Келейные записки иеромонаха Серапиона
Тетрадь четвертая
Революционерки
Визит к Ватсон занял добрых два часа, так как тетушка Ксении Алексеевны отнеслась ко мне с подозрением. Даже мед и письмо племянницы не смогли растопить ее душу. Пришлось проявить максимум терпения и такта, чтобы заслужить доверие. Результатом были два адреса, по которым, по предположениям Марии Валентиновны, могли в Петербурге скрываться от полиции Алиса и Александра Коллонтай. По одному из адресов проживала Зоя Шадурская – давняя подруга именитой революционерки, по-другому – поэтесса и переводчица Татьяна Львовна Щепкина-Куперник*.
Второй адрес был ближе, поэтому я решил вначале заглянуть к поэтессе.
Дверь квартиры, со словами: «Иду, Коленька, иду» и с радостной улыбкой на лице, открыла молодая пышнотелая женщина. В левой руке она держала большой черный зонтик. Увидев меня, подалась назад, улыбка исчезла:
– Ой, я думала, муж за зонтиком вернулся – гроза собирается. Вы, собственно, к кому?
Я представился. После упоминания имен Ксении Морозовой и Марии Ватсон Татьяна Львовна решилась наконец пригласить меня внутрь квартиры.
Мы прошли в гостиную и сели за большим обеденным столом напротив друг друга.
Я рассказал о цели визита. Она ответила, что понятия не имеет, по каким адресам сейчас скрываются Коллонтай и Алиса. Затем постаралась меня убедить не ходить к Зое Шадурской. «В полиции знают, что Шадурская – подруга Коллонтай, за ее квартирой установлена слежка. Лучше там не появляться».
Я поднялся из-за стола и собрался было откланяться, но Татьяна Львовна меня остановила:
– Присядьте. Я не знаю, у кого прячется ваша Алиса, но знаю, где она будет через … – она на секунду замешкалась, бросила взгляд на висевшие над секретером ходики, – через часик с небольшим. Хотите с ней встретиться?
– Разумеется! – ответил я, не задумываясь.
– Время на разговоры будет ограничено – минуты три-четыре, не больше.
– Маловато, но лучше, чем ничего.
– Вам надо будет передать ей небольшой саквояж.
– С пулями и наганами?
– Таблицы статистических данных, сводки отчетов, несколько брошюр, газетные вырезки – материалы для книги о социальных основах женского вопроса**.
– Алиса собирается писать книгу???
– Вы задаете слишком много вопросов. Книгу пишет Александра Коллонтай. Согласны или нет?
Какой парадокс судьбы – чтобы встретиться с любимой женщиной, я должен помогать человеку, укравшему ее у меня!
Видя мое удрученное состояние, Татьяна Львовна предложила попить с ней чайку и, не ожидая моего согласия, нацедила из стоящего посреди стола самовара две чашки чая, одну из них пододвинула мне.
Выбора не было, я согласился и снова опустился на стул.
– Почему вы так плохо настроены в отношении Шурочки Коллонтай? – прихлебывая чай из блюдечка, задала она неожиданный вопрос.
Я удивился ее проницательности и в ответ пожал плечами.
– Я знаю почему, – ответила она за меня. – Вокруг ее имени ходит так много сплетен. Но главное вы, мужчины, привыкли видеть в женщинах существа зависимые, а Шурочка ни от кого не зависит и других женщин, таких как Алиса, учит ценить вкус свободы.
– Мы все в той или иной степени зависим друг от друга, – парировал я.
– В общем плане – да. Но кто сделал Шурочку Домонтович революционеркой? Вы думаете, Маркс с Лениным? А я вам скажу, что в первую очередь – деспотизм отца и беспочвенные претензии кавалеров! Встречи с Плехановым, Лениным и другими революционерами помогли ей найти путь, но поиск его начался много раньше, с осознания личной несвободы. У нас есть немного времени, и, если вы не возражаете, я употреблю его на то, чтобы помочь вам, через образ Шурочки Коллонтай, понять нас, современных женщин.
Я не стал возражать.
– Вы слышали нашумевшую историю с генералом Тутолминым?
– Не припомню.
