По задумке адвоката Тобена в суде им лучше было бы по-меньше говорить самим и по-больше слушать другую сторону, чтобы понять в конце-то концов, чего те на самом деле хотят. Поскольку Тобен являлся лишь ответчиком по делу и не имел в кармане лишних нескольких десятков миллионов, которые могли бы хоть как-то помочь коротать оставшиеся дни разведенной женщине Джинси, ему было лучше поэтому тянуть время, выжидая и лишний раз не открывая рот.
Якобы тоскуя по детям, Тобен, тем не менее, так за два пролетевших между судебными заседаниями месяца и не подал никакого заявления насчет посещения им детей, поэтому вопрос продолжал болтаться в воздухе, как бы заданный однажды, но совершенно не требуемый никем к нему никакого ответа.
Команда Джинси была настроена жестко и бескомпромиссно, развод и возврат денег, данных Тобену сто лет назад родителями жены на развитие бизнеса. Сумма этого возврата кружилась вокруг двадцати пяти миллионов, у них из- за плеча постоянно маячил еще и общий дом, записанный на Тобена, что сразу добавляло к первоначальным миллионам еще тридцать сверху.
Не обошлось и без смакования интимных подробностей совместной прежней жизни, которые использовались стороной Джинси в качестве козырей и которые ни суду, ни Тобену крыть было нечем.
Прорисовывая циничный, меркантильный и аморальный портрет супруга клиентки, ее адвокат задал присутствующему судебному заседателю вопрос:
- А почему собственно у его клиентки так много детей?
- Разве много? - Записывающее за всеми Танино перо даже зависло в воздухе. - Четверо, это же обычное дело для Индии.
Судебный заседатель, наверное, тоже подумал что- то в этом роде, но был перебит в своих раздумьях адвокатом, самим же и отвечающим на свой вопрос:
- Он, - Тут все невольно посмотрели по направлению указательного пальца адвоката, отчего Тобен заерзал на стуле. - Он заставлял ее не предохраняться!
В наступившей тишине стало слышно, как судебный представитель скрипит мозгами, обдумывая фразу. Тобен захотел было даже ответить на это, но был вовремя перехвачен своим адвокатом, чей взгляд однозначно говорил:
- Вот сейчас лучше молчи!
Потом опять вернулись к некой особе, обосновавшейся в третьем углу образованной еще год назад геометрической фигуры, на что адвокат Тобена пояснил всем, что имеет место чистой воды недоразумение, ибо его клиент один, как пень, и кто, мол, старое помянет.. Тобен сопровождал его речь своими кивками, как бы подтверждая этим все, и наблюдал при этом за лицами вражеского отряда, пытаясь для себя понять, верят ли они этим байкам или нет. По лицам оппозиции, однако, прочитать ничего не удалось и они напустили еще больше тумана в ответ заверив суд, что это дело двадцать пятое, никому уже не интересное и никак не влияющее на ход процесса и претензии их стороны.
- Здрастьте, приехали! - Красноречиво сказал на это взгляд Тобена, который он отправил тут же своему адвокату.
- Оне просто злятся! - Заверил тот в ответ тоже молча, одними глазами.
По итогам полутора часов метания стрел друг в друга, суд предложил через месяц в середине сентября встретиться вновь Тобену и Джинси одним, без групп поддержки, лишь с адвокатами для поиска того решения по делу, которое бы устроило их обоих. Суд, как ему и положено, видимо, наивно полагал, что за месяц стороны остынут, соскучатся друг по другу, забудут про десятки миллионов и кто кого и когда просил не предохраняться, вспомнят наконец про четверых своих детей и, послав подальше всех подзуживающих с обеих сторон родственников, воссоединятся.
Тобен тоскливо подумал при этом про свое, которое в этой схеме вообще не имело места. Кто первым принесет Джоан эту радостную весть насчет воссоединения его с семьей? Где этот бесстрашный? Тобен такого не знал, но, решив продолжить плыть по течению, наблюдая куда его вынесет поток, он доверился адвокату, а для Джоан в изложении судебных дел на первое место выдвинул денежный вопрос: или, как говорится, многомиллионные потери и развод, или без расходов, но по-прежнему с замотанным по-и усульмански лицом, с заездом в Индию на шесть месяцев по турвизе, но с сохранением, однако, ежемесячных налоговых отчислений в пользу дяди, тети, эмиратских банков и может кого еще, кого, не дай бог, принесёт к их берегам по ходу дела.
