Полковник Сказук летел один. Это была последняя машина его полка, последний И-16. Техники успели заправить самолет остатками горючего, снарядить его боекомплектом и едва шасси "ишачка" оторвались от взлетной полосы, на аэродром ворвались немецкие танки. Сказук понимал, что это полет в один конец - возвращаться ему будет некуда. Да и вернется ли он вообще? Сейчас полковник старался об этом не думать, а просто гнал свой самолет на встречу неизбежности.
Аэродром начали бомбить около четырех часов утра. Расставленные крыло к крылу И-15 и И-16, были отличной мишенью для немецких бомбардировщиков. Сначала высотные "Хейнкель-111" проутюжили стоянки и взлетную полосу, а потом "Юнкерсы" набросились на склады с горючим и боеприпасами. Все кругом горело и взрывалось, бойцы аэродромной обслуги и летчики метались по полю, пытаясь прорваться к самолетам, но все новая и новая волна бомбардировщиков заходила на аэродром.
Когда первый налет завершился, Сказук приказал пересчитать уцелевшие самолеты и боеприпасы, а командиру БАО засыпать воронки на взлетной полосе. Из 61-го самолета, невредимыми остались только семь. Это была катастрофа! Полка как боевой единицы больше не существовало.
Еще через пять минут, по уцелевшей запасной полосе взлетели оставшиеся самолеты полка и Сказук повел их на восток. И здесь он совершил роковую ошибку. Увидев, чуть выше справа, около двадцати "мессершмитов", он качнув крыльями - делай как я! - начал заходить в атаку снизу, направив свой самолет на ведущего. Немцы, разделившись на две группы, пытались расчленить строй советских самолетов и это им удалось. Завертелось "чертово колесо". Вместо того, чтобы атаковать, группе Сказука пришлось самой отбиваться от наседавших самолетов противника. Потеряв четыре "ишака", полковник сумел вывести из боя оставшихся и привести на аэродром.
Связи с дивизией не было и приходилось действовать на свой страх и риск, в соответствии с обстановкой. И уже через полчаса, последнее звено истребителей полка, вновь оторвались от взлетной полосы. Еще на земле, Сказук предупредил летчиков:
- С "мессершмитами" в бой не ввязываться, бить только бомбардировщики.
Теперь они действовали более осмотрительно. Уйдя от прямого столкновения с немецкими истребителями, скрывшись в облаках, через минуту полета они на встречных курсах пересеклись с тремя десятками тяжелогруженных "Юнкерсов-88" и сделав горку со снижением, боевым разворотом зашли в хвост бомбардировщикам. Сухие очереди И-16 разрезали воздух и два немца задымив, отвалились от строя. Добивать их не стали, а развернувшись, звено Сказука атаковало прямо в лоб. Очухавшиеся стрелки открыли ответный огонь и пулеметные трасы потянулись к нашим истребителям.
Они сбили! Сбили еще три бомбардировщика - по одному на брата! Но подороге домой, наткнулись на истребители противника и на аэродром Сказук вернулся один.
И вот сейчас, он летел. Летел один и только месть и ненависть переполняла его душу. Угробить полк в первый день войны, угробить на земле - бездарно, бесполезно, по-предательски. Себе он этого простить не мог.
Впереди по курсу, показались черные точки, которые постепенно приобретали очертания самолетов - очередная группа бомбардировщиков шла на бомбежку.
- Ну, нет, сволочи, я не дам вам пройти, - сквозь зубы произнес Сказук и нырнул метров на пятьсот ниже, а потом резко задрав нос самолета, устремился в самую гущу вражеских самолетов. Поймал в прицел одного - короткая очередь, доворот, снова очередь, еще доворот и снова очередь в самое брюхо бомбардировщика. Он не видел, сбивал ли он самолеты, да это сейчас и не важно - главное разбить строй, не дать бомбить. Сказук метался среди немцев, мешая стрелкам стрелять в него - могли сбить своего. И он точно видел, как взорвался на собственных бомбах один из самолетов врага. И вдруг его пулеметы замолчали - закончился боезапас.
- Вот и все, - подумал Сказук и посмотрел вверх, на синее-синее небо и дав газу, выскочил в верх над бомбардировщиками, а потом... Резко перешел в пике. Последнее что он видел, это быстро увеличивающийся в размерах "Юнкерс"...