Командир эскадрильи гвардии капитан Птахин, стоял перед своим экипажем, построившемся возле самолета ИЛ-4Т и докладывал вводную. Задача не из легких, но он был уверен в своих людях: штурман Василий Ищенко, стрелок-радист Миша Воеводкин и задний люковый стрелок Макар Иволгин - два года вместе, не подведут.
Американские корабли охранения, бросили конвой транспортных судов, узнав, что на перехват вышел тяжелый крейсер "Кёнигсберг" в сопровождении эсминцев и тральщиков. Оставленный без защиты конвой, он как в тире мог расстрелять из своих 210-мм орудий, а у транспортов лишь зенитные пулеметы, да легкие пушки. Советские корабли уже вышли на встречу, но немцы будут там раньше - уже, примерно, через шесть часов. Командование полка, предлагало попытаться атаковать суда противника двумя эскадрильями торпедоносцев, но Птахин убедил, что одному самолету проще это сделать. Скажется фактор внезапности: вряд ли немцы всерьез воспримут одиночку, да и пойдет он на малой высоте, прижимаясь как можно ближе к воде. А вот, основная группа, вылетит через двадцать минут и уже второй волной накроет корабли противника. Как в целом пройдет операция, зависело целиком от экипажа капитана Птахина.
- Задача понятна?, - обратился он к ним.
- Все ясно, товарищ гвардии капитан, - хором ответили они, а Воеводкин с не доброй усмешкой, добавил, - Полет в один конец, едрена вошь...
- Штурман, проложи курс, так чтобы мы точнехонько на этот "Кёнигсберг" вышли. Вылет через пятнадцать минут. Разойдись.
Уже больше часа, на высоте пятьдесят метров, вел Птахин самолет курсом на остров Медвежий, по расчета, там торпедоносец должен был пересечься с немецкими кораблями. Погода стояла ясная, видимость хорошая.
- Стрелкам следить за небом! Штурман, что с расчетным временем?
- Если все пойдет нормально, через час тридцать пять, будем в точке, командир.
- Принял. Макар, что у тебя сзади?
- Чисто, товарищ командир
- Радист, выход в эфир, только по моей команде. Уяснил?
- А я ни куда не тороплюсь, товарищ капитан, даже на тот свет, - схохмил Воеводкин.
Корабли появились неожиданно, вначале дымы, а потом и черное пятно, которое с каждой минутой увеличивалось, приобретая привычные очертания вражеских кораблей.
-Штурман, сколько до цели?
- Около десяти миль, - быстро ответил Ищенко.
- Радист, 15 в эфир. - скомандовал Птахин, что означало для второй волны самолетов: " Цель вижу", - Экипаж, приготовиться к атаке!
С кораблей заметили советский торпедоносец и когда он приблизился на расстояние поражения, открыли зенитный огонь. Противозенитный маневр на такой высоте, дело сложное и просто мало выполнимое. Оставалось рассчитывать на скорость "Илюши", да на везение. Один из эсминцев, ускорив ход, пытался закрыть собой "Кёнигсберг" от возможной торпедной атаки. Птахин, перекладывая самолет с крыла на крыло, поднялся до 150 метров: между эсминцем и крейсером было свободное пространство - метро триста пятьдесят. Это был единственный вариант атаковать и капитан принял решение.
- Штурман, атакуем горкой через эсминец, потом резко отваливаем в сторону. У тебя будет несколько секунд. Не подведи Вася...
- Все будет нормально... Держи боевой курс, командир.
Трассы зенитных пулеметов со всех сторон тянулись к торпедоносцу. Самолет несколько раз тряхнуло - Попадание! - но ИЛ слушался рулей и продолжал свой полет. Вот и эсминец. Нырок вниз. Крейсер закрыл весь горизонт.
- Атака!, - скомандовал Птахин.
- Есть атака, - ответил штурман.
Но что это? Привычного толчка в верх, когда торпеда отходит от брюха самолета не произошло.
- Штурман, что с торпедой?, - капитан боевым разворотом в право, выводил самолет из зоны атаки, по дальше от зениток. Но торпедоносец еще несколько раз вздрогнул от попаданий вражеских снарядов.
- Замки торпедодержателя заклинило, командир. В воздухе этого не исправить. Скоро наши подойдут. Что делать будем?
- Приказ выполнять, - процедил Птахин и тут же твердым голосом, - Экипаж, доложиться!
- Дымит левый двигатель, Воеводкин убит, меня тоже зацепило малость, - было слышно, что Макар говорит с трудом.
- Штурман в порядке.
- Все живым членам экипажа покинуть самолет, - устало проговорил командир.
- А ты?, - одновременно раздалось в наушниках от Ищенко и Иволгина.
- Я..., - Птахин замолчал и через минуту услышал: - Мы с тобой, командир. Мы ведь экипаж..., - ребята все поняли и каждый сделал свой выбор.
Торпедоносец, дымя и кренясь налево, снова заходил на цель, сквозь трассы зениток, в борт ненавистного крейсера. "Любимый город, может спать спокойно, и видеть сны и зеленеть среди весны..." - напевал штурман и это было последнее, что слышал Птахин в наушниках своего шлемофона.