– Тутолмин в свое время был самый завидный жених Петербурга: генерал, адъютант императора Александра III, красавец. О его храбрости ходили легенды. Они встретились с Шурочкой в Ялте, говорили о политике, литературе, истории. Генерал декламировал стихи, цитировал классиков. И однажды на балу сделал Шуре предложение. Она была счастлива, но, вернувшись в Петербург, узнала, что императорский адъютант, до того как сделать предложение ей, уже обо всем договорился с ее отцом, генералом Домонтовичем. Разгневанная тем, что ей в этой истории отвели роль пешки, она в резких тонах отказала генералу. О предложении Тутолмина, равно как и о том, что ему отказали, быстро узнал весь Петербург. Шура сделалась знаменитой и даже удостоилась быть представленной императрице. Думаете, отец Шурочки из случившегося извлек какой-нибудь урок? Ничуть – он упорно не хотел видеть в дочери свободную, независимую личность, упорно отказывал ей в праве самостоятельно решать: с кем жить, кого любить, кому отказать. Уж вы извините, но таковы все мужчины.
– Дело не в мужчинах, – возразил я. – Таковы традиционные взаимоотношения родителей и детей. В основе их – опыт поколений и желание родителей помочь чадам устроить судьбу. Разумеется, делать все надо с любовью.
– Да уж такая любовь, что от объятий задыхаешься! – возвысила голос Татьяна Львовна. – А вы, я имею в виду мужчин, в ответ еще туже затягиваете петлю. Разве не так?
Я пожал плечами.
– Так и только так! Слушайте дальше. Генерал Домонтович решил отдохнуть в Тифлисе. Шурочка уезжать из столицы не хотела, но отец настоял на своем, и она вынуждена была поехать с ним. В Тифлисе она познакомилась с Владимиром Коллонтаем, своим троюродным братом. Молодые люди часами гуляли по городу, катались верхом на лошадях. Владимира угораздило влюбиться в Шурочку, и после отъезда Домонтовичей из Тифлиса, влекомый страстью, он отправился следом за ними в Петербург, где поступил в Военно-инженерную академию. Они снова виделись чуть ли не каждый день. И как вы думаете, что сделал отец Шуры, узнав о романе дочери?
Я снова пожал плечами: светские сплетни меня никогда не интересовали.
– Он вызвал к себе племянника и без обиняков заявил: «Вы для нее не пара!»
Владимиру отказали от дома. Шурочкину судьбу снова решали за ее спиной, как будто она рабыня! Никаких нежных чувств к воздыхателю Шурочка не испытывала, но, чтобы доказать отцу свое право на независимость, она приняла предложение нелюбимого мужчины и вышла за него замуж. Сама накинула на себя петлю как знак протеста против деспотизма и насилия!
– Ее никто насильно под венец не толкал, – попытался я вступиться за незнакомого мне генерала Домонтовича. Но этим только сильней распалил собеседницу.
– Дух несвободы, крепостничества – вот чем пропитаны вы, мужчины! И если этого не поймете, вам никогда не удастся познать радость союза со свободной, не закрепощенной женщиной! Слушайте дальше. Свадьба Александры и Владимира была омрачена инцидентом: за час до венчания Шура узнала, что ее учитель, 50-летний Владимир Острогорский, также влюбленный в нее и надеявшийся на взаимность, отравился угарным газом. В последний момент горе-самоубийцу удалось спасти, но он навсегда остался калекой. С первым вздыхателем Александры, Ванечкой, сыном генерала Драгомирова, дело вышло похуже – тот застрелился из отцовского пистолета. Покончил с собой назло Шуре, из-за того, что та отказала ему во взаимности. Это же надо, какое самомнение, какие у мужчин претензии – никому нельзя им отказать! Отцы хотят, чтобы дочери подчинялась родительской воле, кавалеры требуют от дам, по примеру Авроры Дюдеваль, не отказывать в «стакане воды»**. Никто не желает...
– Зачем вы все это рассказываете? – перебил я словоохотливую защитницу эмансипации.
– Затем, чтобы вы поняли нас, осознали, что женщины, и ваша Алиса в том числе, такие же свободные личности, как и вы, мужчины. Согласны?
Я промолчал. Трудно поддерживать светский разговор, когда в голове царит круговорот мыслей об Алисе, а сердце разрывается на части от предчувствия неизбежной разлуки и возможного окончательного разрыва отношений.
