Как старшина Потапов с красивой чешкой картошку копал
Линия фронта в то время так стремительно в сторону Берлина двигалась, что наша стрелковая часть не успевала за ней угнаться. Ничего удивительного: на дворе сорок четвёртый год!
Нас то переформировывать собираются, то перебрасывают на другой участок фронта, то пятое, то десятое – голова кругом. А бывало так, что неделю целую напролёт в тылу без движения прозябаем.
И вот как-то раз определилась наша часть на постой в чешском городке, недалеко от Праги, в ожидании приказа от командующего армией. А пока командиры водку пьянствуют по штабам, мы, простые солдатики, по городку гуляем и местные достопримечательности разглядываем.
А городок небольшенький совсем, поселкового типа, как у нас на родине принято говорить. Бабы на огородах копаются, один в один как русские селянки.
Мужики их на фронт ушли, фашистов бить – Красной армии помогать в освобождении чешской земли. Другие наоборот, в немецких добровольческих дивизиях, воюют за проклятый вермахт. Но есть здесь и незамужние, их тоже немало.
Идём мы, стало быть, втроём мимо поля, смотрим – чешка красивая картошку копает. А раз красивая, значит где-то поблизости непременно должен быть старшина Потапов!
Так и есть, угадали мы, вот же он, вокруг да около ошивается. Картошку помогает копать! Лопата в работящих руках, землю переворачивает и пот трудовой рукавом со лба вытирает.
Подходим мы к чешке и старшине с улыбочками на лицах, поглядываем на них с иронией. А Гришка Фомин спрашивает с подковыркой:
– Никак, старшина, ты в земледельцы от безделья подался? Картошку, смотрю, копаешь и красавицу местную обхаживаешь заодно. А немчуру за тебя кто будет бить?
– Никуда немчура не денется! – рассудил старшина с житейской мудростью. – А картошка, если не выкопать, в земле пропадёт!
Выкопал он очередной куст, картошку от земли очистил, в ведро покидал и дальше свою мысль гнёт:
– Вот вы дурака валяете и ничего вам не надо, а я с хозяйкой договорился, – кивает он на чешку красивую. – У неё дом большой, ого-го, для всего отделения места хватит. Она согласна нас на постой принять, кров нам дать и ночлег, а мы ей в благодарность за это картошку выкопаем и веранду починим. Лучше в доме по-человечески жить с банькой и остальными удобствами, чем во времянке вшей кормить. За дружбу я между народами! И за сотрудничество взаимовыгодное!
Мы молча почесали затылки, переглянулись между собой, но с доводами старшины были вынуждены согласиться. Дело он говорит, не поспоришь!
Выкопали мы картошку хозяйке всем отделением за один присест. Потом домой к ней пошли и ремонт провели основательный, повреждён был дом кое-где бомбёжками и обстрелами.
А следом мы в этот дом жить перебрались. Живём себе и не тужим, с удобствами, словно не солдаты мы и войны уже нет. На мягких постелях спим, в бане моемся регулярно, пищу за общим столом принимаем, как одна большая семья. По-человечески живём, одним словом, а не где доведётся и как бог пошлёт. Всё вроде бы хорошо, но кое-кто из бойцов возмущаться начал.
– Ночуем мы в большой общей комнате, всем отделением, кроме старшины Потапова. Он отдельно ночует, в комнате у хозяйки. Картошку мы наравне копали, дом ремонтировали наравне, а привилегия ему одному! За какие такие заслуги? – спросил Мишка Орешкин, а остальные поддакнули.
Но старшина отвечать не стал, а вместо этого свой вопрос задал:
– Вот ты, Орешкин, когда умаялся картошку копая, чем из ведра воду черпал, чтобы напиться?
– Ковшом! Чем же ещё? – удивился Орешкин, пожимая плечами.
– А зачерпнув, ты что делал? – привязался смекалистый старшина.
– Известно что, воду пил из ковша, – Орешкин даже усмехнулся.
– Вот! – старшина показал ему жёлтый от табака указательный палец, словно в жесте этом крылась глубокая житейская мудрость. – Потому ты в общей комнате и ночуешь, что о даме ты не подумал! А настоящий мужик сначала женщине ковш предложит и только потом сам напьётся. Не деликатный ты с дамами, потому и холостой по жизни. А старшина Потапов везде и всегда женатый, в каждом городе, где женщины незамужние есть.