат выплевывает из приемника дефектную купюру. Такое упрямство меня бесило, и я обрушивал на Пишущее Я непрерывный поток литературных замыслов, подавляя его способность к сопротивлению, пока оно, наконец, уступив, не издавало слабый стон вынужденного согласия. И тогда я его оседлывал и гнал через силу, безжалостно «подбадривая» пинками, не желая замечать, что подневольный труд мое Пишущее Я постепенно убивает.
И вот настало нынешнее время; сколько я не взываю в тоске к Пишущему Я, - оно молчит. Я не знаю: то ли оно спряталось, затаив обиду, то ли умерло от истощения.
Не желая верить в последнее, я молю: «Отзовись! Я исправлюсь! Я буду к тебе предупредителен и бережен – только вернись!»
Ответа нет.
Июль 2018 г.