1998 год
25.11.98.
Прочла поэту Лене Карпишевой свои стихи. Она сказала: "Чудесные стихи. Они интересны и с точки зрения глубокой мысли, и с точки зрения музыкальности. Это настолько завораживает! У Вас действительно очень духовные стихи".
А.Н. сказал: «Многих люблю больше себя, иначе бы я пел только себе. Я не эстет. Я житель. Все эти театрально-мелочные отношения мне чужды. Ахматова, Цветаева, Бродский - это театр.
Я делаю любимое дело. С рождения пою. Отец Николай 8 лет назад ушёл. У него был абсолютный слух. Он влюбился в маму, а потом появился я. ..Всё, что отдает чем-то эстетическим, меня не трогает».
Долго говорили с А.Н. по телефону. Он быстр в реакциях, не совсем понятно говорит, обо всем имеет своё мнение. Я не успевала следить за ходом его мысли. Это другой мир, другая страна. Он был немного агрессивен. Он считает, что лучшие строчки написаны мужчинами.
"Розу мира" Даниила Андреева А.Н. считает бредом. Эзотерические книги он назвал тряпками, искажениями (переводы, пересказы). О Блоке сказал, что он жулик, заимствовал свои стихи у Андрея Белого. (это абсолютная неправда) Пушкина он не воспринимает. После разговора с ним что-то тёплое в сердце вошло. Я спросила: "У Вас много друзей?". А.Н.: "У кого же их много?" Голос его звенел.
26.11.98.
И этот день я провела с тобой,
Тебя не видя и не слыша голос твой.
Весь день думала о Саше, сидя за фортепьяно, писала песню о нем - сразу стихи и музыку.
Лариса А. потрясена моими стихами.
27.11.98.
Я сказала одной женщине в ответ, что я красивая и молодая. "А я влюбилась! Как он поет!" Я преувеличиваю свою влюбленность, она во мне ненадолго. Пищи для неё нет.
28.11.98.
Я пела в салоне у Красных ворот Тарковского "Эвридику", 2 песни на стихи Фета, свои стихи. Восхищенный Андрей Гаврилин подошел ко мне, подарил изящную книгу стихов своего друга художника. Аркадий Попов сказал: "Я буду всем гордо говорить: "Я слушал Галину Ларскую". Он ценит мои стихи и удивляется, что у меня нет книги.
06.12.98.
Звонил Аркадий Попов. "Я буду счастлив выступать там, где Вы будете выступать".
Работаю над своими старыми стихами. Переживание утеряно, мысль темна, но стараюсь не быть банальной.
09.12.98.
Я почти равнодушна к мужчинам, но меня ещё можно обольстить. Я спросила себя сегодня, что меня интересует в жизни: Бог, книги, природа, интересные люди, путешествия.
11.12.98.
Дана говорит мне: "Мы ничего не знаем. Мы не знаем Бога, своей судьбы, причин и следствий". И никогда, должно быть, не узнаем. Это-то и обидно.
20.03.98.
В ЦДЛ Вероника Долина вела вечер. Я ни в ком не вижу духовного начала, глубины души, разнообразия тем. Мне везде скучно и безвкусно, пошлость разъедает наше общество. Только Володя Бережков был приличным в компании поэтов.
А.Н. поет лучше всех.
21.12.98.
Читаю о Марине Цветаевой, живу с мыслями о ней.
Нет на земле совершенной любви.
Верности нет, вероломство в крови.
С 15.10.1997 в моей душе поселился А.Н.
23.12.98.
Концерт А.Н. Я ждала, когда пройдут все поклонницы, подходившие к нему после вечера. Приготовив цветок, ангела из бересты с сердцем на груди, календарик на 1999 г., я тоже подошла к певцу. От робости я не смогла взглянуть ему в глаза, подарила подарки и неожиданно для самой себя бросилась ему на шею и произнесла: «Счастье моё, чудо моё великое!» Он улыбнулся: "Получайте пока..."
