В рутине будней прошла неделя. Мелкие, суетные дела поглотили его полностью. Однако, лишь только наступала ночь, девушка с рыжим лисом завладевала его разумом. Ворочаясь с боку на бок, он подолгу не мог уснуть. Но о том, чтобы разыскать похитительницу его снов, и речи не было. Он упрямо складывал в голове трехзначные числа, тщетно пересчитывал стада баранов, пытаясь перехитрить сердце, которое подбрасывало воспоминания. Воспоминания о том, как он нес, прижимая к себе девушку, как ее грудь касалась его кожи. В этом было столько эротичности, что он едва не скрежетал зубами, ругая свою трусость. Теперь можно было посмотреть правде в глаза - он панически боялся отказа.
И надеясь, что все как-то пройдет само собой, в конце концов, засыпал.
В воскресенье позвонил Рогозин.
- Велик, приезжай. Выпить охота так, что аж жены нет дома.
Детское прозвище Феликса друг использовал лишь в том случае, когда ему совсем было плохо.
Захватив презентованную недавно бутылочку «Хеннесси», Феликс немедля отправился к нему.
- Фель, в Москве орудует банда уродов. Убивают девушек, разными способами. Причем, как местных, так и приезжих. Некоторые неопознаны. Вчера срочное совещание было, я больше всех огреб. На моем участке пять трупов.
- И как давно? – обычно у опытного сыщика слово труп не вызывало особого ужаса. Но сейчас почему-то стало не по себе. «Размяк на поисках неверных мужей, жен и пропавших собачек», - неодобрительно подумал он о себе.
- Два года.
- А чего ты раньше молчал?
- Да потому что между убийствами связи не было.
- А сейчас откуда она взялась? – Феликс пристально посмотрел на еще почти трезвого друга.
- Ее и сейчас нет. Но чуйка подсказывает, что есть.
- Саня, а давай карту! Географию проверим.
Рогозин разложил на столе карту, по памяти тыча черным фломастером в места, где были найдены трупы.
За последнее время Феликс стал замечать, где у него сердце. Сейчас оно снова точно указало свое местоположение тупой болью.
Расфокусированным взглядом он следил за рукой друга, пытаясь поймать за хвост мысль, которая, словно мышь, ловко ускользала. Досадливо поморщившись, он встал и, бросив еще один взгляд на карту, замер. Поверх московских улиц зловеще вырисовывался знак бесконечности, в котором не хватало одной, крайней, точки на правой части лежащей на боку восьмерки.
Выхватив фломастер из руки Рогозина, он с точностью картографа сделал нужную ему отметину.
- Что здесь? – севшим голосом спросил он.
Рогозин открыл ноутбук и быстро нашел нужную информацию.
- Замороженная стройка. Земля выкупленная, деньги вкладчиков потрачены. Строить не за что и никто не имеет права снести. Так и стоит.
- Саня! Под видом бомжей круглосуточное наблюдение нужно организовать. Там будет последнее убийство. Замкнется бесконечность. Это или маньяк, или секта какая. И главное для них не способ убийства, а именно эта бесконечность проклятая. Не зря я татуху сделал из половины. Просто суеверный страх какой-то был перед целой.
Посидев еще немного с другом, Феликс под видом занятости откланялся. Безотчетная тревога вела его именно на эту заброшенную стройку.
Припарковавшись, он вышел из машины и осторожно направился к недострою. По мере продвижения его шаги становились мягче и тише. Он, словно зверь, отправившийся на охоту, весь превратился в слух и обоняние. Изучая каждый закуток, аккуратно ступал по щебню. Вдруг справа послышался сдавленный стон.
Метнувшись туда, он замер в ужасе.
К торчавшей из потолка арматуре была привязана за руки девушка. Она едва касалась ногами пола. Голова была бессильно опущена. И, несмотря на то, что густые волосы закрывали лицо, Феликс безошибочно узнал Анну.
«Раз стонала, значит, жива»,- успокаивал он свое вмиг похолодевшее сердце. Подбежав к пленнице, он дрожащими руками убрал с лица волосы и осторожно начал отклеивать липкую ленту, плотно запечатавшую рот девушки.
- Анечка! Я здесь. Все хорошо! Сейчас я освобожу тебя! – горячо шептал он.
Анна медленно открыла глаза, выражение страха и боли сменилось трепетной радостью и надеждой.
Феликс потянулся было к веревкам, как спрут, опутавшим запястья девушки, как вдруг выработанная за много лет оперативной работы чуйка просигналила об опасности. Он резко развернулся и как раз успел перехватить занесенную для смертельного удара руку с ножом. Однако у противника было маленькое преимущество в позиции. И пока Феликс разворачивался, тот успел его толкнуть. Однако сжатая мертвой хваткой рука не позволила ему сохранить позиции. Оба упали, но преступник оказался сверху. Ожесточенно каждый боролся не только за свою жизнь. Маньяку-убийце придавала силу его одержимость. Феликс же боялся за Анну.