Джоан повторила мантру " Мы теперь вместе! ", что переводилось для посвященных, как "Даже не думай!". Но Тобен в общем-то и не думал, решив не перечить никому столь долго, сколько получится, пока, что называется, гром не грянет.
Доложив все эти скудные новости Тобен по традиции закончил разговор уверениями, что они скоро приедут в Гоа повидать своих друзей. Поскольку на дворе стояла уже вторая половина августа, ближе к его концу, а первые заикания на эту тему относились где-то в началу июня, то в Гоа тоже по традиции ответили " Ну да, конечно, а то как же!" и тут же про это забыли.
Неожиданно на первой неделе сентября, когда в прибрежном штате Гоа уже прекратились дожди и теперь стояла чудная погода в стиле этакого индийского декабря месяца, раздался звонок Тобена, который сообщил:
- Мы к вам едем!
Все завертелось сразу, как в ускоренной перемотке, и, пока Прадип организовывал для них соседнюю квартиру на пару- тройку дней, как планировал Тобен, машину для их встречи и прочее, прочее... Таня находилась в это время в удивительном состоянии предвкушаемой встречи. Совсем скоро ей предстояло столкнуться лицом к лицу с виртуальной реальностью, которая уже почти год, как жила у них в телефонной трубке, а теперь еще и полностью захватила литературно- художественное пространство, превратилась в книжных героев, живущих по своим собственным правилам, с которыми сам автор, если уж честно, не всегда был и согласен. В Танином воображении всплывал образ роковой филиппинской брюнетки, сводящей с ума толпы, в коварные сети которой попадались все подряд от официантов до сотрудников, банки, дяди, полицейские, разрешающие выезд из страны без уплаты задолженности, все они перемалывались жерновами ее обольщения, отдавали, что могли и выплевывались потом за ненадобностью.
Единственный подходящий по всем параметрам образ, который приходил Тане на ум, был образ египетской Клеопатры в исполнении Элизабет Тейлор. В таком же офигительном платье, в котором первый раз Клеопатра предстала перед Цезарем, ослепительной красоты брюнетка, один взгляд которой пробирает до костей, только так может выглядеть ее героиня, думала Таня. Вся жизнь их курортной деревушки юга Гоа после приезда Джоан разделится на "до" и "после", а Тобену Таня так и скажет:
- Смирись! Это твоя судьба! От таких женщин не уходят!
Помимо этих мечтаний были еще и некоторые деловые моменты насчет приезда к ним гостей, поскольку Таня теперь все записывала и публиковала, чтобы ничего не упустить, она решила повсюду ходить с листиком и ручкой и ненавязчиво все за всеми конспектировать.
- Даже не думай! - Предупредил ее Прадип. - Они же не знают, что ты про них пишешь! И, не дай бог, узнают!
- Понимаю, - Согласилась Таня. - Но они же будут трещать целыми днями, как мне все упомнить за ними без записи?
Прадип грозно на нее посмотрел и тема закрылась.
Понимая, что въезд Элизабет Тейлор в их деревню смотрелся бы очень эффектно, если бы он выглядел точь в точь так же, как приезд Клеопатры с сыном в Рим в колеснице с огромной свитой, с целым шоу, сопровождающим это действо, ее саму в золотом одеянии с крыльями, Таня поэтому мучилась в попытках соединить воедино реальность и фантазию, когда они с Прадипом вышли встречать на дорогу раздолбанное такси, везущее к ним навстречу Тобена и Джоан.
- Элизабет Тейлор не может ездить в таких такси! Только колесница! - Упрямо твердила Таня даже тогда, когда машина уже остановилась рядом с ними и Тобен, как и положено свите, первым выпрыгнул к ним в объятья. Расцеловавшись с ним гоанские простые смертные отошли на шаг от такси и замерли в ожидании появления божественной Клеопатры.
продолжение следует