– Я вас понимаю, – по-своему истолковав мое молчание, с горькой усмешкой на губах произнесла Татьяна Львовна. – Трудно отказываться от стереотипов, привилегий. Поймите наконец и вы, что союз свободных и равных людей неизмеримо более сладок и одухотворен, чем связь рабыни и хозяина.
Я молчал. Она тронула меня за руку, пытаясь вернуть в русло беседы. Но у меня не было сил отвечать ей.
– Вернемся к Шурочке, – продолжила она после минутного колебания. – Она никогда не была и не будет «стаканом воды». В отношениях с мужчинами она прежде всего ищет любви, понимания, уважения. Поскольку на брак с Владимиром Шурочку толкнуло чувство протеста, то она, естественно, пыталась утолить жажду любви где-нибудь на стороне. И тут подвернулся приятель мужа по академии Александр Саткевич. Молодожены пригласили его в свою квартиру и стали жить коммуной. Последнее время модно увлекаться сразу двумя, вот и у Шурочки так случилось. Вы же знаете: Чернышевский, Байрон, Гете тоже прошли через это. У всех у нас, если и не было такого опыта, то уж наверняка мелькали мысли его испытать. Разве не так?
Я продолжал молчать.
– Ах, какие вы, мужчины, скрытные! Ну, слушайте дальше. Вскоре у Шурочки с Володей появился сын. Впрочем, виновата, он родился еще до Саткевича. – Татьяна Львовна на миг задумалась, припоминая, что было раньше, потом махнула рукой: – Ах, неважно. Главное, что вынужденная с головой окунуться в семейный быт, Шурочка поняла – все эти мещанские интересы: семья, уход за ребенком – не для нее. Сына она передала на попечение своих состоятельных родителей и, бросив наконец постылого мужа, отправилась за границу. У нее завязались дружеские отношения с Розой Люксембург и четой Плехановых. Они открыли ей глаза на главенствующую роль пролетариата в построении свободного от эксплуатации человека человеком общества. Она поняла, что женский вопрос не может быть решен вне общей борьбы угнетенных классов против поработителей. После расстрела демонстрации 9 января 1905 года она вышла на петербургские улицы и активно включилась в революционную борьбу: выступала на митингах, призывала рабочих бороться за свои права, вооружаться. На одном из рабочих собраний она познакомилась с Петром Масловым****. Хоть тот и был противником Шуриного кумира, Ленина, отчаянно перевирая в спорах слова вождя большевиков, и к тому же обремененным семьей...
– Судя по времени, нам остается не более сорока минут до встречи с Алисой, – перебил я рассказчицу. – Мы успеем?
Татьяна Львовна подняла глаза к часам.
– Что ж вы раньше меня не остановили? – возмутилась она. Поднялась из кресла, засуетилась, стала что-то искать, потом махнула рукой, чтобы я поспешил на улицу и ловил извозчика. Спустя несколько минут сама выбежала из подъезда, держа в руках небольшую дорожную сумку, и мы поехали к Финляндскому вокзалу. По пути Татьяна Львовна проинструктировала меня, как и где состоится встреча. Я должен подойти к третьему вагону поезда «Санкт Петербург – Гельсингфорс» ровно в 13.10 – ни раньше, ни позже. На шее у меня будет повязан голубой платок, саквояж необходимо держать в левой руке.
– Если заметите, что за вами следят, переложите саквояж в правую руку или снимите с шеи платок. Алиса подойдет через две минуты.
– А если не подойдет? – забеспокоился я.
– Возвращайтесь обратно вместе с саквояжем. Если задержит полиция – вы ни меня, ни Алисы не знаете. Объясните, что по просьбе незнакомой пожилой женщины помогали ей нести саквояж. Спросят, где женщина – скажите, что шла немного сзади, а потом куда-то делась.
– А что за женщина?
– Вот дуралей! Никакой женщины нет – это для конспирации!
Извозчик с криком «По-о-берегись!» влетел на привокзальную площадь и остановился у кромки тротуара рядом с главным входом. Татьяна Львовна повязала мне на шею голубую косынку, сунула в руки саквояж и буквально вытолкнула на тротуар:
– Бегите, а то опоздаете!