Потом я говорила с пожилой женщиной, впервые пришедшей на концерт. Она была потрясена его пением, его вкусом… А.Н. проходил мимо, в руке у него была моя бело-розовая пушистая гвоздика.
На 8 песне он стал давать такие тончайшие интонации, что я сказала себе: «Он гениален».
Но я не возносилась на небо, как 15 октября. Тогда я пережила что-то невообразимое, что редко человек в жизни переживает, на следующее утро у меня в груди был огонь и я, как в бреду, повторяла его имя. Потом это стало остывать, но весь год я его помнила и писала стихи ему.
Я не влюблена в него, но он - источник моих вдохновений. Когда мы здоровались, он поцеловал мне руку. Это замечательно.
24.12.98.
Вспоминала его, всегда хочется подружиться с тем, кто тебя так или иначе взволновал, покорил, кого ты ценишь, как незаурядную личность. Но он так далёк от меня. У меня нет возможностей общаться с ним.
26.12.98.
На мне пелена эти дни и тихая печаль. И самый дорогой человек на земле - А.Н., которого я не вижу, с которым не беседую. Я боюсь ему звонить.
27.12.98.
Я думала о загадке того, что в человеке намешано светлого и чёрного, и неизвестно, чего больше, что жизнь – иллюзия, и отношения людей друг с другом – иллюзия, что любовь - иллюзия, ибо если она уходит навсегда в этом мире, то никогда уже не возвращается, и тогда непонятно, зачем она была, и что это было.
28.12.98.
Как ужасно, что я не мужчина. Я бы стала активнее завоевывать моего А.Н.
Опоздала на его вечер в Музее Маяковского. Он говорил с кем-то и вдруг начал танцевать. Это было очаровательно. Он такой непосредственный, как дитя. Меня он не заметил или сделал вид, что не видит. Он вылетел из дверей артистической и полетел мимо меня, я его остановила, схватив за руку: "Привет!" Я вручила ему подарки. Через минуту я близко видела его лицо, на 3/4 оно было повернуто ко мне. Это было лицо интересного, значительного человека, умного, творческого, своеобразно красивого, здесь было чем любоваться.
30.12.98.
В студии (Трубниковский переулок) А.Н. был неспокоен, резко жестикулировал. Я села поближе к сцене. Вдруг он подходит ко мне, кладет мне крепко руку на мою руку и говорит: "Галочка, спасибо. Я прочитал Ваши стихи - очень симпатичные. Я Вам очень благодарен". Я тихо улыбнулась в ответ.
Как сообщить о жизни души, впитывающей в себя поток жизни, растянутой во времени, но запечатлённой и остановленной в каком-то объёме, сосуде, хранилище, откуда черпает она силы и переживания для расширения себя, для наслаждения сопереживанием того, что занимало и волновало другие умы и души, давно забытые? Она растет, приподнимается и объемлет собой временные пространства, она плачет вместе с Моцартом, болеет с Владиславом Озеровым (драматургом прошлого века), неистовствует с Бетховеном.
Я просила Лену В. переписать для меня песни А.Н. на кассету. Она сказала, что я должна поговорить с ним. "Я не думала, что всё так сложно", - сказала я. Лена: "Да, но Вы же сказали, что вы - друзья." "Да, мы из одного литобъединения". Спускаясь по лестнице, я встретила поднимающегося А.Н. Он был спокоен и красив. "Я к Вам, меня послала Лена...". Я изложила ситуацию. Он был милостив. «Пойдёмте подойдем вместе, а то она не поверит,» - предложила я. Он послушался меня и мы подошли к Лене. А.Н. отдал распоряжение, я отдала пустую кассету Лене. Она была сурова. Когда я хотела дать ей мой телефон, она сказала: «У Вас же есть мой телефон».
Не прощаясь с А.Н., я ушла с Серёжей Ежовым. Поговорили по дороге с Романом, он сказал, что у А.Н. прекрасная библиотека.
1999 год
02.01.99.
Позвонила сегодня моему любимому. «Это Галя?»,- спросил он. Я говорила с ним несколько секунд. Грустно мне, что я не с ним. Мне кто-то говорил, что он живёт один. Это не так.