Внезапно удача повернулась лицом к преступнику. Ему удалось противника приложить затылком об один из кирпичей, разбросанных здесь. Пока Феликс на мгновение отключился, враг удовлетворенно уселся сверху. Садистская ухмылка перекосила его лицо, и он намеревался с размаху всадить нож в сердце врага.
Внезапно Анна что было сил крикнула:
- Рыжий лис! Спаси Феликса!
Потом, вспоминая эту битву, сам Феликс никак не мог дать адекватную оценку случившемуся. Услышав голос Анны, с трудом превозмогая боль, Феликс открыл глаза. Ему показалось, что действительно, огненно-рыжий лис, проскочил перед ним. Хлестнув хвостом по лицу противника, он будто ослепил его. Секундного замешательства хватило, чтобы Феликс, собрав всю мощь в кулак, зарядил преступнику в челюсть.
Тот кулем свалился на пол, предоставив возможность себя обездвижить.
Быстро сняв свою рубаху, Феликс крепко связал поверженному врагу руки за спиной и, подняв нож, пошатываясь, направился к Анне. Осторожно перерезал веревки, удерживавшие ее в подвешенном состоянии, и подхватил девушку на руки, потому что стоять сил у нее не было. Бережно вынес на улицу и усадил на бетонную плиту.
- Сейчас, потерпи моя девочка, - шептал он, распутывая узлы и не спрашивая разрешения, целовал ее затекшие руки.
Наконец поверив в то, что она будет жить и этот ужасный монстр лежит связанный вне зоны видимости, девушка разрыдалась. Ее била крупная дрожь, слезы лились, как прорвавшая плотину река. Феликс понял, что она близка к истерике.
Тогда не раздумывая, руководствуясь лишь чувствами, поднял ее, не давая упасть, заключил в свои объятья и сначала осторожно и нежно, а затем страстно завладел ее губами. Вся его сдерживаемая годами потребность любить вырвалась и вылилась в этот горячий, исцеляющий поцелуй.
Постепенно дрожь стала уходить, и девушка ответила на поцелуй, превратив его в волшебный пролог предопределенной Судьбой любви.
- Ты понимаешь, что мы должны быть вместе?! Иначе ты опять куда-нибудь попадешь, - с трудом оторвавшись от губ девушки, произнес Феликс.
- А ты опять меня спасешь?! - голубые глаза ее смотрели с любовью, давая ответ ясней слов.
- Ну уж нет! Не хочу смерть за усы дергать. А то я с тобой поседею окончательно.
- Я тебе в тягость? – опять было взъершилась Анна, но тут же прикусила язык. - Прости. Просто .. я привыкла…
Не давая сказать ей очередную колкость, мужчина снова поцеловал ее. На этот раз долго и сладко.
Спустя время, когда они уже сказали друг другу все слова и прожили под одной крышей немало времени, Феликс все-таки не выдержал и задал мучавший его вопрос.
-Аня, я не верил в гадания, в мистику, но встреча с тобой перевернула все мои убеждения с ног на голову. Скажи мне, ты на самом деле тогда звала лиса на помощь? Или это последствие удара головой о кирпич?
Девушка смущенно улыбнулась.
- Звала. Понимаешь. Мои родители не ладили, и развелись, когда я была маленькой. Мама снова вышла замуж, и до меня ей особо не было дела. С папой виделись мы редко. И я очень скучала по нему. Однажды он рассказал мне сказку о лисятах. И сказал, что у каждого ребенка должен быть свой лисенок, с которым можно поговорить по душам, доверить ему свои тайны и печали. Это самый верный друг, который никогда не предаст и не продаст. Не уйдет к другому, у которого больше денег. «А у взрослого?» - спросила я. «И у взрослого. Только уже взрослый Лис»
И так я привыкла разговаривать со своим лисенком. Он рос вместе со мной. Я научилась хорошо рисовать и вышивать. Так Лис стал моим талисманом. Я всегда рассказывала ему о своих печалях. А на людях выглядела невозмутимой и холодной. Я боялась, что меня кто-нибудь обидит. И когда я увидела, что тебе грозит смерть, я изо всех сил позвала своего единственного друга. И он пришел. Наверно, когда сильно веришь, все возможно…
-Ну, поделись со мной этой сказкой, чтобы нашим детям мы могли рассказывать ее вместе.
Анна обвила руками шею своего любимого мужчины и шепнула на ухо:
- Слушай.
— Лисёнок, — сказал лисёнок лисёнку, — ты помни, пожалуйста, что если тебе тяжело, плохо, грустно, страшно, если ты устал — ты просто протяни лапу. И я протяну тебе свою, где бы ты ни был, даже если там — другие звёзды или все ходят на головах. Потому что печаль одного лисёнка, разделенная на двух лисят — это ведь совсем не страшно. А когда тебя держит за лапу другая лапа — какая разница, что там ещё есть в мире?