Когда я выбежал на перрон, вокзальные часы показывали 13.05. Я постоял, отдышался и неторопливо пошел к третьему вагону, временами оглядываясь – нет ли слежки. Вокруг царила обычная перед отходом поезда суета. Никому до меня не было никакого дела. Чтобы не подойти к вагону раньше времени, пришлось сделать две небольшие остановки, как бы для отдыха. Наконец вот он – третий вагон. Я остановился, поставил на перрон саквояж и стал смотреть по окнам, в надежде увидеть Алису. Потом вспомнил, что саквояж надо все время держать в левой руке. Быстро поднял его, огляделся по сторонам, и тут из вагона вышла Алиса. Ни слова не говоря, она подбежала ко мне, обхватила за шею двумя руками и, подогнув коленки, повисла, подставляя губы для поцелуя.
– Алиса, мы не одни, неудобно перед людьми, на нас могут смотреть, – прошептал я и согнул голову, освобождаясь от ее рук.
Она встала на ноги, слегка отстранилась, потом поднялась на цыпочки, протянула ладонь и взъерошила на моей голове волосы:
– Глупенький, когда ты рядом, для меня больше никого не существует. Как я рада, что ты с нами. Не ожидала!
Я достал из кармана дорожной куртки миниатюрный образок Богоматери и протянул ей:
– Возьми, эта маленькая иконка защитит тебя от всех напастей.
Алиса приняла подарок, повертела в руках, подняла на меня глаза:
– Спасибо.
Помолчав, добавила:
– Красивая.
Приложила иконку к груди, полюбовалась ей, и, немного поколебавшись, попросила застегнуть сзади цепочку.
Я стал застегивать и неожиданно почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Обернувшись, встретился глазами с мужчиной средних лет в серой поношенной кепке, который уже давно крутился возле вагона, всматриваясь в лица пассажиров. Мужчина отвел взгляд и побрел вдоль поезда, выискивая кого-то за окнами.
Заправив иконку под ворот платья, Алиса перехватила из моих рук саквояж – мне показалось, что в ее глазах блеснули слезы, – и медленно пошла к дверям. Поднявшись по ступенькам, оглянулась и произнесла:
– Жаль, что ты не с нами, но я все равно тебя очень люблю.
– Я тоже тебя очень-очень люблю! – крикнул я. – Прости меня непутевого! Пиши!
Поезд тронулся, Алиса ничего не ответила и, прежде чем скрыться в глубине вагона, кротко и печально улыбаясь, помахала рукой.
*Татьяна Львовна Щепкина-Куперник (1874-1952) – русская и советская писательница, драматург, поэтесса и переводчица. Заслуженный деятель искусств РСФСР. Награждена орденом Трудового Красного Знамени. Александра Коллонтай одно время жила на квартире подруги, скрываясь от преследований полиции.
** Книга «Социальные основы женского вопроса» была написана А. Коллонтай в 1908 году навстречу Первому Всероссийскому женскому съезду. В ней она утверждает, что эмансипация женщин может быть достигнута только революционной борьбой пролетариата, и нападает на феминисток, обвиняя их в том, что они отвлекают «бедных младших сестер» (работниц) от выполнения «классовой» миссии.
***«Стакан воды» – популярная в начале ХХ века теория, сводившая отношения между полами к удовлетворению сексуальных потребностей, без оглядок на любые условности. Впервые приравняла удовлетворение сексуальных потребностей к стакану воды Аврора Дюдеван, подруга Шопена: «Любовь, как стакан воды, дается тому, кто ее просит».
****Маслов Петр Павлович (1867-1946) – экономист, социал-демократ. После 2-го съезда РСДРП примкнул к меньшевикам. Развернутая критика взглядов Маслова дана в работах В.И. Ленина (см. Полное собрание сочинений, 5-е изд., справочный том, ч. 2, с. 454). Завязавшийся в Петербурге роман Петра Маслова с Александрой Коллонтай продолжался в Германии. Однако Александру раздражало, что любовник по вечерам всегда сбегал от нее домой к жене, и она завела нового, дав прежнему отставку. После Октябрьской революции Петр Маслов отошел от политической деятельности, вел педагогическую и научную работу.
Иллюстрация: Т. Л. Щепкина-Куперник (фрагмент картины И.Е. Репина)
Продолжение: http://www.proza.ru/2018/08/20/424
К аннотации и оглавлению http://www.proza.ru/2018/08/19/768