Конец августа 1941 года, леса 120 километров южнее Смоленска. Устав бесцельно скитаться и понимая, что без основательно прорыва к своим не пробиться, полковой комиссар Коротченко, приказал своему помощнику капитану Буданцеву и бойцам охраны, остановиться на большой лесной поляне, возле ручья. Здесь он организовал штаб, начальником которого и назначил капитана:
- Так, начштаба. Выдели бойцов и выстави два поста: на дороге и на просеке. Пусть всех, кого встретят, направляют сюда. Хватит бегать - будем воевать.
Буданцев, отвел красноармейцев на их посты и уже, менее чем через час вернулся, ведя с собой целый взвод стрелковой части, да еще с полевой кухней в придачу.
Слух о том, что в лесу формируется сводный отряд для прорыва, разнесся по соседним деревушкам, передавался от одного бойца к другому. Надежда магнитом притягивала людей. И на поляну, шли и шли , и в одиночку, и группами, и строем. Становилось шумно и людно. Задымили кухни, плотники на скоро сколотили столы и заработал полноценный штаб: присоединились майор-инженер и капитан-артиллерист. Писари заносили в списки всех вновь прибывших. Формировались стрелковые роты и саперные взводы, наскоро перекусив, к бойцам пошли два политрука. Командиры, получавшие приказы от Коротченко, выходили ободренные и повеселевшие: теперь у всех была единая цель и для ее воплощения они и объединились здесь в лесу, в окружении врагов, но не сложившие оружия.
Но один момент, запомнился Буданцеву на всю жизнь. Боец охранения прибежал в штаб и доложил, что в лесу, в километре от сюда встретили артиллеристов с пушкой, но те отказываются идти и требуют старшего командира. Коротченко, Буданцев и четыре бойца охраны отправились в глубь леса.
В зарослях кустарника, они увидели замаскированную "сорокопятку" и четверых артиллеристов, во главе со старшиной. Те, увидев приближающегося полкового комиссара, выстроились в шеренгу, а старшина скомандовал "Смирно!" и доложил:
- Товарищ полковой комиссар, 8-й отдельный противотанковый дивизион, в составе одного орудия, четырех человек личного состава и старшины Пяткина, вышел из окружения в расположение вашей части, из под города Бреста. При нас знамя дивизиона...
- Откуда-откуда вышли? - Коротченко проглотил комок, подступивший к горлу.
- Из под города Бреста, - повторил старшина.
Комиссар, Буданцев и бойцы смотрели на этих уставших, изможденных, давно не бритых артиллеристов, которые не по воздуху, по земле, каким-то чудом, на руках, протащили последнюю пушку своего дивизиона сотни километров по вражеским тылам.
Уже позже, один на один, Коротченко сказал Буданцеву:
- Нет. Это солдаты не разбитой и бегущей армии. Это те солдаты, которые погонят, назад фашистского зверя, загонят в его обратно в свое логово и там добьют. Эти солдаты... эти люди, на которых стояла и стоять будет русская земля.
Комиссар погиб при прорыве, судьбы артиллеристов остались не известны, но Буданцев запомнил эти слова и пронес их сквозь всю войну, и расписываясь на стенах поверженного рейхстага, он приписал:
" Полковой комиссар Коротченко и 8-й отдельный противотанковый дивизион. Дошли"