А.Н. сидит у меня в голове. Я не могу ему позвонить, нет повода.
Я думаю, что общение с А.Н. поможет мне в моей неряшливой поэзии. Я благодарна Судьбе за эту встречу! С радостью буду ждать его концерта. На дружбу с ним нет никаких надежд, как всегда невозможно.
04.01.99.
Длинный, трудный, напряжённый разговор с А.Н. Он ничего не понимает в женщине, презирает некоторых людей. Невеликих поэтов превозносит. Есенина – русскую душу - не любит. "Пушкин - дурак, Брюсов – дубина русской поэзии. Анненский - нормальная предтеча русской поэзии 20 века, никакой он не Серебряный век.
Мне не близок Ходасевич, но я чувствую его магию через эстетический канон… Я не люблю Есенина. Николай Заболоцкий – очень его люблю. Я всю жизнь занимаюсь вопросами восприятия. Поэтический слух имеет полный аналог музыкального абсолютного слуха. Вы философ? У женщины душа – пар. Я не верю в Вашу религиозность. Я восприимчив, от Вас исходят другие волны. Я совершенно грубый, колхозный, крестьянский мужик. Некоторые вещи надо трогать руками (речь наша шла о перевоплощениях). Я против профанации".
Я: "Мы сражаемся".
А.Н.: "Я не сражаюсь. Мир жив. То, что Вы предлагаете… О законах живых будет размышлять.(?) При безалаберном мышлении – это преступление. Надо за это сажать.
Я: "Мы не все обманываем".
А.Н.: "Я не знаю. Меня нельзя сажать. Вот здесь я знаю 22 варианта, а здесь я не знаю. Сознательная подмена – это преступление. Я люблю Лермонтовскую тропу.
Я: "Кого можно поставить рядом с Бродским?"
А.Н.: "Меня интересует русская поэзия, еврейская душа мне невнятна, немецкую душу я ненавижу. (А Гете, Гейне, Шиллер, Р.М.Рильке?) Они убивали моих родных. Мы говорим об Александре Дольском, Митяеве, Александре Розенбауме.
Я: "А у певцов королей не бывает?"
А.Н."Я внимательный. Хуже наказания, чем внимание, не бывает. Вы о себе можете ничего не знать. Я всё чувствую, как приемник".
Я: "Мы не живём с Вами среди ангелов".
А.Н.: "Мне подарена сила терпения. Я любого человека в зале знаю, как он смеётся, как плачет".
Я: "Я Вас боюсь, у меня такое ощущение, когда я разговариваю с Вами, что я вхожу в клетку к зверю".
А.Н.: "Я не в клетке".
В какой-то момент он сказал презрительным голосом: «Вы из себя ничего не представляете… Вы говорите банально».
Я поблагодарила его за встречу с ним на Земле и сказала, что его глазами прочитала свои стихи. "Моими глазами?" - переспросил он. Говорил он быстро, умно, резко. "Меня раздражает медлительность людей," - сказал он.
Я позвонила подруге. "Может быть, он невротик? Великие люди Индии говорили: «Мужчина не интересен, женская душа потрясающа". Взять Ауробиндо, Рабиндраната Тагора – это песни женщине. Раз он так долго с тобой говорил, значит ему было интересно. Он нервный, судорожный, или его обижали много или били". Я: "Он не гармоничный".
Другая подруга: "Ты видишь развивающуюся жизнь. Ты хорошо себя анализируешь. Ты – умница. Мужайся. Как только ты подтянешь свой внутренний мир, свои тонкие оболочки, физическое тело станет здоровее. В стихах ты правильно на всё реагируешь, в стихах у тебя нет никаких претензий к миру. Музыкальны твои стихи".
Я прочитала А.Н. своё стихотворение. Он не понимает, что я и мои стихи суть одно. Это моя душа, а он думает, что я творю что-то условное.
Беседуем с Д.: "Твоя душа уникальна. У неё уникальный опыт".
Я говорю: «А.Н. другой души не чувствует". Д.: "Самый главный дар был у моего любимого – дар зрячести. А.Н. упоён собой, он - центр Вселенной".
