Но знайте, что жатва будет соответствовать посеву; что посеешь, то и пожнешь.
Блаженный Феодорит.
Говорят, что каждый мужчина в своей жизни должен построить дом, посадить дерево и вырастить сына. Дом я почти построил, сына воспитываю, ну, или наоборот, это смотря с какой стороны посмотреть. И дерево посадил, и даже не одно, а однажды так вообще принял участие в закладке рябиновой аллеи. Дело было так: у сына в школе решили высадить аллею памятную, и, как водится, для этого благого дела родителей припахали. Звонит мне Елена Михайловна, классная руководительница наша, и говорит:
- Так, мол, и так, нашему классу рябины поручено сажать!
Кого другого я бы послал, естественно, сказав, что моя фамилия Сдобин, а не Мичурин, но её не смог: хорошая женщина она, да и вообще рябина мне нравится. Вот если бы тополя какие сажать предложили, то стопудово отказался бы, у меня аллергия от них…
В одну из сентябрьских пятниц после работы я, вместо того, чтобы потягивать пиво, поехал за город в компании штыковой лопаты, резиновых сапог и кучи джутовых мешков. Хотя нет, именно в ту пятницу посещение бара не планировалось, поскольку только что вернувшийся с Испании кузен пригласил меня к себе на «Торрес» под хамон. Но я, если кому чего пообещал, то выполняю. В ЗАГСе вот, например, что-то там однажды пообещал, и до сих пор выполняю. Это моё единственное достоинство, ну, или недостаток, это смотря с какой стороны посмотреть.
Погода в тот день не шептала: начавшаяся с утра мелкая, но весьма нудная морось, к обеду разошлась, превратившись в полноценный дождь, который к вечеру вообще распоясался, став достойным увеличительного суффикса. Впрочем, нет худа без добра, дождище распугал дачников, машин почти не было, и я, несмотря на вечер пятницы, доехал до места назначения достаточно быстро. Надев дождевик с сапогами, я вышел из машины и, памятуя о просьбе Елены Михайловны привезти максимальное возможное количество саженцев, выкопал двенадцать рябинок – ровно по числу имеющихся мешков. Возвращался я весь грязный и промокший, думая, зачем со всем этим связался и как здорово было бы сейчас смаковать испанский бренди. Однако мечты сбываются только у «Газпрома»: вместо испанского мне пришлось выпить армянского, и то всего лишь рюмку в целях профилактики простудных заболеваний, ибо утром же нужно было довершить начатое…
Утром дождь как старого знакомого поприветствовал меня прохладными каплями. У него пристанища не имелось, а в гости его никто, включая меня, пригласить не догадался, и потому он так и прождал меня всю ночь на улице.
– У природы нет плохой погоды! – пробормотал я и, добавив что-то про хозяина, который не выгонит собаку на улицу, в обществе той же самой сидевшей в багажнике компании поехал к школе. На субботнике из нашего класса, кроме меня, присутствовали Елена Михайловна, еще один папа, экипированный так же, как я, и две блондинистые мамочки, пришедшие почему-то на шпильках. Потом еще обижаются, когда анекдоты про блондинок рассказывают! Блондинки, естественно, были отпущены восвояси, и мы втроем за несколько часов высадили рябиновую аллею...
Год назад волею судьбы я оказался в уездном городе В. Ноги сами собой привели меня к той самой школе. Как и во время давешнего субботника, стоял сентябрь месяц. На сей раз дождя не было, наоборот, бабье лето находилось в своем апогее. Я прогулялся по хэнд-мейд аллее, обнаружив, что все посаженные рябинки прижились. Настроение у меня заметно улучшилось, и, поскольку с делами на тот момент было покончено, я направился в сторону ближайшего кафе, спросив там коньяку. Разумеется, «Торреса» не оказалось, потому пришлось довольствоваться армянским.
– Эх, всё же армянский ни разу не испанский... – подумал я, пригубив напитка.
- Хотя, это смотря с какой стороны посмотреть! – перед глазами возникли украшенные оранжевыми бусами деревья, построенные в две шеренги словно солдаты в почетном карауле.
Стало тепло: то ли от коньяка, то ли от воспоминаний о согретых осенним солнцем ягодах рябины…