Вера: «Петя Старчик про тебя говорит одной женщине: «Вот она такая умная, как Галя. Он тебя ценит».
Актёра Михаила Казакова А.Н. называет паршивым актеришкой.
Сестра моя Лена К.: "У тебя очень глубокие стихи. Когда у человека идёт что-то возвышенное, то говорят, что он оторван от земли". (Знакомый моей подруги Таси Ш. Стас именно так и говорил - сначала об оторванности от земли, а потом о том, что мои стихи потрясли его".
А.Н.: "Сколько-нибудь стоящий народ обладает душой. Существует русская поэзия. В золоте есть пробы, но это золото".
Мы говорили о графоманах. А.Н.: «Зачем их разгонять? Они могут взять любую первоклассную книгу и из них что-то вырастёт». (а сам уничтожал их грубой критикой...)
Я решила проститься с ним. Пишу ему письмо:
"Не имея Вас, мне и терять нечего. Дружбы не получится, а больше мне ничего и не надо. В Вас много противоречия, презрения к людям, певческий дар и полное непонимание женской души. В Индии женщину почитали, о душе её говорили, как о тайне и о чуде. Может быть, Вам не повезло с женщинами. Я окликнула Вас, Вы не заметили меня. Воля Ваша. Прощайте".
Я сказала ему, что я очень печальна, что я его антипод, а он - весёлый, я ещё не видела, чтобы у него было печальное лицо. Я называла его в телефонном разговоре: "Милый мой, дорогой мой, дитя моё, сударь..." и произносила ласкательно его имя.
05.01.99.
Мысленно говорю.: "А.Н., Ваша нетерпимость, категоричность, бестактность, агрессия таковы, что с Вами трудно общаться". Но я сказала: «... я всё равно Вас люблю. Вы дивно поете. Спокойной ночи".
06.01.99.
Думы об А.Н. не есть любовь к нему.
Не есть ли агрессия А.Н. к некоторым людям его неосознанная месть за боль, которую ему когда-то причинили? Может быть, это исправимо?
Без любви человек - какая-то биологическая машина, которая стирает, готовит, ходит на рынок и так далее, а внутри пусто. Интенсивность чувств после второго разговора с А.Н. иссякла.
Если бы он любил людей, не презирал их, если бы он интересовался той душой, которая стучит в его дверь, то с ним можно было бы плодотворно общаться. Он ограничил себя русской стихией, забыв о том, что Блок сказал, что для русского человека Европа – это вторая родина.
07.01.99.
Я не испытываю любви к А.Н., я только о нём думаю. Мне нужна только дружба.
Сердце трепещет, когда я сильно погружаюсь в собственные стихи. Это так интересно. Что бы это значило?
Лена Карпишева говорит мне то на "ты", то на "Вы": "Твои стихи за душу берут. Хочется плакать… Ты необычайный человек. Ты для А.Н. инопланетянка. Он тебя не понимает. Ты в душу вносишь смятение непонятости... Я не могу Вам передать, что я чувствую, когда Вы читаете свои стихи. У меня ощущение полёта и физического падения. Желание взлететь с обрыва и страх полета. Вам удаётся всем известными словами передать что-то неземное. В обычном разговоре с людьми я не ощущаю таких вибраций".".
Подруга в ответ на мои стихи: «Потрясающе... Куда нас загнали? Человек должен ликовать, любить. Я абсолютно тебя понимаю".
Я написала это все, чтобы защитить своего Даймона от клеветы людской.
12.01.99.
Слышала (своего?) незаурядного, дикого, эпатажного, нецензурного А.Н. Колючая игольчатая энергия страха висела в воздухе, тем не менее, я подавала реплики, просила прочесть Марину Цветаеву. А.Н. прочитал её стихи, называл меня Галочкой, Аню – Анечкой и так далее.
Что-то было сегодня в нём такое лохматое, бесстыдное, сумасшедшее, что я не могу прийти в себя. То ли он болен, то ли он всё себе позволяет, и недостаток внутренней чистоты выплёскивается частыми грязными нецензурными словами, от которых у меня позже болит сердце. Себя он тоже поругивал людей.
Не может быть, чтобы ангелы так говорили. И если бы он увидел Ангела, его речь изменилась бы, очистилась. В этом есть какой-то отвратительный натурализм, в этих словах. Я шла из студии потрясённая. Я спросила его на улице: "Вы довольны собой?" "Нет", -ответил он. "Это хорошо", - сказала я.
Что меня не устраивает в нём, что мне неудобно? В нём нет лёгкости, изящества, теплоты, снисходительности к людским слабостям, в нём кипит какая-то злость. Лицо у него в какой-то момент стало совершенно азиатским, сатраповским, чингисхановским. В нём столько гордости…
Почему мы пишем стихи? Небесная гармония этого требует. Но из-за нашей дисгармоничности, неуклюжести, глупости хороших стихов не получается.
Он интересно говорил о Марии Петровых, о Святом Духе. Он был серьёзен и почти печален, когда мы разговаривали с ним на улице. Все стояли и ждали, пока он говорил со мной.
Кто он? Зачем он ворвался в мою жизнь? Какая цель у судьбы, у Бога в этой встрече? В какой-то степени я – его отражение.
13.01.99.
Моя подруга, услышав мой рассказ о том, как он нападал на поэта, сказала, что так не благоговейно говорить о поэтах, даже о тех, кто не нравится, может только дурной человек.
Я бывала на других занятиях, и такого кошмара не было. Уж не одержание ли это бесами? Раньше он бывал груб, но вёл себя почти пристойно.
Любовь моя испарилась, такой грязи, которая вылилась на меня вчера, она вынести не может. Забыть его надо, этот человек мне не по силам.
Подруга говорит, что бесовская демоническая энергия парализует, сражаться с ней нет сил. Мы не обладаем духовной силой святого Серафима Саровского.
16.01.99.
Молилась об А.Н., просила Бога очистить его, вразумить, дать ему жить в божественной воле.
18.01.99.
Читала Ахматову, стихи её очень женские, но есть крылатые строчки, афористические. Не за что ругать её, как это делает А.Н. Она – женщина, она любила, страдала. Стиль стихов классический, есть изумительные по гармонии строчки. А.Н. НЕ ПРАВ.
О Петре Старчике я писала в 1983 году. "Петя – мой гений, часть моей души".
Куда ушли все чувства, пылавшие во мне к А.Н.? Душа сгорела. Ничто не повторяется.
Хорошо бы понять всё, что связано с влюблённостями, с чувством любви, с чувством пустоты в душе, когда не влюблён. Человек, которого ЯКОБЫ любишь, очень сильно отпечатывается на душе любящего, но поскольку мы не боги, то, остыв, наши чувства не могут возгореться снова. Мы не можем пылать, как Бог, всё время. Мы остываем, перегораем. Бог не перегорает. Вот в чём разница между Ним и нами.
2001 год.
26 апреля 2001 г.
А.Н. сказал мне вчера по поводу наших с ним отношений: "Вы - инициатор, Вам сложнее". Я вспомнила, что я ответила: "Ну и что? Уолт Уитмен говорил: "Прохожий, почему бы мне не поговорить с тобой?"
А Вы - не прохожий. Есть какая-то жестокость так разговаривать вообще с женщиной, в частности со мной. Да, я звоню сама. Я не могу не звонить. Если я - солнце, то я не могу не греть; если я - ветер, я не могу не дуть; если ты притягиваешь меня к себе, я не могу не откликаться. Всё – тайна. Я вчера предложила ему дружбу, он её не отвергал и даже напомнил: "Ну как с дружбой?" "Будем дружить", - сказала я.
Я испытываю иногда ожог души, общаясь с ним, иногда благодать тепла, наполненность его сущностью, он живёт во мне, я - не одна.
Но какая пытка иногда эта любовь к нему без всякой надежды на понимание, сочувствие, тепло, дружеское расположение. Он сам, некогда влюблённый в свою будущую жену, неужели он забыл эту муку, этот огонь, пожирающий душу без утоления?
27 апреля 2001 г. Вчера было ликование, надежда, обозначились горизонты общения, грандиозные предвкушения разнообразного обмена мыслями, чувствами, опытом.
Сегодня холодные трезвые мысли, угасание надежды, внутренняя как бы потеря Вас, ощущение, что Вы меня не выдержите, предпочтёте свою обычную, хотя и весьма насыщенную, наполненную, трудолюбивую жизнь, но - вне меня. И не Ваша глубинная душа и суть пришли к этому решению, а Ваш двойник, или, если хотите, из Вашей "свиты" духи, которые не заинтересованы в нашем дружеском союзе.
Острое болевое ощущение одиночества, покинутости пронзило меня, когда я взяла в руки хлеб, чтобы отрезать его часть к завтраку. "Ничего, я должна это выдержать", - сказала я себе. Но Вы! Если бы Вы были заботливы по отношению к человеку, который доверился Вам в какой-то степени, то Вы бы непременно позвонили на следующий день, узнали бы, здорова ли я, как себя чувствую после напряжённого, сложнейшего разговора с Вами.
Вы говорили, что я не забочусь о людях, а я всегда старалась на первое место ставить другого человека, потом себя. В наших странных отношениях я тоже старалась это делать, я думала, а не принесет ли ему боль, обиду, неприятные переживания то или иное стихотворение, я выбрасывала всё, что могло бы ранить Вас.
А Вы, зачеркнув во мне поэта (не Вашего, Вам чуждого, но поэта) красными чернилами, за 8 месяцев разрыва не подумали узнать, жива ли я вообще и как тяжко на мне, столь часто унижаемой родителями мачехи, с которыми я жила, отразились все Ваши критические замечания. Вы ни одного доброго слова мне не написали, Вы не поддержали меня, а фактически уничтожили. Но я восстала из этой смерти и, отрыдав свои минуты, продолжала за Вас просить Бога.
Что Вы знаете обо мне? Весьма мало. Вы хотите задвинуть меня в ординарный трафарет, коим меряете Ваше представление о людях, но не все жители Земли стали Вашими близкими людьми, не всех Вы постигли, и зачем горячиться и торопливо делать выводы? Потому и предложена была Вам моя дружба (не раскаиваюсь в этом), что я не только чувствую, но знаю, что есть во мне то, чего недостает Вам, что могло бы Вам пригодиться на Вашем пути и принести хорошие плоды со временем.
Я знаю себе цену. Я слишком много страдала, и даром эти муки не прошли. Вы говорили, искажая мой внутренний образ, Вы лепили на меня ярлыки, сделали преступницей в тот момент, когда я в контексте разговора, НИЧЕГО ВАМ НЕ СОВЕТУЯ, упомянула о книге Гёте "Сродство душ". Вы кричали на меня, не сделавшую Вам никакого зла. Вы называли ужасное слово, которое вместе с подобными словами поселилось в Вашем мыслительном (ментальном) поле, зная, что эти слова разрушают меня, я болею после них.
Я сейчас только защищаю своё человеческое достоинство и право быть собой.
Не отлавливайте мои слабости и странности, они есть у всех, возьмите из моих рук то доброе, что я в себе несу, то, чем я могу послужить Вам, помочь Вам. Вы не идеальное существо, я никогда не была настолько ослеплена Вашим талантом, чтобы не видеть так называемые (Ваши слова) негативные проявления Вашей природы. Я приняла Вас, каков Вы есть. Примите и меня такой, какой создали меня силы, превосходящие мои.
Я тоже любимое дитя природы, как и Вы, я тоже дочь Земли, как и Вы сын Земли. Зачем нам сражаться? Давайте вместе творить, мы ещё с Вами не пели вместе, голоса наши очень подходят друг другу, мы ещё с Вами не дружили. Мы ещё с Вами не наговорились и даже в глаза друг другу не заглянули. Так что всё впереди. Не надо бояться ни меня, ни себя.
мой рисунок.